Жестокий роман. После (СИ) - Ангелос Валерия - Страница 23

Обычно мои дети реагируют иначе. Не доверяют посторонним людям. Они открытые, общительные, но четко ощущают черту и никогда не пойдут за незнакомцем.

Даже в благополучных районах случаются темные истории. Похищения среди бела дня. Поэтому мы с Бьорном воспитывали малышей так, чтобы никаких проблем с безопасностью не возникало.

У нас свои правила. Мы оба слишком хорошо знали сколько в окружающем мире зла, как легко можно попасть в ловушку.

Наши дети и так достаточно пережили. К счастью, тогда они еще были слишком малы, чтобы сохранить чудовищные воспоминания. Если какие-то фрагменты и остались, то воспринимались как размытые тени. Во всяком случае, хотелось в это верить. Есть вещи, которые нужно вычеркнуть, иначе не сможешь двигаться дальше.

Марат ловит мой взгляд и усмехается.

“Ну что, вычеркнула меня? Справилась?” — будто спрашивают его черные глаза.

Перевожу взгляд на Микки.

Они похожи. Глупо отрицать. Но это же только внешность. Если судить по ней, то Микки похож на любого другого темноглазого брюнета. И такое сходство никак не является подтверждением отцовства.

— Охрана не могла нас найти, — продолжает дочка, и в ее голосе улавливаю ноты гордости. — Мы просто сделали, как ты нас учила, мам.

— Хорошо, — улыбаюсь.

— Что хорошего? — хмуро спрашивает Марат. — Их только под вечер нашли. После этого я велел установить больше камер. Детей нельзя оставлять без присмотра.

— Но иногда прятаться можно, — пожимаю плечами. — И нужно.

Марат ничего не говорит, но видно, что хочет сказать многое. При детях сдерживается. Даже странно. Когда он научился настолько хорошо себя контролировать?

— Это игра, — добавляю.

Вдалеке слышится лай.

— Ой, мам, щенки! — выпаливает Бекки. — Пойдем, мы тебе покажем.

— Марат принес нам щенков, — говорит Микки.

— Их два, — оживленно продолжает дочка. — Брауни и Снежок. Как в том мультике. Помнишь? Они такие классные.

Марат забрал детей практически сразу. Мой план скрыть их провалился с треском. Единственное, что радует, — они не у Хагена.

Но это слабое утешение.

Мы в Мексике. Уже это заставляет нервы искрить. Моим детям не нужно здесь быть. Даже если вокруг высоченные стены и куча охраны. Здесь никто из них никогда не окажется в безопасности.

Радость затапливает меня, когда мои малыши рядом. Безотчетная радость. Бесконтрольная.

Но и тревога нарастает внутри. Будто затишье перед бурей.

Дети показывают мне щенков. Взахлеб рассказывают о том, как выбирали для них имена. Пушистые комочки мотаются вокруг нас. Лают, подпрыгивают, играются.

Рыжий оказывается “Брауни”, а белоснежный — “Снежком”.

Марат следует за нами. Остается рядом. Наблюдает, не выдавая ни единой фразы. Мрачная тень за спиной. Физически ощущаю его, а дети не показывают и намека на беспокойства. Присутствие постороннего мужчины не вызывает у них вопросов.

— Марат наш друг, — заявляет Микки.

Окончательно ставит меня в тупик.

— Когда вы успели подружится? — спрашиваю мягко.

— Мы говорили по видео, — говорит дочка. — Когда нас забрали. Марат сразу нам позвонил. Объяснил все. Он классный.

Рассеянно киваю и тянусь, чтобы погладить Снежка. Очень стараюсь ничем не выдать свои эмоции. Щеночек укладывается на спину, подставляя мне живот.

Брауни тявкает. Тыкается мордочкой в мою руку.

— Мам, знаешь, так странно, — вдруг протягивает Бекки и замолкает.

— Что такое, родная?

— Здесь мы как будто дома, — вздыхает она. — Но это же не наш дом. И я скучаю по папе. Где он?

— Работает, — сглатываю. — У него новый проект.

— Он приедет к нам? — спрашивает Микки.

— Еще не знаю, — улыбаюсь. — Может, мы сами поедем к нему, милый.

Малыши обнимают меня, а я смотрю в сторону и сталкиваюсь с потемневшим взглядом Марата. Он явно такие идеи не одобряет.

— Вам обедать пора, — вдруг заявляет мой бывший муж.

Безумие продолжается.

