Истина звезд - Рид Анви - Страница 9

– Я ждал нашей встречи, учитель, – раздался глухой голос Куана.

Он продолжал сопротивляться Юри, и картинка становилась то ярче, то темнее, то вовсе на мгновение пропадала.

– Я не твой учитель, – ответил Хикаро.

Внутри Юри все сжалось. Она хотела броситься к нему, крепко обнять и защитить, но понимала, что перед ней лишь чужое воспоминание. Это осознание болью отозвалось в сердце. Юри шагнула вперед, чтобы разглядеть лицо старика, но Куан вновь попытался выкинуть ее из своей головы – и свет вокруг погас.

– Я должен был стать избранным. – В темноте виднелось лишь лицо Куана.

– Избранным тебе не быть. – Учитель Хикаро появился рядом.

– Не вы ли мне когда-то сказали, что я смогу все изменить?

– Ты можешь изменить свою жизнь, но жизнь всего мира изменит лишь один. Потомок святого Ара, которого скрывают леса Арасы. Потомок, рожденный для того, чтобы умереть.

– Чушь…

Лица исчезли в темноте, и в следующей вспышке света Юри увидела, как Куан пронзает Хикаро ножом. Учитель не кричал, не стонал от боли и не молил о пощаде: он принял смерть молча. Держась за руки Куана, Хикаро опустился на пол рядом с трупом, лицо которого Юри, вытерев щеки от слез, наконец смогла разглядеть. Видеть избитого мертвого Хаята было несказанно приятно. Он заслужил смерть, и Юри понадеялась, что тот, кто забрал у него жизнь, делал это медленно и мучительно.

– Тебе не стать избранным, Куан, – тихо проговорил Хикаро. – Ты умрешь в одиночестве среди заснеженных гор. Но не бойся. Ты успеешь принести своим убийцам пользу, и за это я встречу тебя в ином мире с благодарностью.

– Да ты совсем спятил. – Куан еще раз ударил Хикаро ножом, и тот, выдохнув в последний раз, умер.

Картинки замелькали, и заплаканная Юри еле успевала всматриваться в них. Она видела палатку, стоявшую в порту Эверока, и Куана, который продавал в ней ножи. Видела напуганного Юстина в плаще и вздутые черные вены на его шее. Он говорил сам с собой и все время дергался, оборачиваясь по сторонам. Юри успела вернуться и в бордель, на первом этаже которого она, прижатая к стене Куаном, пыталась отговорить Соно от убийства, а позже очутилась в трюме корабля, где связанная Лираса с кляпом во рту отбивалась от своего мучителя. Куан вымещал на ней всю злость и, срывая с нее одежду, повторял имя Юри.

– Проведи меня в замок Эверока, Куан, – услышала Юри голос Ренриса и, отыскав его лицо среди тысячи других, скользнула в размытое воспоминание. – Я заполучу трон, и тогда весь мир узнает, что потомок Сэтила вернулся.

На Ренрисе были рыцарские доспехи Эверока. Блестящий металл сверкал на солнце, гревшем песок берега перед замком. Ветер играл с черными лентами на плечах, наручах и поясе. Ренрис держал своего слугу за лысую голову и, глядя на него исподлобья, скалился, как бешеный зверь.

– А я, хозяин? – взмолился Куан, когда Ренрис коснулся своим лбом его лба.

– А тебя я сделаю главой клана. Мне нужна достойная замена, поэтому докажи свою преданность.

– Надеюсь, ты говоришь со мной так дерзко лишь потому, что принес вести о смерти Далии? – вдруг голос Юстина вырвал Юри из этого видения и перенес в темный каменный коридор.

И время остановилось: словно Юри сама стала властна над ним. Сейчас, рассматривая брата, она не давала воспоминаниям Куана выкинуть ее. Юстин был красив. Густые темные волосы, черная, расшитая золотом рубашка и бархатная мантия в тон. Только сейчас, глядя на его профиль, вздернутый, как у отца, нос и длинную, как у самой Юри, шею, она поняла, как сильно скучала. И пусть сейчас Юстин был злым и полным ярости, пусть вжимал Куана в стену, Юри знала, что это он. Ее брат. Заботливый и чуткий Юстин, который боялся бабочек, но каждый раз без опаски лез в драки с детьми, обижавшими Юри. Брат, которого она преданно ждала на пристани и которого клялась найти. И она обязана его спасти.

– Не спеши, Юстин, – вновь заговорил Куан.

