Пробуждение. Пятый пояс (СИ) - Игнатов Михаил - Страница 90

Красноволосый дёрнулся, но в этот раз смолчал, не став в десятый раз кричать о предательстве. А мне все эти прозвища напомнили об одной забытой вещи — о двух людях, что так и стоят за моей спиной, скованные моими Указами.

Я обернулся, столкнувшись с горящим взглядом Зеленорукого. Над ним пульсировали символы условий, показывая, что он не сдался и очень, очень сильно недоволен происходящим. Это если говорить мягко.

Вздохнув, отправил мысль-приказ:

— Со мной говорить можно.

Тут же раздалось шипение:

— Ах ты…

— Давайте вы будете вести себя достойно, без криков, воплей, угроз и попыток сбежать или напасть. И тогда всё вернётся к тому, с чего мы начали.

Сказав это, я вдруг сообразил, что как раз Пересмешник даже не пытается ни сопротивляться, ни прожигать меня взглядом. Смирился, привык, затаился?

— Молодой магистр?

Я, не скрываясь, скривился. Как не вовремя. В сердцах бросил:

— Просил же не ходить со мной, Зеленорукий. Какого дарса?

Отвернулся, возвращаясь к разговору с орденцами. В этот миг Зеленорукий глухо буркнул:

— Хорошо. Принимаю, младший господин.

Я помедлил вдох, решаясь, а затем всё же стёр пару символов над головой Зеленорукого и Пересмешника. Толкнул последнему мысль-приказ:

— Если он попытается сбежать или напасть на кого-то, останови его. Живым и здоровым.

— Понял, младший господин.

Кажется, в ответ он вложил столько силы, что его услышали все под формацией. Ладно, неважно. Пока неважно.

Больше, чем под десятком взглядов повинился:

— Прошу прощения за заминку. Итак. Седой постарался убедить вас в том, что Ордену нужно искать другой путь, чтобы выжить и возродить силу.

— По большей части, он говорил о том, как нам выжить самим и сбежать от смерти и искупления вины, — в этот раз Красноволосый молчать не стал. Ненадолго хватило его терпения.

— Я, преемник магистра отделения Ордена из Второго пояса не согласен с очень многими определениями вины. Виноват ли я в том, что моим родителям не хватило силы и их изгнали из Империи? Виноваты ли вы, ученики Ордена в том, что кто-то предал Ралера Вилора?

— П-предал? — пошатнулся Красноволосый.

— Неужели ты, после стольких лет до сих пор считаешь, что это Ордену так не повезло? Полный разгром там, где вы должны были победить. Смерть наследника Императора, а затем и смерть его невесты. Всё это произошло случайно?

— Невесты и нерожденного сына, — добавил вдруг Седой.

Красноволосый отступил от меня на шаг, явно не собираясь отвечать на мои вопросы, зато вместо него заговорил Дарагал:

— Так, значит, ты считаешь, что предатели до сих пор среди нас?

— Звучит так, словно это одни и те же предатели. Нет, я так не считаю. Не думаю, что в ту битву вас предали ваши собратья по Ордену, уверен, тогда вас предал кто-то другой. Например, один из братьев Ралера или один из его телохранителей.

Красноволосый как-то встряхнулся, словно таким незамысловатым образом приходя в себя, впился в меня взглядом:

— Как ты можешь называть себя нашим магистром, если говоришь вы, отделяя себя от Ордена?

— А почему я должен объединять себя с теми, кто погиб задолго до рождения даже моих родителей?

— Что? Да тебе самому… — Красноволосый замолчал.

А вот Дарагал продолжил его вопрос:

— Сколько тебе лет?

Седой процедил:

— По моему мнению, наш магистр всё же заслужил больше почтения.

Несколько вдохов они двое мерялись взглядами, а затем Дарагал едва заметно улыбнулся и исправился:

— Магистр, так сколько вам лет?

— Мне восемнадцать, а это, — я обвёл жестом лицо, — всего лишь артефакт-маска и ложный облик.

— Но настоящее лицо вы нам не покажете?

— Покажу, как только вы дадите мне закончить мысль о предателях.

— Прошу, магистр.

Я кивнул и перевёл взгляд на Красноволосого:

— Орден был разъединён. По воле магистра тех лет и с согласия тех, кто покалечил себя ради основания отделения в Тюремных поясах. Я не уверен, но, возможно, это было сделано как раз с целью сохранить Орден даже в случае проигрыша в намечавшемся сражении.