Когда мы оказываемся вместе за одним столом, вижу, как Марат общается с детьми, и мне не верится, что это действительно он.

Такое чувство, будто он и правда умеет общаться с детьми. Знает, как установить контакт. Разбирается в нормальных человеческих отношениях.

Но это не так. Это не так!

На моем лице настолько явно написано удивление, что когда дети уходят снова поиграть со щенками, Марат прямо спрашивает:

— Чем ты так удивлена?

— Ничем.

— Я умею обращаться с детьми, Вика, — говорит он. — Вспомни, сколько у меня братьев.

— Пожалуйста, не сравнивай, — бросаю, поморщившись.

Его безумные братья. Один “лучше” другого. Пожалуй, самым нормальным выглядел старший. Джон. Но он, черт побери, держал свою девушку на цепи, причем так, что у нее остались шрамы. Уродливые белесые шрамы. До сих пор помню.

Возможно, их отношение были еще более больными, чем наши. Не важно. Плевать. Стоит только начать размышлять — воротит. Не хочу никакой связи с его проклятой семейкой.

— Ты должна сказать ребенку правду, — холодно произносит Марат. — Или я сам это сделаю. Не вижу смысла ему врать. Пацан называет отцом чужого мужика. Пора с этим дерьмом завязывать.

— Ты не его отец.

— Хватит врать.

— Тебе так трудно принять правду?

— Он моя копия, Вика.

— Серьезно? — истерический смешок вырывается из горла. — И чего же ты это все берешь?

— Достаточно раз на него глянуть, — отрезает. — Глаза. Волосы. Блять, да у него мой взгляд. И само лицо. Даже по времени все совпадает. Ты залетела как раз перед тем, как отправить меня в тюрягу.

— Ты выдаешь желаемое за действительное.

Марат резко поднимается со своего места, вплотную подходит ко мне. Черные глаза полыхают от гнева, губы кривятся в оскале.

Он смотрит на меня так, точно готов ударить. Его кулаки крепко сжаты, желваки ходуном ходят.

— У кого ты купил этот дом? — спрашиваю ровно.

— Это мой проект.

По его лицу пробегает тень удивления. Но потом Марат решает, я просто хочу сбить его с толку.

— Прекращай эти игры, Вика.

— Я не пытаюсь тебя обмануть, — спокойно выдерживаю его взгляд. — Я бы не стала о таком лгать, Марат. Особенно здесь и сейчас. Это уже попросту не имеет смысла.

— Но ты без проблем наебывала меня раньше, — хмыкает.

— Ты о чем?

— О твоих чудо-таблетка, — кривится. — Ты так красиво рассказывала мне, что хочешь детей, а сама несколько лет сидела на противозачаточных. Но никакой препарат не дает гарантию на сто процентов.

— Вот как? — невольно приподнимаю бровь. — Ты так подробно изучил материал?

— Да уж, — усмехается. — В тюрьме хватало времени. Вот и почитал. Или скажешь, я ошибся? Ты не ничего такого не пила?

— Пила, — роняю глухо.

В его глазах гремучая смесь торжества и дикой ярости. Уверена, сейчас он хочет придушить меня голыми руками. А ведь Марат ничего не знает.

Ну… почти ничего.

Поднимаюсь. Отхожу от него.

— Куда двинула? — рявкает.

Плевать.

— Подальше от тебя, — бросаю сухо.

Но далеко мне уйти не удается.

Марат хватает за плечи, заталкивает в ближайшую комнату. Здесь темно, поэтому он щелкает выключателем, но света становится ненамного больше.

Полумрак.

Мое сердце сводит судорогой. Во рту пересыхает. Дрожь раскалывает тело, расползается под кожей.

Меня прошибает ледяной пот.

Взгляд Марата. Весь его вид. Все это внушает безотчетный страх. Но потом как будто щелчок раздается внутри. Срабатывает переключатель.

Накатывает тупое равнодушие. Точно вижу происходящее со стороны.

Зачем ждать? Давно пора рассказать правду.

— Я была беременна от тебя, — нервно дергаю плечом. — Была.

Его пальцы разжимаются. Отпускают меня.

Ладони Марата по обе стороны от моей головы. Упираются в стену. Он нависает надо мной. Темный. Угрожающий.

— Это случилось через несколько месяцев после нашего переезда в Америку. Ты поехал в командировку, а я… не верила, что могу забеременеть. После всего. Не представляла. Но… случилась задержка. Вот я и решила проверить. Знаешь, на всякий случай.