Граф Рысев 6 (СИ) - "Леха" - Страница 50

Отскочив в сторону, я попытался призвать клинки. И тут я понял, в чём заключается одна из опасностей твари. Она каким-то образом отрезала мне доступ к источнику. Я даже огонь больше не мог, хорошо хоть чёрным пламенем очертил границу.

Быстро сообразив, что к чему, выхватил пистолет и выстрелил, с удивлением глядя, как тварь легко уклонилась от пули, пролетевшей мимо и сгоревшей в чёрном пламени. Представить, что это я промахнулся, было невозможно, не с шести же шагов!

— Ах ты… — револьвер вылетел из руки, и я упал на пол, сбитый огромным телом.

Секунда — и гончая прыгнула на меня, утробно рыча. Одной рукой я вцепился ей в нижнюю челюсть, пытаясь отвести от себя мощные клыки. В другой руке, словно сам по себе, оказался подаренный Анной клинок, которым я полоснул тварь по брюху, вскрывая её. На меня хлынула кровь, заливая всё, включая лицо.

Псина заскулила и отпрыгнула, и тут я увидел, что делает её такой уникальной и не даёт сдохнуть в муках в реальном мире. Воздух словно исказился, формируя две половины одного зеркала, отражающегося друг в друге. Гончая бросилась к одной из половин, заливая кровью ковёр, на ходу распадаясь чёрным туманом, который втягивался в этот осколок, словно растворяясь в нём.

— Ну уж нет, — я вскочил на ноги и бросился за ней, прыгнув в осколок, рефлекторно закрыв голову руками.

Раздался звон, и на меня посыпались осколки, словно я действительно разбил своим телом огромное стекло.

Раздавшийся вой не дал мне как следует осмотреться в этом субпространственном кармане. Единственное, что бросилось в глаза, это было зеркальное отражение той самой комнаты, откуда я сюда заскочил. И здесь тоже горело чёрное пламя, ограничивая участок комнаты и не давая гончей уйти. Вот только то окно, через которое я сюда попал, начало на глазах уменьшаться. Застрять здесь не было ни малейшего желания, и я сам бросился к псине, у которой рана на брюхе затягивалась быстрее, чем исчезало окно.

Кинжал всё ещё был зажат в руке. Псина не стала ждать, пока я её прирежу, и снова прыгнула на меня. Уворачиваться я не стал, и мы покатились по ковру, совершенно чистому, в то время как настоящий ковёр осталось только выбросить, из-за крови твари.

Стена пламени заставила гончую завизжать. Мы оказались слишком близко к этой чёрной границе. Её рана практически зажила, я с трудом удерживал оскаленную морду от своей шеи. Эта гадина продолжала блокировать мой источник, и я не мог даже когти выпустить.

Как ни парадоксально, но здесь, в субпространстве, наполненном магией пятого уровня изнанки, тварь была слабее. И, несмотря на то что от её раны почти уже не осталось следа, я сумел извернуться и вонзил кинжал ей под рёбра, туда, где теоретически должно было быть сердце. По кинжалу прошла дрожь, а тварь забилась так, что разодрала когтями куртку и существенно подрала бок. Что-то именно этому боку постоянно не везёт, почти все ранения я получаю именно в него.

Тварь затихла, и я сумел подняться на ноги. Осколочное окно уже почти схлопнулось, и я поспешил к нему, плюнув на тушку этой гадины.

Вывалился в кабинет, и через мгновение в этом месте воздух пришёл в движение, и даже намёк на искажение исчез. Практически сразу я почувствовал источник, пустой на треть. Всё-таки чёрное пламя жрёт энергию, как не в себя. Я быстро убрал его.

— Рысев, мать твою! Ты что творишь? — ко мне сразу же подскочил Куницын с перекошенной мордой. — Ты нахера эту стену поставил? Как я мог тебя страховать, если даже приблизиться не мог?

— Не ори, — попросил я его, придавливая рукой кровоточащую раны. — Я ограничил её движения и только благодаря этому сумел достать. — Ох ты ни хрена себе.

Я уставился на тушу огромной псины, лежащей посредине комнаты. Но ведь я же прибил её, когда она находилась там, в том субпространстве!

— Тут всё в кровищи, — покачал головой Куницын. — Ты сам как?

— Бывало и лучше, — ответил я, не отводя взгляда от тела. — Ты тоже её видишь? — и я указал кинжалом на дохлую гончую.

