Переулок Мидак (ЛП) - Махфуз Нагиб - Страница 28

Тут мать Хусейна возмущённо вздохнула:

— Да помилует тебя Аллах, отец мой, ты был почтенным богословом.

С мрачным лицом Кирша повернулся в её сторону со словами:

— Богословом?!… Да он читал за два гроша поминальную молитву у могил!

Она воскликнула оскорбленным тоном:

— Он знал наизусть весь Коран, и этого достаточно!

Кирша отошёл от неё и сделал на несколько шагов в сторону сына, так что оказался в нескольких метрах от него, и своим устрашающим голосом спросил:

— Ну что ж, своё слово мы сказали, и у меня нет времени слушать этих двух сумасшедших. Ты и впрямь хочешь оставить этот дом?!

Хусейн собрал всю свою смелость и лаконично сказал:

— Да.

Кирша долго смотрел на него; внезапно на него нашёл приступ ярости, и он ударил его по щеке. Юноша не смог удержаться от такого яростного удара и воспринял его с безумной злостью. Отойдя от отца, он заорал:

— Ты больше не ударишь меня, не прикоснёшься ко мне, и не увидишь меня, начиная с этого дня!

Тут отец набросился на него, но отчаянная женщина встала перед ним и защитила сына от ударов, подставив грудь и лицо, пока наконец её муж не перестал бить и заорал на сына:

— Убери свою чёрную рожу от меня подальше и никогда не возвращайся! Я буду считать, что ты мёртв и пребываешь в аду!

Юноша кинулся в свою комнату и схватил свёрток, затем вприпрыжку преодолел лестницу и пересёк весь переулок, не обращая ни на что внимания. Не дойдя до Санадикийи, он сплюнул на землю и закричал подрагивающим от гнева голосом:

— Да проклят будет этот переулок и все его обитатели!

15

Госпожа Сания Афифи услышала стук в дверь, и открыв её, с неописуемой радостью увидела покрытое оспинками лицо Умм Хамиды, изучающее её, и от всей души воскликнула:

— Добро пожаловать, дорогая!

Они обменялись тёплыми объятиями — или так, по крайней мере, казалось — и госпожа проводила её в гостиную, велев служанке приготовить кофе. Обе сели на диван бок о бок, госпожа вынула из портсигара две сигареты, и они принялись довольно курить. Хозяйка дома страдала в ожидании с тех пор, как Умм Хамида пообещала найти ей мужа. Удивительно, что она терпеливо сносила своё вдовство долгие годы, однако теперь не могла вытерпеть даже столь короткого периода ожидания. За этот срок она зачастила к Умм Хамиде, а та ничего не скрывала от неё и не переставая давала обещания и вселяла надежду в свою клиентку, пока сама госпожа Сания не уверилась в том, что эта женщина всё время откладывает и медлит, чтобы получить от неё побольше ожидаемой выгоды. Вместе с тем она была с Умм Хамидой щедрой и освободила её от уплаты аренды за квартиру, а также уступила ей несколько своих талонов на керосин и долю тканей, не говоря уже о целом подносе басбусы, которую она заказала у дядюшки Камила. После этого Умм Хамида сообщила ей о помолвке дочери с Аббасом Аль-Хулвом. Госпожа Сания изобразила радость, однако сама эта новость обернулась для неё тревогой и волнением: она задавалась вопросом, а не придётся ли ей вносить вклад ещё и в подготовку приданого для девушки до того, как она сама подготовится к такому событию?! Таким образом она боролась между страхом перед Умм Хамидой и дружелюбием к ней во время всего периода ожидания.

Сейчас она сидела рядом с ней и украдкой поглядывала на неё, спрашивая себя, что может породить на сей раз её визит: обещания и надежды как всегда, или радостная весть, которая воспламенит её сердце? Она прикладывала все усилия, чтобы скрыть своё волнение, отдавшись разговору, и вопреки привычке, на сей раз говорила она, а Умм Хамида выступала в роли слушателя. Она говорила о скандале учителя Кирши, отъезде из дома его сына Хусейна, критиковала мать Хусейна за её некрасивое обращение с мужем, которым она пыталась исправить его противоестественное поведение. Затем разговор зашёл про Аббаса Аль-Хулва, и госпожа Сания похвалила его:

— Какой приятный молодой человек! Да откроет Аллах перед ним все врата и наградит его доходом, чтобы он смог обеспечить счастливую жизнь для своей невесты, которая заслуживает только самого лучшего!

