Академия 6 (СИ) - Шиленко Сергей - Страница 48

— Ах, чёрт возьми, Дерп, ну что ты… — проворчал я, используя заклинание, чтобы отделить мана-жабу от своей головы, а затем перевернул его так, чтобы рот с вездесущим языком был направлен в сторону от меня.

— Так, что же нам делать, чтобы вылечить нестабильность моей сущности? — спросил дракона, когда наконец справился с Дерпом.

По выражению лица Маледикт казалось, что она жалеет, что у неё нет под рукой ведёрка с попкорном — дракон наблюдала за нами с оценивающим вниманием, её рептильные глаза, казалось, измеряли и взвешивали каждого из нас. Не собирается же она попытаться пристроить моих жён к своему семейству или ещё что-нибудь в этом роде? Я сузил глаза, глядя на Маледикт и пытаясь понять, что происходит у неё голове. Наконец она посмотрела на меня и растянула губы в широкой улыбке.

— Это легко, тебе просто нужно съесть мой гной…

Я поднял руку: — Нет. Шуткам сейчас не время и не место. Серьёзное предложение, пожалуйста.

Дракон хмыкнула, и её плечи опустились: — С тобой неинтересно. Тем не менее, этот метод может сработать. Ты ведь помнишь, как вылечил свою лягушку с помощью капли драконьей крови?

Я взглянул на Дерпа, потом снова на Маледикт: — Верно, я использовал силу и чистоту сущности Имри, чтобы сжечь нестабильность, вызванную пустотой маны. Токсичное сродство.

Дракон хлопнула в ладоши, не обращая внимания на то, что женщины следили за ней, словно ястребы: — Именно так. Тебе нужен источник сущности, который сильнее твоей, чтобы подтолкнуть твою собственную энергию к стабилизации перед лицом разрушения. Дополнительное преимущество заключается в том, что твоя сущность будет становиться всё более устойчивой к разложению пустоты каждый раз, когда она очищается. Смертные просто собирают несколько человек в свои ритуальные круги, чтобы наводнить их маной. Процесс работает, но не защищает от будущего разложения.

Я хмыкнул: — Полагаю, в этом есть смысл. Похоже, использование мощной сущности больше похоже на вакцину, а выжигание её с помощью ритуала — на антибиотик или что-то в этом роде. Метафоры глупы. Это магия. Они творят волшебное дерьмо.

В задумчивости проводя пальцами по своему лицу, я подумал о том, что не помешало бы хорошенько выспаться.

— У меня такое чувство, что ты не предложишь мне своей крови, не так ли? — спросил дракона.

Глаза Маледикт стали хитрыми, а я изо всех сил постарался не выдать своего внутреннего вздоха. — Ты прав. Я отказываюсь быть прославленным зельем здоровья, это недостойно, — женщина скрестила руки под грудью и, нарочито выгнувшись, прислонилась к дверному проёму, чтобы подчеркнуть свои изгибы. Хвост за её спиной нервно подёргивался. — Я хочу, чтобы у нас с тобой была более тесная связь, а не такая потребительская. В конце концов, ты выбрал меня в качестве семьи, и поэтому я достойна большего.

Сказав это, дракон жестом указала туда, где возле стола всё ещё стояли, обнявшись, мои возлюбленные. Меня вновь посетила мысль, что жизнь Маледикт была очень одинокой, учитывая и то, насколько изолированной её сделала сила.

Ущипнув себя за переносицу, выдавил: — У меня есть определённые обязательства — я не могу спать с тобой, если Имри не будет присутствовать, поскольку заключил сделку в обмен на её помощь в сокрытии лагеря и обещание, что она не будет продолжать борьбу с нами.

Ангелина запищала и зацокала, прижимаясь к шее Антонины, Маледикт наклонив голову, усмехнулась и посмотрела мне в глаза:

— Да? Тогда давай сделаем так, как предлагает твоя подруга-белка.

Мой желудок опустился в сапоги.

Глава 29

Мои глаза нашли глаза Ангелины. — Предательница, — подумал я изо всех сил. Поскольку белка не могла меня услышать, мысленная энергия была потрачена впустую, но зато мне стало легче. Однако это никак не избавило мордочку Лины от самодовольного выражения. Как белке вообще удается выглядеть самодовольной⁈

Анна, единственный человек в комнате, который мог понять Ангелину, смотрела на нас, как на сумасшедших. Через секунду эльфийка провела ладонью по лицу и застонала. Антонина и Алиса в замешательстве уставились на неё.

— Подождите, что предложила Ангелина? — спросила Лиз с напряжением в голосе.

