Белла чао (1943) (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 36

Я только присвистнул, но сюрпризы на этом не кончились:

— В Сараево разворачивают большой немецкий штаб, в Вышеграде — штаб 369-й дивизии.

— Новая? Не слыхал про нее раньше.

— Из хорватов, с немецким командованием. С юга итальянские дивизии «Тауринезе», «Венеция» и «Феррара». Даже болгары подтягиваются.

— Сдается мне, что нас будут бить, и возможно ногами.

— Ты не ерничай, — оборвал меня Арсо, — вот лучше скажи, как бы действовал на месте немцев?

— Ну, поскольку мы почти всегда прорывались через итальянцев, я бы наплевал на все разграничения и ввел войска на юг.

— Ты что, знал? — подозрительно уставился на меня Йованович, но я только пожал плечами. — В Подгорице засекли штаб дивизии «Эдельвейс». По всем признакам, нас окружают.

— Значит в Косово и Сербию не выпустят, только голову разобьем.

— Это политическое решение, его необходимо выполнить!

Я внутренне выматерился — понятное дело, что армия это инструмент политики, но мы-то пока еще партизаны! И если убьемся ради политической цели, то все пойдет насмарку. Говорить, что Тито неправ, я не рискнул, вместо этого предложил:

— Может, на всякий случай подготовить другие варианты? А я с ребятами могу пошуметь под Колашиным, создать иллюзию наступления?

— Без тебя бы мы никак не догадались, иди уже.

Ладно, не впервой нам по горам бегать, не впервой отступать, справимся. Как справился Крцун, сыскавший в вещах Верицы и блокнотик для связи, и ампулку с неизвестным составом, и много других интересных мелочей. Если успеют выудить из нее явки-контакты-пароли, то немцам перед наступлением обрежут важный канал информации.

В приподнятом настроении пошел вздрючивать личный состав, проверять наличие снаряги, срочно закрывать нехватку и запасаться впрок всем, чем можно.

Как говорят на флоте — корабль к бою и походу изготовить!

Глава 13

А мы идем на север

— Камень! Камень! — страшно закричал Лука сверху со склона, но поздно.

Пушка сорвалась, переломала руку совсем молодому парню, почти мальчику, который пытался застопорить ее камнем под колеса, и понеслась вниз, сокрушая все на своем пути.

Взятые с боем у итальянцев четыре горные «Шкоды М15» тащили метрах в двадцати справа и потому их не задело, под удар попала более тяжелая гаубица 75/18. По счастью, она застряла в самом низу и тянувшие ее успели застопорить орудие и разбежаться, бросив бечеву.

Все, кроме погонщика.

Он застыл и вместо того, чтобы скакнуть в сторону, тянул и тянул за собой впряженную в ту самую 75/18 лошадь, не реагируя на крики товарищей. Шестьсот килограммов железа влетели в человека и животного с глухим стуком и превратили их в месиво из крови и костей.

Я отвернулся, чтобы не смотреть на этот кошмар.

По крутому склону, оставив коня на гребне, спустился Арсо:

— Что здесь?

— Орудие сорвалось, возчика и лошадь в лепешку.

Йованович выругался сквозь зубы, оглядел застывшие посреди подъема орудия и спросил у подошедшего командира батальона:

— Остальные дотянете?

— Шкоды скорее всего да, австрийские вряд ли, они раза в полтора тяжелее.

Внизу вокруг раздавленных собралась небольшая группа партизан, чуть поодаль уже долбили неглубокую могилу. Один спустился к «Шкоде», задравшей в небо переломанные спицы деревянных колес, подлез, осмотрел и отрицательно помотал головой:

— До хрена чего о камни раздолбало.

— Снимай затвор! — распорядился командир батареи. — На остальных пушках добавить канатов!

Помощник Арсо тем временем развернул карту и начальник штаба, морща лоб и шевеля губами принялся прикладывать линейку. Но, видимо, измерения ему не нравились и он каждый раз чертыхался, а потом еще раз раздраженно оглядел склон и неожиданно узнал меня.

— Владо, иди-ка сюда.

— Слушаю, — я кое-как обтер руки после возни с орудием.

— Ну-ка, глянь, как бы ты поступил, мне что-то в голову ничего не приходит.

— А в чем проблема? Добавить людей, добавить веревок, затащим.

— Ты думай, думай.

