Не твой сын (СИ) - Кариди Екатерина - Страница 46

- Какого черта? - выругался Алишер.

Это был его личный лифт, его не могло заклинить просто так. Тут столько степеней защиты, даже если сбой с электричеством, должны подать резервное питание. Только ничего этого не происходило. Вадим застыл, оглядывая кабину: камер не было. Но вверху люк, это хорошо. А чувство опасности, какое-то дикое, ворочалось в груди. Он еще не понял причины, но уже знал, что надо искать выход, либо…

Лифт рванулся вниз и вновь застыл.

Анна тихо вскрикнула, а его молнией прошило от страха за нее. Можно было попытаться разблокировать двери, но изнутри никак. Он одним движением взобрался на поручень и толкнул наружу верхний люк.

И как раз в это мгновение зазвонил телефон у Алишера Шамаева. Жутко. Ощущение нереальности. Шамаев глянул на экран и принял вызов.

- Здравствуй, дорогой зять.

Скрипучий смех твари Рамильевича Вадим узнал сразу.

- Зачем звонишь, Ильдар? - спокойно спросил Алишер Шамаев.

- Ха-ха-ха, - дробно рассмеялся тот. - Думал, больше не встретимся?

И снова дробный смех.

Мысль пришла мгновенно. И действовать надо было так же быстро. Вадим знаком показал: «Тяни время, заговаривай его». А сам вытолкнул люк и подтянулся, выглянул наружу.

- Думал, не встретимся, зять? - продолжал Ильдар. - А ты был прав. Мы не встретимся.

- Только за этим звонишь, Ильдар?

- Нет, дорогой, что ты!

- Не за этим? Хорошо, - Алишер не повышал голоса и был так спокоен, как будто ничего не происходит. - Чего же ты хочешь тогда?

Снова смех гиены. Короткий рывок, лифт дернулся и замер.

- Чувствуешь?

Если раньше Вадим думал разблокировать двери, то теперь понял: ничего не выйдет. Этот ополоумевший маньяк просто не даст им выйти на этажах, оборвет лифт. А если лифт оборвется, они убьются в мясо.

Надо уходить через люк. Сбоку в лифтовой шахте была лестница – металлические скобы. По ней можно было выбраться наверх. Он спрыгнул в кабину и молча показал Алишеру тянуть время, а сам подсадил Анну и помог вылезти.

- Я долго ждал своего часа. И дождался! - изгалялся Ильдар, его слышно было по громкой связи. - Дождался, когда вы все трое, твари, соберетесь в одном месте.

- Да что ты? - спокойно проговорил Алишер.

И глазами показал ему наверх - мол, выбирайся. А он вдруг понял, что не может его тут оставить. Мотнул головой и подставил сцепленные руки. Одними губами шепнул:

- На лестницу и вверх!

И вытолкнул снизу. Алишер в возрасте, грузный мужик, но получилось. Лифт не успел далеко отойти, подниматься по скобам пару этажей. Осилит.

Теперь надо было выбираться самому.

***

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Такого ужаса Аня еще никогда не испытывала. И не столько за себя, сколько за сына, он же останется совсем один. Ужас и бессильная злость. Ей нельзя умереть здесь!

Так что когда Вадим схватил ее в охапку, она сама в него вцепилась. Глаза его дикие, звериные, перед самым лицом. Обжигающий шепот у уха:

- Лезь в люк. Сбоку лестница. По ней наверх. Быстро! Поняла?

И она полезла!

Срываясь, обламывая ногти, не попадая ногами на скобы. Проклятые каблуки! А внизу слышались возня, шумное дыхание. Она только глянула вниз, увидела Шамаева и шахту, уходящую вниз, голова сразу закружилась.

Ей было безумно страшно. Но страшнее всего было, когда лифт со скрежетом сорвался вниз.

Потому что Вадим остался внутри.

Как она кричала, а из горла ни звука… Слезы градом катились…

Но вот лифт пролетел несколько этажей, снова дернулся и замер. А он умудрился-таки выбраться через люк на крышу и успел зацепиться за скобы прежде, чем лифт окончательно сорвался и полетел вниз.

***

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Потом уже, когда они выбрались через машинное отделение на крышу…

Все было потом. Полиция, спасатели.

Аня долго не могла прийти в себя. Ее трясло.