— Ангелина сказала, что если Иван не имеет права размножаться с Маледикт, значит, он может трахнуть её в задницу и использовать секс для создания связи по укрощению зверей. Она также добавила несколько комментариев о том, что будет дёргать дракона за рога, шлёпать по заднице и сделает «большую ящерицу своей сучкой», — ответил Анна. Оттого, каким бесстрастным тоном она сообщила новость, та стала казаться ещё ужасней.

Мои щёки стали бордовыми. Я покраснел? С каких это пор я краснею⁈

— Какого чёрта⁈ Ангелина, как ты узнала, что Маледикт может тебя понимать? А-а-а! Я не герой аниме! — сняв очки, некоторое время тёр глаза.

— А можно мне будет посмотреть? — промурлыкала Лиз. Не только у меня отпала челюсть, когда перевёл взгляд на свою дорогую безумную Лиззи. Полуфея окрасилась в яркий оттенок красного, а уши затрепетали. Очевидно, эта идея взволновала её до такой степени, что она с трудом сохраняла гламур. В волосах беспорядочно появлялись фиолетовые цветы, а вокруг запястий обвились лианы. — Прости! Это просто… звучит сексуально, — скромно добавила она.

Лилия шипела и извивалась в руках Антонины, и я заметил, что тёмная эльфийка с трудом удерживает кошку за шиворот. Лилия умудрилась вывернуться так, что её лапы оказались обращены к дракону, она с остервенением царапала когтями воздух, словно хотела сразиться с Маледикт. Но у Антонины были крепкие руки, а это означало, что Лилии вырваться не удастся. Лицо тёмной эльфийки отражало смесь чувств и эмоций: веселье, раздумье и хитрость, практически было слышно, как вращаются шестеренки в её голове.

Из всех них Анна казалась наиболее разумной — она выглядела так, будто подумывала о том, чтобы выбежать из комнаты. Но потом от предчувствия у меня свело желудок, когда выражение её лица стало задумчивым. Лавандовые глаза рыжеволосой эльфийки сузились, и пришло смутное осознание, что, возможно, именно мне теперь следует бежать.

— Это… не такая уж плохая идея, — сказала Анна, постукивая пальцем по подбородку и посмотрев на Маледикт. — Но интересно, сможет ли Иван выжить, образовав с тобой узы приручения? Обмен силой между ним и Фиби подтолкнул её к обретению гуманоидной формы на столетие раньше. Каковы будут последствия связи с тобой?

Маледикт дотронулась пальцем до нижней губы и, хмыкнув, пожала плечами: — Понятия не имею. Никому ещё не удавалось выжить, кто пытался приручить меня. Обычно я их съедаю и, признаюсь, есть соблазн убить вас всех только за то, что вы услышали это предложение. Но, думаю, есть способ изменить связь, чтобы она оказалась связью между равными. Если мы уберём те досадные нюансы, которые дают Ивану доминирующую роль, и сделаем всё взаимным… Мне это не противно. Но это не то, что я могу сделать просто так, заметьте. Потребуется время, чтобы сформировать нужные заклинания, и нам нужно будет провести их в моём логове. Я вернусь через несколько месяцев, когда буду уверена.

— Подождите! А как же болезнь пустоты? — вопрос Антонины заставил всех приостановиться. Маледикт находилась уже практически одной ногой за дверью, но замерла, когда тёмная эльфийка напомнила ей о причине, по которой мы вообще обсуждали эту тему.

— Ах, да… это, — Маледикт перевела взгляд на меня, а я в ответ уставился на неё. Мы просто тупо пялились несколько минут друг на друга, прежде чем я понял, что она не собирается продолжать разговор.

На мгновение закрыв глаза, мысленно досчитал до десяти, а когда это не принесло мне вдохновения, попробовал ещё и ещё раз. Никакого внезапного гениального прозрения. Ну и дела… Ладно, похоже, мы идём сложным путём. Открыв глаза, посмотрел на женщин: — Дамы, давайте на некоторое время оставим всё как есть. Мы с Маледикт отправляемся в её логово.

Анна решительно кивнула, за ней последовала Антонина. Алиса выглядела немного растерянной, а Лилия отплевывалась и шипела, словно пыталась выкашлять комок шерсти, но я не обращал на это внимания — моя эмоциональная своенравная кошечка через некоторое время успокоится. Мне же было просто досадно, что нет времени просто расслабиться и отдохнуть после победы. Маледикт заметно повеселела, но я поднял руку и безапелляционно изрёк: — Фиби остается здесь.