Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит - Посняков Андрей - Страница 26


26
Изменить размер шрифта:

– Сколько рыцарей должно предстать пред богами? – подойдя к пленникам, спросил князь.

– Пятнадцать, – кто-то из кашеваров едва скрыл ухмылку. Ишь ты, кунигас – не доверяет!

– Пятнадцать, – Довмонт спокойно покивал. – А сколько здесь?

– Так все же целы!

– Пересчитайте…

Пересчитали. Пленников оказалось четырнадцать. Один сбежал – по всему, именно так и выходило.

Вот тут кошевары забеспокоились, и не только они – кто-то из горе-сторожей побежал к жрецам.

– Вот здесь он лежал, – волнуясь, показывал круглоголовой Кашга. – Вот под этой вербой. Раненый… вон, и кровь. Связан надежно. Незнамо, как и развязался. Не сам, клянусь!

– Понятно, что не сам, – князь присмотрелся к смятой траве. – И ушел не сам – тащили.

Оглянувшись, нальшанский правитель пристально взглянул на еще одного кашевара, из тех, кто только что вернулся с Утиной заводи:

– Так что за девка-то вас отвлекала? Какая из себя? Может, приметы какие были? – Довмонт усмехнулся. – Ну, там, кривая на левый глаз или хромая.

– Не кривая и не хромая, – затряс головой горе-сторож. – Стройная, тощая даже. И на русалку похожа. Да, волосы такие… как болотная руда.

– Рыжие, что ли? – князь сразу насторожился.

– Не огненно-рыжие, а такие, темные… ржавые. Ну, говорю же, князь – как руда.

Кунигас пригладил волосы:

– С чего ты ее русалкой обозвал? Она что, с хвостом, что ли?

– Не с хвостом, но… Кожа на спине такая, как чешуя…

– Чешуя?! А может, шрамы?

– О! Точно, князь. Шрамы! По всей спине. Видать, стегали когда-то девку.

Довмонт и Гинтарс обнаружили Солнышко на берегу реки, на деревянных мостках – пристани, возле которой покачивались четыре утлые лодки. Было место и для пятой, на колышке ветер развевал обрезанные веревки. Девчонка сидела не одна, в компании какого-то малолетки. Видать, того самого, про которого рассказывали кашевары. Услыхав шаги, девчонка – а следом и парень – настороженно обернулись.

– Здравствуй, Сауле, – улыбнулся князь. – Ну, и куда вы дели рыцаря? Отправили вниз по реке на лодке? Да, верно, так и было. Спрошу еще лишь одно – зачем?

– Он защитил меня, – девушка с вызовом зыркнула глазами, большими и блестяще-серыми, как речной жемчуг. – Защитил от своих же. Я просто вернула долг. Поступила по справедливости. Ты можешь за это отдать меня жрецам.

– А меня никому отдавать не надо! – вскочив на ноги, всклокоченный мальчишка живо пустился бежать, только пятки засверкали. Далеко, однако, не убежал – был пойман отрядом воинов во главе с самим Тройнатом.

– Это кто еще? – удивился жемайтский князь. Велев связать мальчишку, перевел взгляд на кунигаса и Солнышко, заулыбался. – Я так и знал, что догоню тебя, Даумантас. Сауле тоже тебе помогает ловить беглеца?

– На пару слов, брат. Вон, хоть к той рябине.

– Это верба.

– Ну, значит, к вербе…

Заинтригованный Тройнат спешился, подошел.

– Не все ли равно жрецам, сколько рыцарей принести в жертву? – тихо спросил кунигас. – Пятнадцать или четырнадцать? По-моему, одним меньше, одним больше.

– Это Солнышко помогла бежать немцу? – сразу же догадался властелин Жмуди.

Довмонт кивнул:

– Она. Сказала, что вернула долг. Эта девчонка ведь нам нужна?

– Нужна, – покивав, великий князь растянул тонкие губы в улыбке. – Что же до беглеца… Жрецам будет все равно. И богам… Пошли к деве.

Оба подошли к мосткам – Сауле все так и сидела, опустив голову и неотрывно глядя в воду. Равнодушная ко всему.

– Эй, Солнышко! Хочу поручить тебе очень непростое и опасное дело. Если страшно, ты можешь отказаться. Я пойму.

– Что за дело? – девчонка дернулась, обернулась. В серых глазищах ее вспыхнула радость.

– Ты ведь заешь многих куршских жрецов? Они ведь еще прячутся по лесам, так?

Сауле усмехнулась:

– Знаю. И они знают меня.

– Так вот, милая. Надо бы, чтобы курши восстали! Громили бы орденские обозы, жгли усадьбы и замки. И уже очень скоро. Ты поняла?

* * *

В полночь взметнулись к небу костры. Четырнадцать рыцарей закричали, корчась от невыносимой боли. Если хорошенько нагреть, человеческий жир вспыхивает быстро, и столь же быстро горит. Лошадей пожалели, не жгли живьем. По знаку криве младшие жрецы проворно перерезали животным горла. Кони повисли на постромках, привязанные к вкопанным в землю бревнам. Запахло жареным мясом, бушующее ярко-желтое пламя, жадно пожирая человеческую и конскую плоть, поднялось высоко-высоко в черное ночное небо. К отцу-месяцу и его дочкам – звездам: Аустре, Аушрине, Вакарине…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Глава 4

Литва

Он жил здесь уже год! В тринадцатом веке! Человек из двадцать первого. Сам, сам себе злой Буратино, ведь если бы не начал ездить, интересоваться, искать, то и не оказался бы в теле первобытного кунигаса из Нальшаная-Нальшан. Не оказался бы. Но ведь нужно было спасти сестру! Хотя бы – младшую… Хотя бы попытаться… Игорь и пытался, но вот… Потерял Ольгу, любимую… и встретил здесь новую любовь, собственную жену – Бируте. Копия Оленьки. Точь-в-точь. Даже привычки одинаковы.

Игорь все же не расслаблялся, беседовал со жрецами, с колдуньями. Ведь если можно сюда, то, наверное, получится и обратно? Только бы знать – как? Пока непонятно было, но молодой человек не опускал руки, искал.

Еще Игорь много размышлял о себе. Кто он вообще такой – заблудившийся во времени странник или юный литовский князь? Аспирант Игорь Ранчис или Даумантас, кунигас Нальшан и Утены? Скорее, больше, все-таки – аспирант. Да, он знал и умел все, что знал и умел Даумантас, но думал и старался поступать по-своему, насколько было возможно, иногда полностью теряя контроль, словно бы проваливаясь в небытие. Шизофрения – кажется, так это называется в психиатрии. Или какое-то пограничное состояние, девиация…

Что бы это ни было, но оно не кончалось! Правда, господину Ранчису все больше и больше нравилось считать себя князем! Вполне искренне. Тем более – Оленька… то есть Бируте. Правда, юная княгиня почему-то еще не беременела и очень сильно об этом переживала, приносила жертвы богам. Да могла ли она вообще понести от Странника? Бог весть, вернее – боги.

Игорь заметил – если на дворе какой-то языческий праздник, прославление богов, богатые жертвы, то он почти что и не Игорь, а в большей степени – Даумантас. То же самое, если битва, охота – там, где азарт. В такие моменты Странник до такой степени не принадлежал себе, что словно бы проваливался в какой-то жуткий туман. Правда, все воспринимал, но сделать ничего не мог, полностью теряя волю. Это было страшно: первобытный литовский князь творил иногда такие мерзости…

Убить детей, чтоб не выросли мстители. Выжечь все поля, чтоб обречь врагов на голод. Принести в жертву Перкунасу саму красивую пленницу. С точки зрения язычника – обычное и вполне достойное дело. Игорь же… Даже и не знал, что делать? Каяться? Молиться богам? Или… богу? Иисусу Христу, стать христианином, как был? Да, крещен в детстве, даже крестик имелся, но… Невоцерквленный Игорь был человек вполне себе светский, все его православие ограничивалось лишь крашением на Пасху яиц, поездкой на кладбище в Троицу да редкими визитами в ближайший к дому храм. Опять же – на Троицу и – редко – на Пасху. Не Всенощную стоять – что вы! – просто зайти да поставить свечки. Даже молитв Игорь толком не знал, тем более не соблюдал посты и не смог бы прочесть наизусть Символ веры. Впрочем, этим он ничем не отличался от большинства россиян, почему-то считающих себя православными. На основании чего, собственно? Яички на Пасху красим? А ну-ка – Великий пост? Даже Символ веры – слабо.

Православие… А что, если и впрямь, поменять веру? Литовскому-то кунигасу? Хм. Не поймут! Точно, не поймут, да еще и объявят предателем. Однако Миндовга ведь… Хотя нет, объявили – и многие. Однако и сам великий литовский князь совсем недавно отрекся от католической веры и вновь перешел в язычество, провозгласив очередной поход против ордена. Да, собственно, война эта никогда и не прекращалась. Крестоносцы жаждали новых земель, и главной их целью была Жемайтия. Тем более король Миндовг уже ее вроде бы как подарил великому магистру. Однако после битве при Дурбе это уже нельзя было бы утверждать столь однозначно. Сами жемайты справедливо полагали себя свободными и независимыми. Так же считал и их князь Тройнат. Так же думал и Миндовг.