Приманка для Коршунова (СИ) - Котлярова Екатерина - Страница 7

— Что ты задумал? — тут же настораживается Дашка.

— Узнаешь, — встаю из-за стола. — Я домой.

— Серьёзно? — вскидывает брови. — А как же фильм?

— Не сейчас, котёнок.

— Лёвочка, у тебя всё хорошо? — с искренней тревогой спрашивает подруга. — Ты можешь мне всё рассказать, я тебя выслушаю.

— Дашка, я не сопливый пацан, чтобы наматывать сопли на кулак.

— Я этого не говорила. Иногда стоит выговориться. Ведь Маша встречается с…, — запинается, и я с изумлением замечаю, как Дашка едва заметно краснеет и тяжело сглатывает. — С Коршуновым. И у них явно всё серьёзно.

Я чуть голову к плечу наклоняю и пристально слежу за лучшей подругой. Дашка говорит, энергично размахивая руками. Чересчур энергично, что ей несвойственно. Путается в словах. Волосы за уши нервно заправляет. И глазами по кухне бегает, избегая смотреть на меня. Чёрт. Да, моя мелкая втюрилась в новенького. В этого напыщенного индюка. С*ка. Внутри всё сжалось. Я не могу позволить Дашке быть с ним. Дашка ведь такая… Блин, это же моя Дашка. Мелкая и смешная. Которая со мной в батином гараже тачку дедову чинила. Дашка, которая со мной ввязывается в любые передряги. Которая прикрывала перед матерью, когда я впервые спиртное попробовал. Я уверен, что этот урод разобьёт мелкой сердце. Перед глазами неожиданно предстала картинка того, как Коршунов на Дашку смотрел вчера. Я блин идиот, раз сразу не обратил на это внимание. Он явно был заинтересован в Барсовой. И сегодня, когда эта мразь, Ильюха, Дашку по заднице шлёпнула, новенький напрягся. Только вникнуть толком я не успел, морду бить пошёл за малую. Слишком давно этот урод к Даше клеится. Вот только подруга не знает, что у Ильюхи пунктик есть — всех девчонок класса склеить. Как и не знает, что уже в прошлом году, когда она на больничном была, я с ним дрался. Потому что этот дебил радостно чесал в раздевалке, что Дашка ему отдалась. И опять же, какого хрена Коршунов полез? Нахрена рассказал о том, что видел? Ему какое дело?

Пазлы один за другим соединялись. Но всё равно оставалась дыра. Огромная дыра. Что связывает Машеньку и Коршунова? На вопросы девчонок, встречаются ли они, ни один из них ответа не дал. Коршунов вообще молчал, а Куколка отвечала настолько тихо, что расслышать её ответ было невероятно сложно.

Улыбнулся, когда вспомнил, как встретил её сегодня у кабинета директора, куда Татьяна Павловна меня потащила. Куколка сидела в приёмной. Ручки лежат на острых коленках, чудесная белокурая головку опущена вниз. Классуха в кабинет зашла, а я плечом к стене привалился и Куколкой залюбовался. Её тонкими ручками. Её худенькими икрами и щиколотками, которые были обхвачены ремешками сандалий. Аккуратно подстриженными ноготками, которые виднелись в вырезе летней обуви. Такие же розовенькие и прозрачные, как и на тонких пальчиках рук. Да и вообще, Куколка вся была аккуратненькой. Воздушной. И пугливой. Поднял взгляд на её лицо. На аккуратный носик и бледные щёчки, на одну из которых упала прядь волос. Девчонка пальчиками её за ушко заправила и нос сморщила недовольно. Улыбнулся. И взглядом на ушке залип. На мочке красовалась серьга в виде веточки. Красиво.

Столкнулся взглядом с голубыми глазищами, которые смотрели на меня чуть испуганно. Но к своей безграничной радости увидел в них проблеск радости. Улыбнулся искренне и вперёд шагнул. На корточки перед девчонкой присел, чтобы ростом своим не давить и лишний раз Куколку не пугать.

— Привет, Машенька, — поздоровался ласково. Сегодня вся робость, что была вчера, куда-то испарилась.

— Привет… Лев, — чуть помедлив ответила она. Очаровательный румянец коснулся бледных щек Куклы. Узнала моё имя. Улыбаюсь. Скорее всего, на дебила похож, но ничего поделать с собой не могу.

— Как дела? Как тебе в нашей школе? — кладу руки на подлокотники кресла, в котором Машенька сидит. Девчонка сначала вздрагивает, и я собираюсь руки убрать, но совершенно не ожидаю того, что малышка мою руку обхватит обеими ладошками.