Тут Умм Хамида улыбнулась и сказала:

— Одно за другим: сегодня я готова посватать вас, моя невестушка!

Сердце дамы исступлённо застучало. Она вспомнила, как сердце её подсказывало ей, что сегодняшний визит будет решающим, а в груди её крылась тайна, которую она сохранит на время. Лицо её порозовело, а в увядшем теле потекли молодые соки, но она сдержалась и с притворным стыдом сказала:

— Стыдоба-то какая!… Что это вы такое говорите, госпожа Умм Хамида?!

Губы свахи с облегчением раскрылись в победоносной улыбке:

— Я же говорю, что готова вас посватать, благородная леди!

— Правда?!… До чего же серьёзное дело!… Ну да, я припоминаю, что мы договаривались о том, но меня снедает беспокойство, а также стыд. Боже, как стыдно!

Подражая ей, женщина в знак протеста сказала:

— Упаси Бог, чтобы вы стыдились того, что не есть порок или недостаток, вы ведь выйдете замуж по закону Аллаха и сунне Пророка.

Госпожа Сания вздохнула, словно человек, которого подталкивают к капитуляции против собственной воли. Последние слова — «вы выйдете замуж» — отдались к её ушах сладостной любовной мелодией.

Меж тем Умм Хамида сделала глубокую затяжку сигаретой и уверенно кивнула головой со словами:

— За государственного служащего…

Госпожа Сания была поражена и посмотрела на собеседницу, словно не веря своим ушам. Государственный служащий!… Чиновники были редким фруктом в переулке Мидак!… Она спросила:

— За чиновника?

— Ну да, за чиновника!

— Из правительства?!

— Из правительства!

Умм Хамида на миг притихла, дабы насладиться своим триумфом, затем продолжила:

— Из правительства, даже больше: из полицейского управления!

Изумление дамы лишь сильнее возросло, и она спросила:

— А кто ещё есть в полицейском управлении, кроме собственно полицейских и офицеров?!

Умм Хамида поглядела на неё взглядом знатока, прячущимся за личиной простака, и промолвила:

— Есть ещё и чиновники. Спросите меня. Я знаю всё о правительстве, чиновниках, их рангах и жалованьях. Это же моя профессия, госпожа!

С невероятной радостью, к которой примешивалось удивление, госпожа Сания сказала:

— Значит, он настоящий эфенди!

— Да, эфенди, господин в пиджаке, брюках, ботинках, а также феске!

— Да возвысит вас Аллах, госпожа Умм Хамида!

— Я подбираю хорошим людям хорошие партии, и знаю цену каждому. И если бы его ранг был ниже девятого, мой выбор на нём вовсе бы не остановился.

Госпожа Сания вопросительно пробормотала:

— Девятого ранга?

— В правительстве свои ранги, и у каждого служащего он свой. Девятый ранг — один из них. Однако это тоже ранг, и не все ранги одинаковы, моя госпожа!

Со сверкающими от радости глазами госпожа Сания сказала:

— Вы и правда моя любимая и дорогая подруга!

Голосом, выдающим собственный триумф и уверенность, Умм Хамида продолжала:

— Он сидит за большим столом, над головой его грудой лежат папки и бумаги до самого потолка, ему постоянно приносят и уносят кофе, посетители то просят его о чём-то, то спрашивают, а он то прогоняет криками одного, то бранит другого, полицейские приветствуют его, а офицеры выказывают уважение.

Госпожа Сания улыбнулась, и глазах её мелькнуло мечтательное выражение. Умм Хамида же продолжала говорить:

— Жалованье у него десять фунтов, ни миллима меньше!

Госпожа Сания с трудом верила, и набрав воздуха в лёгкие, произнесла:

— Десять фунтов!

Её собеседница изобразила простушку:

— И это всего лишь малая толика из всего: государственный чиновник получает не одно только жалованье; своей высокой квалификацией да ловкостью можно удвоить заработок, и не забывайте надбавку на дороговизну жизни, доплату на свадьбу, доплату на детей.

Госпожа Сания издала нервный смешок и воскликнула: