Злодейский путь!.. Том 10 (СИ) - Моргот Эл - Страница 46

В тот же миг он вновь увидел Муана.

— Шен, прости меня… Кажется, я должен попрощ…

Его голос утонул в крике проклятого старейшины.

Шен согнулся и зажмурился, и кричал так, что у недоуменно наблюдающей за его странным поведением Иль Ло сжалось сердце. Она никогда не слышала крика, пронизанного таким отчаянием. Она не понимала, что происходит, но слезы сами собой потекли по ее щекам. Иль Ло зажала рот руками, чтобы не разрыдаться навзрыд.

Шен кричал, пока горло не сжало спазмом. Он задохнулся и закашлялся, перед глазами все расплывалось, и он почти не видел призрака Муана. Почти…

Отвернувшись, он побрел прочь, шатаясь, будто пьяный, и задевая плечами стены. Иль Ло отшатнулась, когда Шен чуть не налетел на нее.

Он столкнулся с Шианом, но, не слушая, отпихнул его в сторону. Он выбрался наружу, во внутренний двор, не понимая, куда и зачем идет. Заклинатели то и дело преграждали ему путь, мешались. Шен вскинул правую руку — и секунду спустя Смертельное лакомство вернулось к своему владельцу.

Он выдернул меч из ножен, черное лезвие оросила кровь, от резких движений раны на груди проклятого старейшины вновь открылись, и его собственная кровь смешалась с брызгами на алых одеждах.

— Шен!! — донесся далекий голос, от звучания которого слезы прочертили дорожки по его щекам. — Шен!

Шен стал озираться по сторонам. Лица-лица-лица, заклинатели обступили его кругом. Страх, отвращение, удивление и непонимание на этих лицах… И среди них одно-единственное, на котором боль. Его губы шепчут что-то, но Шен отказывается слышать.

— Монстр! — доносится со всех сторон. — Он — монстр!

Пошатнувшись, Шен переводит взгляд на зажатый в руке меч. Кровь пузырится на черном лезвии. Кровь стекает и по его телу.

— Монстр, — повторяет Шен.

Повинуясь его воле, кровь под ногами собирается в очертания печати. Вспыхнув алым, в следующий миг она обращается белоснежным светом, ослепляющим глаза всех вокруг, а когда свет гаснет, заклинатели поворачивают головы и видят, что проклятый старейшина исчез.

И только Муан способен в тот же миг последовать за ним, куда бы тот ни направился.

Печать сверкнула в воздухе. Шен упал в расщелину, на дне которой было песчаное русло пересохшей реки. Сухие листья зашелестели от его движений, к рукам и одежде прилип смешавшийся с кровью песок. Здесь было темно и холодно. Шен прислонился спиной к скале и надолго застыл так, глядя перед собой.

Слева в паре шагов от него стоял чуть светящийся в темноте старейшина пика Славы, но Шен намеренно не смотрел в его сторону и, стоило Муану сделать движение к нему, дернулся прочь. Муан застыл. Шен тоже больше не двигался.

Черная ночь сковала мир и его разум.

Теперь этой ночи суждено остаться с ним навсегда.

Спустя долгие часы губы Шена дрогнули, и он практически бесшумно произнес:

— Я был не прав.

Он игнорировал Муана всю ночь, но теперь взглянул прямо на него. Его глаза словно запоминали каждую черточку перед прощанием. А затем он поднялся и медленно побрел прочь. Муан непонимающе смотрел ему в спину.

К тому времени, как Шен выбрался из расщелины, забрезжил рассвет нового дня. Он вышел на поляну и сложил пальцы в управляющем жесте. Повинуясь его воле, меч принялся чертить круги и символы на земле, глубоко вгрызаясь лезвием в почву, без сопротивления разрезая корни.

— Что ты делаешь? — забеспокоился Муан.

Жить с этой болью представлялось невыносимым. Но что это болит: нарушенная связь или его глупая душа? Он видел эту печать всего раз, во время своего перемещения в этот мир. Так пусть она все и закончит. Он наконец понял чувства оригинального Шена.

— Хочу исчезнуть, — прошептал Шен.

Это было хорошее место: рядом со скалой тек маленький ручеек и в высокой траве цвели лесные цветы, лес подступал со всех сторон, а кроны пели на ветру.

Его широко открытые глаза уставились в пустоту, в них самих была пустота, и пустота была ему ответом.

— Нет!! Шен!! — осознал Муан. — Ты сошел с ума?! Не смей этого делать!!

Печать под ногами проклятого старейшины вспыхнула.

— Нет!! — закричал Муан.

Шен закрыл глаза.

Паника в бесплотном сердце старейшины пика Славы сменилась ужасом. Только сейчас он, наконец, до конца осознал, что является бестелесным, бесплотным и бессмысленным призраком.

Шен собирался покончить со всем прямо сейчас. Покончить так, чтобы у него больше не было и малейшего шанса на ошибку.

— Не делай этого! — в отчаянии Муан налетел на него своим призрачным телом, всем своим существом, всеми мыслями и энергией, сконцентрированной в одном отчаянном желании спасти его.

Он врезался в Шена, пытаясь выбить из печати.

Сила оказалась столь велика, что Шен взмыл в воздух и отлетел к уступу. Ударившись о камни, он рухнул в молодую траву, а в месте, куда он врезался, остался отчетливый кровавый след.

Муан заметался из стороны в сторону, не зная, что предпринять. Он склонился над Шеном, но руки проходили сквозь него.

Стоит тому очнуться — и он завершит то, что начал. Сколько у него времени?! И разве может он позвать на помощь, он ведь всего лишь неприкаянный дух!

Муан даже не понял, как умер. Он просто осознал себя перед той дверью, притягиваемый к единственной имеющей для него значение точке в этой вселенной: к своему старейшине пика Черного лотоса. Но что ему оставалось, кроме как попытаться попрощаться?!

Пребывая в отчаянии и панике, Муан заметался по склону горы, на которой они оказались после перемещения, пытаясь найти хоть одну живую душу, способную помочь Шену. Способную не дать ему совершить непоправимое.

Сперва он заметил дымок, затем увидел домик. Он не сразу осознал, что и домик, и старик ему знакомы. Тот самый отшельник из клана Тихих цветов, которому они так и не вернули меч.

Молясь всем богам, только бы у него хватило сил на одну фразу, одно слово, одну возможность позвать на помощь, Муан закричал что есть мочи.

Старый Шао Жуаньсу промывал побеги молодого бамбука, когда светящаяся энергия вспыхнула перед его носом и собралась в образ великолепного заклинателя. Старик уронил корзину с побегами и уставился на призрачного человека, в первое мгновение решив, что божество оценило его скромный образ жизни и сошло с небес, дабы проводить к вратам вознесения.

Заблуждение его продлилось недолго: заклинатель метался из стороны в сторону и что-то беззвучно орал, и такое поведение явно не походило на божественного посланника. Присмотревшись, Шао Жуаньсу осознал, что перед ним всего лишь сильный призрак.

Старик разочарованно поморщился и присел, чтобы собрать рассыпавшиеся кругом побеги. Призрак, однако, не спешил уходить по своим призрачным делам и продолжал мельтешить перед носом старика, что немало выводило того из себя.

— Какой суматошный призрак… — с досадой пробормотал он. — Да не слышу я тебя! Вижу, но не слышу…

Призрак замер. Мгновение помедлив, он стал активно жестикулировать.

Присмотревшись, старик Шао произнес:

— О. Да ведь твои очертания мне знакомы… Что? Хочешь, чтобы я пошел за тобой? Ладно-ладно, вероятно, ты все равно не отстанешь… И откуда только взялся здесь на мою голову…

Муан летел вниз по склону, то возвращаясь к старику, словно подталкивая поспешать, то вновь устремляясь вперед. Наконец, показался знакомый скальный уступ. Шен все так же лежал в траве. Муан заметался из стороны в сторону, а затем завис над ним, с упованием уставившись на старика.

Тот присел на корточки над проклятым старейшиной и дотронулся до бледного, словно у мертвеца, запястья. Вопреки ожиданиям, пульс прослеживался, хоть и неровный.

— Жив твой друг, — произнес старик для призрака, который почти прожег на нем дыру своим буравящим взглядом. — Правда, с такими внутренними повреждениями не известно, надолго ли…

Муан вновь заметался из стороны в сторону, что должно было, в его понимании, выражать просьбу о помощи.

Старик перевернул лежащего на спину и нахмурился.