Икона - Форсайт Фредерик - Страница 41

Или он мог перемолвиться словечком со своим зятем, знающим человека со связями. Клапан появился бы на той же неделе. Через некоторое время директор завода закроет глаза на исчезновение у себя партии стального листа, которая окажется на другом заводе. Затем оба директора состряпают отчёты, которые покажут, что они выполнили свои «нормы».

В любом обществе, где сочетание склеротичного бюрократизма с грубой некомпетентностью не даёт винтикам и колёсикам крутиться, единственным смазочным материалом является «чёрный рынок». СССР всю свою жизнь двигался на этой смазке и последние десять лет полностью зависел от неё.

Мафия только контролировала «чёрный рынок». Всё, что она сделала после 1991 года, — вышла из тени и стала процветать и расширяться. Она именно расширялась, быстро распространяясь из обычных сфер — рэкета, алкоголя, наркотиков, вымогательства, проституции — в каждую отдельную сферу жизни.

Что поражало — так это быстрота и жестокость, с которыми осуществлялся практически захват экономики. Этому помогли три фактора. Первый: способность к быстрому и массовому насилию, которую демонстрировала мафия в случаях недовольства чем-либо, насилию, при сравнении с которым американская «Коза ностра» выглядела явно слабонервной. Любой русский или иностранец, возражающий против вмешательства мафии в его дела, получал предупреждение — обычно избиение или поджог, — а затем его убивали. Это относилось ко всем, включая директоров крупных банков.

Вторым фактором явилась беспомощность милиции, которая, недофинансированная, недоукомплектованная, не имеющая никакого опыта или подготовки, с такой вспышкой преступности и насилия, угрожавшей поглотить её, просто не могла справиться.

Третьим фактором была русская традиция всеобщей коррупции. Этому способствовала последовавшая за 1991 годом тяжёлая инфляция, остановившаяся только к 1995 году.

При коммунистической власти валютный курс равнялся двум долларам США за один рубль — смешной и искусственный курс по отношению к стоимости и покупательной способности, но введённый властью в СССР, где проблемой являлось не отсутствие денег, а отсутствие товаров, которые можно было бы купить на эти деньги. Инфляция смела все сбережения и ввергла служащих с фиксированной зарплатой в нищету.

Когда регулировщик, стоящий в потоке машин, получает в неделю меньше, чем стоят его носки, то его трудно убедить не брать банкноту, воженную в явно фальшивые водительские права.

Но это все мелочи. Русская мафия управляет системой, включающей высших государственных чиновников, завербовав себе в союзники почти всю бюрократию. А бюрократия в России управляет всем. Так, разрешения, лицензии, недвижимость, концессии — все можно быстро купить у выдающего их чиновника. В результате мафия получает астрономические прибыли.

Ещё одна способность русской мафии, поражающая наблюдателей, — это быстрота, с которой она перешла от обычного рэкета (но продолжая твёрдо держать его в руках) к легитимному бизнесу. Американской «Коза ностра» потребовалось целое поколение, чтобы понять, что легитимный бизнес, основанный на доходах от рэкета, помогает увеличивать доходы и отмывать заработанные преступным путём деньги. Русские сделали это за пять лет, и к 1995 году им принадлежало сорок процентов национальной экономики. К этому времени они стали международной мафией, специализируясь на оружии, наркотиках и присвоении чужих денег, подкрепляя свою деятельность насилием и нацеливаясь на Западную Европу и Северную Америку.

Но к 1998 году они перестарались. Безграничная жадность разрушила экономику, на которой они паразитировали. К 1996 году богатства России стоимостью в пятьдесят миллиардов долларов, в основном в золоте, алмазах, драгоценных металлах, нефти, газе и лесе, были расхищены и незаконно вывезены за границу. Товары покупались за практически ничего не стоящие рубли у бюрократов, работающих в государственных органах, а продавались за границу за доллары. Часть долларов реконвертировалась в огромные массы рублей и ввозилась обратно для финансирования новых взяток и новых преступлений.