— У тебя кровь, — проводит пальчиками по сбитой костяшке. — Болит? — заботливо спрашивает.

Я только мотнуть головой могу. Потому что знаю, что ни единого звука сейчас из меня не выйдет. Лишь хрип.

— Подрался? — спрашивает понимающе. Я киваю. — Сашенька постоянно дерётся. Руки почти не заживают, — качает головой и укоризненно смотрит на меня. — Как только Даша тебе позволяет драться? — спрашивает и снова краснеет.

— Так я за Дашку и подрался, — голос снова чужой. Даже интересно стало — всегда так будет, стоит мне рядом с Куколкой оказаться?

— Она у тебя очень красивая, — улыбается девушка. Я не совсем понимаю, что она хочет сказать. В каком смысле, у меня? Она решила, что мы встречаемся?

— Одинцов, к директору, — слышу сухой голос классухи за спиной. Поднимаюсь с корточек и иду к директриссе, готовясь слушать лекцию. — Машенька, сейчас всё распечатаем. Компьютер пришлось перезагрузить. Подождешь ещё пять минуточек.

— Конечно, — слышу голосок Куколки прежде, чем дверь в кабинет директора закрылась. Лекцию о том, что драться в школе плохо, благополучно пропускаю мимо ушей.

Из кабинета директора выхожу как раз в тот момент, когда Кукла забирает какие-то бумаги из рук Татьяны Павловны. Пристраиваюсь рядом и иду следом к выходу из школы, где гремит музыка. Глаза то и дело на Куколку скашиваю. Залипаю на её профиле. И гладких светлых волосах. С*ка. Снова не могу поверить, что эта девчонка настоящая. Снова хочется какую-нибудь фигню сказать о её красоте, но я держу язык за зубами. И снова девчонка с места срывается. Только в этот раз я вижу, куда она бежит. К Коршунову. Чтобы тонкими ручками его торс обвить. Чтобы щекой к груди прижаться. С*ка.

— Лёва! Ты чего завис? — вырвал из воспоминаний голос Дашки. — О Машеньке опять думаешь?

Закатил глаза на попытку мелкой меня спровоцировать. Щёлкнул по носу и покинул кухню, прекрасно зная, что подруга пойдёт за мной, чтобы закрыть дверь. В голове уже зрел план того, как Куколку сделать своей. И в этом мне поможет Дашка.

Глава 8

Даша

Сижу на столе в столовой, болтая ногами и потягивая сок через трубочку. Наблюдаю за тем, как девчонки шушукаются, показывают друг другу фотографии на телефонах, то и дело, поправляя волосы и кидая заинтересованные взгляды в сторону парней, которые репетируют сценку. В нашей школе столовая и актовый зал соединены. Только прозрачная стеклянная стена отделяет.

Замечаю, как тенью в столовую проскальзывает Маша. Девушка ладошками сжимает подол своей юбки. Выглядит потерянной и явно чувствует себя не в своей тарелке. Девочки тут же прекращают болтовню. Замолкают и в сторону Маши смотрят. От этого новенькая бледнеет и спотыкается на ровном месте. Моё сердце сжимается от жалости, когда девушка падает на выкрашенный коричневой краской пол. Растягивается на полу, отчего юбка задирается и открывает вид на нижнее белье. Звезда школы и инстаграмма взрывается хохотом. За ней одна за другой начинают смеяться одноклассницы. Тупоголовые курицы! Я вижу, как Маша пытается подняться, руками упершись в пол. Вот только носком босоножек она наступила на подол своего платья. С громким треском хлипкая ткань оторвалась. Юбка осталась висеть на ниточках, полностью открывая вид на голые ноги новенькой. И снова взрыв унизительного хохота. А мне хочется плакать вместе с Машей, по щекам которой ручьями текут слёзы. Девушка руками поднимает юбку, прикрывая ягодицы. Спрыгиваю со стола, снимаю рубашку, которую надела сегодня поверх спортивного топа, и подхожу к сжавшейся Маше. Обвязываю рубашку вокруг её талии и заодно фиксирую юбку. Оборачиваюсь резко к ржущим одноклассницам. Окидываю полным ненависти и презрения взглядом Настю Голован, которая уже достала телефон и всё снимала на камеру. Не знаю, что именно отразилось на моём лице, но смех резко стих. Повисла тишина. И в этой тишине я чётко услышала жалобный всхлип Маши за спиной.

— Убери телефон, Голован, — процедила я сквозь зубы.