— Очень спорно…

Начал Красноволосый, но я устал от него и оборвал:

— Помолчи, комтур, — тот поджал губы, а я закончил. — Мы были разделены, и неудачи, успехи и жизнь у нас были также разделены. Вы непричастны к провалу с городом Тысячи Этажей и разрушению Ущелья Стихий, мы непричастны к поражению и роспуску Ордена. Но к нам пришёл Страж и сообщил, что отныне мы единственный Орден Небесного Меча во всей Империи и всех Тюремных поясах. А теперь, когда я сумел оказаться в Империи, миновав руки Эрзум, мы действительно общий Орден. Мы вновь едины.

Седой рявкнул:

— Орден един! Орден вернёт себе былую славу!

В этот раз я не собирался поддерживать его крики и осадил взглядом, а затем продолжил:

— А теперь к предателям и тому, что Седой не стал вам говорить в Шестом поясе. Когда мы встретились, я задавал ему много вопросов, теперь задам их и вам. Орден распущен, Рам Вилор год за годом наказывает вас, непричастное юное поколение, за смерть сына. Эрзум пытаются завладеть вашими землями, делают долговыми слугами выходцев из Ордена Второго пояса, убивают вас самих, стоит вам оказаться на землях, где велико их влияние, Кунг требуют от вас быть полезными и кормят обещаниями. Но неужели за все эти годы вы даже не подумали, что ваши враги не остановились только на этом, не попробовали сделать слугой, подчинить себе одного из вас?

— Мы Орден, — ощерился Красноволосый. — Мы владеем формациями проверки.

Он ощерился, а вот двое других, тех, кто носил на себе чужие печати, как-то чуток побледнели.

Я возразил:

— Но среди вас нет ни одного Повелителя Стихии.

— Да их и среди мастеров Указов раз-два и обчёлся, — ухмыльнулся Красноволосый.

Я вернул ему улыбку:

— И у Кунг, Эрзум, Стражей и Императора таких нет. Они же слабаки. Как удачно.

Улыбка исчезла с лица Красноволосого.

— Я понял, к чему ты ведёшь. Но что ты предлагаешь? Подозревать всех на пустом месте? — он ткнул в соседа пальцем. — Считать его предателем? — ткнул в Седого. — Может его, может, он под печатью Стражей? Ты знаешь, что это первое, в чём его заподозрили, когда едва ушёл Страж, зато вернулся он, пышущий здоровьем и с такими чудовищными речами? Мы тогда едва не сцепились друг с другом, расколовшись. Ты предлагаешь начать всё заново? Может, устроим тут драку?

— Не нужно, есть способ гораздо легче.

— Какой же?

— Спросить у меня.

— Что?

Дарагал нахмурился, заставляя свои морщины превратиться чуть ли не в ущелья, избороздившие его лицо, задумчиво произнёс:

— Полных свойств жетона магистра мы не знаем. Неужели в нём есть проверочная формация этапа Повелителя Стихии?

Я пожал плечами:

— Может, и есть, но вам хватит одного меня.

— Что?

Я толкнул мысль, смешав её с указанием:

— Седой! Его! Взять!

Сам впился взглядом во второго с печатью и рявкнул:

— Замри! Приказ!

Как бы не так. Приказа хватило на половину вдоха, а затем этот комтур вскинул ладонь, явно собираясь ударить по мне.

Я мгновенно вывесил над ним символ, повторяя приказ уже Указом и заставляя его руку застыть на середине.

Седой Рывком вбился в указанного ему, сцепился с ним в драке, я тут же навесил и на его соперника Указ, заставляя его кувыркнуться, когда ему отказали руки и ноги.

— Ты что творишь? — Красноволосый ударил комтура по поднятой руке, кто-то бросился к Седому помогать, а кто-то растаскивать их, вывесив между ними защитную технику.

Мой Указ снова выдержал половину вдоха, а затем словно выгорел, бледнея и исчезая, из пола выстрелили каменные щупальца, Красноволосого, не готового к такому, смело в сторону ещё какой-то техникой.

Я выругался про себя, вспоминая старшего Тизиора и угрозу от Седого: «Я сброшу с себя твои Указы».