Конечно же, в тот же день она уехала. Но все это время Вадим не отходил от нее. Молчаливый, руки изрезаны, все в бинтах. На прощание ни слова, она запомнила только его взгляд.

***

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В тот же вечер Вадим пришел к Алишеру и сказал:

- Я увольняюсь.

Тот подался вперед:

- Поедешь к ней?

Вадим кивнул. Сейчас его бы все равно ничто не удержало. Алишер неожиданно улыбнулся, провел ладонью по столу и сказал:

- Поезжай к ней. А я тут присмотрю.

глава 27

Вадим готов был сорваться в ту же ночь. Но неожиданно вылезло много дел, обнаружились растяжения и ушибы, которых он сгоряча не заметил. Он и сейчас почти не почувствовал боли. Его немного подлатали, и он поехал.

Но он же понимал, что если явится и скажет: «Вот он я», она его не примет. Нужно было что-то. «Удиви ее. Хоть на стенку лезь, но заставь взглянуть на тебя по-другому», - стучало в сознании.

Была одна идея.

***

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Что такое форс-мажор? Сколько раз Анна сама забивала это в договорах. Сколько раз в новостях слышала о взрывах, пожарах, наводнениях, перечислениях из бюджета. Но всегда это было каким-то абстрактным понятием. А когда оно подошло...

Обстоятельства непреодолимой силы - это не про деньги.

Это такой момент истины.

Понять, кто чего стоит и кто что значит для кого.

На обратном пути Анну все время накрывало. Нервы. Сына не отпускала, судорожно прижимала к себе. А он стеснялся. Успокаивал ее и косился на мужиков-телохранителей.

- Ну ма, что ты, перестань. На нас смотрят. Все же хорошо.

Ей сложно было совладать с собой, потрясение слишком сильно. Когда ты привыкла, что контролируешь все в своей жизни, можешь просчитать любые риски, вдруг осознать, что раз - сценарий мгновенно поменялся и ты больше не контролируешь ничего. Ситуация несет тебя волной над всем, даже над самой жизнью.

Остаток пути она провела в какой-то прострации, наступил откат. Сидела, закрыв глаза, рядом с сыном. Вокруг было какое-то движение, приглушенные разговоры, кто-то из ее людей тихо пересказывал Илье, что произошло, звучали какие-то подробности. Пусть это было личное, она не препятствовала.

Алишер Шамаев взял все на себя. Поклялся, что виновные будут наказаны по всей строгости. Ему она склонна была верить. Батуров… Если бы не он там, в лифте, она бы никогда не увидела сына. Мысль застряла в мозгу и ездила по кругу. Само по себе это вроде бы ничего не меняло, но ощущение было как ожог.

***

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Дома это как будто отдалилось. Привычная обстановка, другие люди, все знакомо, можно было успокоиться, опасность позади. Нужно было работать, наверстывать упущенное, заниматься сыном. Но это ощущение ожога глубоко в душе осталось, оно никуда не делось, но и не проявлялось внешне.

Прошло три дня. Жизнь вернулась в обычный режим.

Анна только что закончила утреннее совещание, отпустила всех и осталась в кабинете одна. Вошла секретарша.

- Анна Васильевна, к вам посетитель. По личному вопросу.

- По личному? - Анна вскинула брови и легким жестом провела ладонью по столешнице. - Пусть войдет.

И откинулась в кресле, глядя в сторону.

Секретарь кивнула и удалилась, но вот дверь кабинета отворилась снова, послышались твердые мужские шаги. Аня вскинула взгляд и застыла.

Вошел Батуров. Прошел через весь кабинет, сел в кресло напротив и положил заявление на стол.

- Здравствуйте, Анна Васильевна, возьмете меня на работу?

Оба так и замерли друг против друга.

Что бы Анна ни думала до того, это был поединок. Совсем как на первой встрече, когда они сидели друг против друга за длинным столом переговоров и он первым бросил ей вызов. Он и сейчас бросал ей вызов, нагло вторгаясь на ее территорию.

Самоуверенный, непроницаемый, волевой, жесткий. Всегда был таким, сколько Анна его помнила. Вижу цель, не вижу препятствий. Стальная машина, беспощадная и холодная. И только в самой глубине глаз, обращенных на нее, что-то раскаленное.