— Да, и посоветовал бы тебе макром заняться, пока ты ещё на ногах стоишь, — Куницын уже успокоился и теперь подходил к псине, с любопытством оглядывая её.

— Да точно. Макр, — я упал на колени перед тварью и вскрыл ей грудную клетку, пытаясь добраться до кристалла. Кровь на лице и руках неприятно стягивала кожу, и было только одно желание — упасть в ванну и отдаться в руки целителя и Маши. При этом последовательность была не сильно важна. — А где макр? — Полость сердца была заполнена сгустками начавшей сворачиваться крови, но вот ничего похожего на макр я там не нашёл. — Чёрт, — я расхохотался и вставил кинжал в ножны, — скорее всего, макр остался в туше, которая сейчас будет гнить в субпространстве. Надеюсь, что с этой шавки я что-нибудь всё-таки получу, а то совсем печально будет.

И тут на меня навалилась усталость от дикого перенапряжения, заболела рана на боку, да ко всему прочему, она снова закровила, видимо, мои приседания сорвали тромб, закрывший её.

— Пошли, я тебе домой отвезу, — Аркадий обхватил меня за талию, помогая подняться. — Егерей своих сюда пришлёшь, да у Мишки служанок выпросишь, чтобы порядок навели, и можно обживаться. А сейфы посмотришь, когда очухаешься.

— Ключи от машины в кармане, — пробормотал я, чувствуя, что сам уже не смогу их вытащить.

— Я понял, — хмыкнул Куницын. — Да, Рысев, ты мне пальто новое должен, это от кровищи уже, похоже, не очистить, — добавил он, ненадолго отпуская меня, чтобы закрыть дверь. Всё-таки хорошо, я его с собой позвал. Сам бы я не знаю, как до дома добрался. А Куницын тем временем запихал меня в машину, сел за руль, и мы рванули к дому Галкина.

Глава 25

— Добрый день, граф, — я обернулся и увидел пожилого мужчину с аккуратной бородкой и умным, цепким взглядом. — Воробьёв Бронислав Венедиктович. Декан кафедры криптозоологии Московского Университета Прикладного магического искусства. Мы с вами созванивались, и серьёзный молодой человек внизу проводил меня сюда.

— А, вы насчёт теневой гончей? — эти дни были настолько заполнены различного рода суетой, что я даже подзабыл, как на меня вышел этот Воробьёв.

До Савы дозвониться не удалось, он, скорее всего, по изнанкам мотался, а специального хранилища для туши у меня не было. Тушу просто засунули в холодильный ящик уже здесь дома, и когда со мной связался этот профессор, я ему ответил, чтобы тот приходил, смотрел и, если всё устраивает, забирал к чёртовой матери.

— Да-да, я хотел бы её увидеть, — зачастил Воробьёв.

— Идёмте, — и я поднялся из-за стола, за которым сидел, разбирая бумаги, которые достал из последнего сейфа.

Холодильные шкафы стояли в подвале на складе, где хранились продукты. Так как Тётя Роза всё же не планировала попасть под лавину, склады были набиты битком, так что голодать нам не пришлось. Игнат ещё до Нового года вызвал сюда ПроРысевых, которым предстояло здесь жить и содержать столичный дом в образцовом порядке. Так что со складами разобрались быстро. К тому же их не смущала туша твари в одном из холодильных шкафов. И не такое видеть доводилось.

Рывком открыв холодильник, я отступил в сторону, предоставив Воробьёву возможность полюбоваться тварью.

— Зачем, ну зачем вы так неаккуратно её заморозили, — раздался укоризненный голос. — Ничего, моя хорошая, я тебя приведу в порядок, как только у этих варваров заберу.

Я покосился на него. Наверное, профессоров понять гораздо труднее, чем даже женщин.

— Откуда вы вообще узнали про то, что у меня есть туша? — спросил я, захлопывая крышку холодильника.

— Паша Жуков обмолвился в клубе, что он с вашим помощником нарвался на теневую гончую, оставленную Розочкой Куницыной в качестве стража. Она писала диссертацию, пыталась доказать, что этих гончих можно приручить. Похоже на то, что ей это удалось. Но… Такая нелепая смерть. И ведь я так и не увидел результатов её исследований. — Он всплеснул руками, а я прикусил язык, чтобы не спросить, что его больше беспокоит: гибель Розочки, или что эта безголовая женщина бумаги со своими исследованиями не оформила как следует. — Когда я могу забрать тело, и за сколько вы хотите продать его нашему университету?