И без карты я знал идею — поднять артиллерию через ущелье Пивы на плато Вучево, оттуда накрыть огнем 4-ю горную бригаду домобранов в Шчепан Поле, Космане и Бастаси.

Уж не знаю, как там Арсо убедил Тито, но прорыв в Косово и Сербию отменили и даже нас не пустили пошуметь — а жаль, была надежда унасекомить штаб еще одной итальянской дивизии. И теперь нам предстояло отступать обратно в Боснию. Беда в том, что прорываться больше и некуда — на восток тот самый каньон Тары, с юга прут «Эдельвейсы» и «Принц-Ойгены», на запад, в сторону Мостарских рудников, нас не пустит 118-я дивизия. На севере тоже не фонтан, но там хоть места знакомые — Фоча, Калиновик, Горажде, Рогатица, далее везде… И там только хорватские гарнизоны — немцы либо душили нас здесь, либо стерегли железку в Грецию.

Масса партизанских войск стронулась с места, но все автомобили и тяжелое снаряжение пришлось сжечь прямо в начале похода, переть их через горные реки невозможно. Взяли только пушки, их волокли практически на руках, даже для лошадей подъемы тут слишком круты. И неожиданно освободили всех пленных, включая полковника Чудинова — не повели с собой, не расстреляли, а просто оставили дожидаться прихода итальянцев или немцев.

Мы отходили среди последних, устраивая засады и сдерживая наседающего противника. Вот всем хорошо в партизанах, природа, воздух свежий, ребята отличные, золотишко английское попадается, но как война — хоть бросай все и беги в Аргентину!

А бои за последнюю неделю ежедневно, плотно за нас взялись, выдавливают, как из тюбика. Немцы, итальянцы, болгары, хорваты — около ста тысяч, то ли сто двадцать, то ли девяносто, но нам без разницы. Дурмиторское плато, которое штаб считал природной крепостью, при таком соотношении сил — природная западня.

Но мы огрызались, как могли — у Вучье Селиште по-братски ввалили болгарам, заставив 61-й полк отступить. Через пять километров заныкались на кладбище Шаричей (я еще мрачно подумал, что опять среди могил и для комплекта недостает только расстрела), где под наши пулеметы ничтоже сумняшеся выскочил и сильно пополнил население погоста батальон чернорубашечников «Модена» из состава 19-й дивизии.

Нам тоже неслабо досталось, особенно когда итальянцы подтянули горные пушки и принялись садить по надгробьям, наплевав на покой мертвых. За полчаса мы потеряли шестерых, не считая двух десятков раненых, и если бы не пришел приказ на отход, нас бы вынесли полностью. Но свое дело сделали — основная группа оторвалась и успешно переправила госпиталь через Пиву.

Хорошо, что раненых у нас пока вдвое меньше, чем когда мы только пришли на Дурмитор — несколько недель передышки позволили многих вернуть в строй. А эвкауировать Центральную больницу и две тысячи пациентов несколько сложнее, чем ту же Центральную больницу и восемьсот пациентов.

Когда Дринский корпус продвинулся вдоль реки, вышиб слабый авангард 118-й егерской с плато Вучево и заняла Бриег на другом берегу, стало ясно, что впереди засела 4-я горная бригада. Вот тогда нас и вывели «в резерв», то есть приставили таскать артиллерию.

— Да что тут думать, надо искать пологий склон, — нагляделся я на карту, — на этом и лошадей загубим, и пушки, и людей побьем.

— Гений, — беззлобно поддел Арсо. — Тут пологий склон только от Шчепан Поля, а там домобраны. Ударим в лоб, так они мост взорвут.

— Ты пушки хочешь сюда воткнуть?

— Примерно так, да.

— Легкие пушки оттуда до Шчепан Поля добьют?

— Вполне… — Арсо еще раз приложил линейку и просветлел. — Молодец, Владо!

А я чо, я ничо. Я же ничего не придумал, только спросил.

Йованович собрал вокруг себя командиров и уточнил им задачу — легкие пушки наверх любой ценой, для тяжелых рубить просеку вдоль склона.

— Так это втрое дальше выйдет! — возразил один, с нашивками комиссара.

— Дальше, — согласился Арсо. — Но что лучше, угробить здесь или втащить, пусть и длинной дорогой? Уклон там вдвое меньше, никто не сорвется. Все ясно?