— Беда в том. — мрачно говорил Уайэт, отпивая своё пиво, — что кровопускание становится непомерным. Эти коррумпированные политики, ещё более коррумпированные бюрократы и бандиты — они все вместе убили золотого гуся, который их сделал богатыми. Вы читали «Взлёт и падение Третьего рейха»?

— Да, давно. А что?

— Вы помните там описание последних дней Веймарской республики? Очереди безработных, уличная преступность, утрата всех сбережений, кухни с бесплатным супом, свара, устроенная вопящими ничтожествами в рейхстаге, в то время как страна катилась к банкротству… Так вот здесь мы видим то же самое. Всё повторяется. Чёрт, мне пора — встреча внизу за ленчем. Приятно было поговорить с вами, мистер…

— Джефферсон.

Имя не вызвало реакции. Очевидно, мистер Уайэт не читал лондонскую «Дейли телеграф».

Интересно, подумал журналист, когда канадец ушёл. Все его сведения, почерпнутые из архивных вырезок, указывали на то, что человек, с которым он встречается вечером, может быть, сумеет спасти нацию.

В половине седьмого за Джефферсоном прибыла длинная чёрная «чайка», и он уже ждал её в дверях. Он неизменно оставался пунктуальным и от других ожидал того же. Он был одет в тёмно-серые брюки, блейзер, хрустящую полотняную белую рубашку с галстуком «Гарри-клуба». Он выглядел элегантно, хорошо и со вкусом одетым — и англичанином.с ног до головы.

Прокладывая себе путь среди вечернего потока машин, «чайка» направилась на север, к Кисельному бульвару, и, не доезжая до Садового кольца, свернула на боковую улицу. Когда они подъехали к зелёным стальным воротам, водитель вынул из кармана передатчик и включил его.

Камеры на стене нацелились на приближающуюся «чайку», и охранник у ворот увидел на телевизионном мониторе машину и номерной знак. Номер соответствовал тому, который он ожидал, и ворота раздвинулись.

Пропустив машину, они снова закрылись, и охранник подошёл к окошку водителя. Он проверил документы, заглянул на заднее сиденье, кивнул и опустил металлические шипы.

Господин Кузнецов, предупреждённый охранником, вышел к дверям, чтобы встретить своего гостя. Он провёл британского журналиста в хорошо обставленную приёмную на втором этаже, примыкающую к кабинету Комарова и расположенную по другую сторону от кабинета, который раньше занимал покойный Н.И. Акопов.

Игорь Комаров не разрешал в своём присутствии ни пить, ни курить, чего не знал и никогда не узнал Джефферсон, потому что об этом не упоминалось. Непьющий русский — редкость в стране, где пьянство является признаком мужчины. Джефферсон, просмотревший несколько видеофильмов о Комарове, где он показан в образе «человека народа», видел его с неизбежным стаканом в руке, произносящим по русскому обычаю многочисленные тосты и не проявляющим никаких признаков опьянения. Он не знал, что Комарову всегда подают родниковую воду. В этот вечер Джефферсону предложили только кофе, от которого тот отказался.

Через пять минут вошёл Комаров — внушительная фигура, около пятидесяти лет, седой, чуть ниже шести футов, с пристальным взглядом светло-карих глаз, которые его поклонники описывали как «гипнотизирующие».

Кузнецов вскочил на ноги, и Джефферсон, несколько медленнее, последовал его примеру. Советник по связям с общественностью представил собеседников, и мужчины пожали друг другу руки. Комаров сел первым в кожаное кресло, немного возвышавшееся над остальными, которые занимали двое других.

Из внутреннего нагрудного кармана Джефферсон достал портативный магнитофон и спросил, не будет ли возражений против записи. Комаров наклонил голову в знак того, что понимает неспособность большинства западных журналистов пользоваться стенографией. Кузнецов ободряюще кивнул Джефферсону, чтобы тот начинал.

— Господин Комаров, последней новостью является недавнее решение Думы продлить временное исполнение обязанностей президента на три месяца и при этом перенести срок выборов в будущем году на январь. Какова ваша точка зрения на это решение?