Юстин смотрел на него и трясся от злости. На висках вздулись вены, а костяшки пальцев, вцепившихся в ворот хаори, побелели. И тогда Куан воспользовался тем, что Юстин потерял бдительность: незаметно запустил руку в ножны на его поясе, бесшумно вытащил кинжал и спрятал в рукав хаори.

Вновь вспыхнул свет. Теперь Куан шел вдоль коридора и вел по каменной стене лезвием. Его скрежет оглушал, а видение будто пульсировало, удерживая внимание на кинжале. Кинжале, которым Куан ранил Соно. Кинжале, который Юри теперь всегда носила с собой.

Юри вернулась в дом к вечеру. Кухарки накрыли к ужину длинный стол, разложив три пары приборов. Далия с Эвоном уже сидели на скамьях и кормили друг друга вареньем.

– Помирились? – запыхавшаяся Юри села напротив них.

Кивнув, Эвон облизал ложку. Но Далия почему-то не ответила. Вместо этого она лишь отвела взгляд и, тяжело вздохнув, принялась изучать абсолютно безынтересные стены.

– Ты где была? – не обращая внимания на напряжение, повисшее в воздухе, обратился Эвон к Юри. – От тебя пахнет… – Он задумался, пытаясь подобрать слова. – Костром и мясом. Охотилась? – пошутил он с улыбкой.

Варенье окрасило его белые зубы в фиолетовый.

– В каком-то смысле. – Юри усмехнулась, заметив это. Но Эвон, кажется, решил, что она оценила его чувство юмора.

Только Юри захотела все рассказать, как за спиной послышалось бурчание Масты, и сквозняк из распахнувшейся кухонной двери разнес по залу запах жареной рыбы. К столу подбежал Бэйн и, освободив место для большой длинной тарелки, встал рядом с Эвоном. Маста, придерживая тряпками горячие края, поставила ужин на стол. Обваленная в соли пригоревшая рыбья чешуя до сих пор шкварчала.

– Мое любимое! – облизнулся Эвон и, не дождавшись, пока вторая кухарка поставит на стол гарнир, положил себе на тарелку уже отрезанную голову рыбы. – Ты все еще помнишь это!

Маста что-то ответила ему на рэкенском языке и одобрительно закивала, когда он попробовал еду. Чавкая от наслаждения, Эвон заедал соленую рыбу хлебом и запивал элем, который Маста только и успевала подливать. Юри вновь собралась с мыслями, чтобы все рассказать, но в этот раз ее перебил Бэйн:

– Брюкваш, люкх, моркоф, курка?

Он взял горшочек с гарниром со стола и подошел к Далии. Та, все еще разглядывая стены, рассеянно кивнула. Бэйн сразу наклонил горшочек и, зачерпнув еду ложкой, вывалил ее на тарелку. Далия облегченно выдохнула, когда увидела курицу с овощами, а не бычьи мозги, которые они ели во время пира. Бэйн обогнул стол и неуверенно направился к Юри, но Маста остановила его, вручив другой горшок.

– Брюкваш, люкх, моркоф… – нервно проглатывая слова, будто они соленые и кислые, медлил Бэйн.

– …курка, – шутливо передразнивая его, продолжила Юри, но тут Бэйн, испугавшись, внезапно кинул горшок с тарелкой на пол и убежал.

– Бэйн! – крикнула Маста и вдобавок бросила, по всей видимости, какое-то ругательство ему вслед.

Эвон с Далией непонимающе покосились на Юри.

– Тебе бы выспаться, а то своими темными кругами под глазами уже детей пугаешь. – Далия надменно осматривала ее лицо. – И умыться, а то все щеки в саже.

Помощница Масты положила в тарелку Юри овощи и, присев на корточки, принялась убирать еду с пола.

– А где твой брат? – стирая со щек грязь, перевела тему Юри. – Почему он не ужинает с нами?

– Я его не видел.

Эвон откусил от хлеба и с набитым ртом на рокрэйнском спросил что-то у Масты. Она быстро ответила ему и, забрав графин и пустые горшки, ушла с помощницей на кухню.

– Маста сказала, что он будет ужинать без нас. Бэйн уже отнес ему еду в Мысленный зал, – перевел ее ответ Эвон.

Юри не удивилась, ведь утром он четко дал ей понять, как относится к гостям Аскарского дома. Его отсутствие не удивило и Далию. Хотя ее будто вообще ничего не интересовало, даже еда: судя по тому, как уныло принцесса ковыряла ее вилкой. Эвон же, наоборот, с наслаждением, громко чавкая, обгладывал рыбу, будто жадный медведь на рыбалке. Он покачивался из стороны в сторону, закидывал голову, чтобы распробовать восхитительный вкус, и пристукивал под столом каблуком.