Открытый брак (СИ) - Джокер Ольга - Страница 56

Поворочавшись с боку на бок, откидываю одеяло и направляюсь в ванную комнату. Мне жарко и душно. Футболка липнет к спине, а воздуха катастрофически не хватает. Остановившись перед зеркалом, жую губу. Сердце никак не может успокоиться — то таранит рёбра, то опасно замирает.

Интересно, кто из Журавлёвых был инициатором? Решение с разводом состоялось до той ночи в гостинице или после? Мы с Наилем имеем к этому какое-либо отношение, или случившееся — дурацкое стечение обстоятельств?

Вопросы атакуют, мысли путаются и искажают реальность. Голова вот-вот взорвётся от обилия информации. И будет ли после этого облегчение — не знаю.

Я, кажется, в тебя влюбился.

На коже возникают мурашки. Я упираюсь ладонями в раковину и нервно сглатываю. Воспроизвожу фразу в деталях — с особым вкрадчивым тоном и с рвущими в клочья эмоциями.

Мелко трясёт.

Стараясь не шуметь, опускаю крышку унитаза и сажусь сверху. Настойчиво тру виски, зажмуриваюсь. Думаю, что поможет, но нет — идут минуты, а тело окатывает и жаром, и холодом попеременно.

Я понимаю, что не усну. Никак. Попросту не смогу.

Пальцы сами собой тянутся к телефону. Снимают блокировку, находят пустой диалог с Сашей. Прошлые сообщения безвозвратно удалены, но я примерно догадываюсь, что в них было.

Воспользовавшись виртуальной клавиатурой — пишу и стираю. Затем по новой. Всё не то и не так. Глупо, бессмысленно. Я же могу чисто по-дружески уточнить?.. Мне не всё равно.

«Как дела?»

Сообщение мигом улетает, а я напрягаюсь всем телом и жду, гипнотизируя экран и предчувствуя…

Так и есть. Проходит совсем мало времени, и у аватарки Журавлёва загорается зелёный кружок, сбивая дыхание.

Собеседник печатает ответ. Скорее всего, тоже подбирая слова и размышляя, потому что долго.

В диалоге всплывает фото. Я открываю, жадно рассматриваю и приближаю. На деревянном столе стоит широкий пузатый бокал с янтарной жидкостью и кубиками льда.

Взгляд задерживается на длинных пальцах, проступивших венах, тёмных коротких волосках на запястье и манжете белой рубашки, которая попала в жутко эстетический и притягательный кадр.

«Хуево, спиваюсь».

Вижу иронию между строк. Представляю кривоватую и чуть уставшую улыбку. Глубокую морщинку между бровей.

Врёт. Просто отдыхает и расслабляется. Исходя из приглушенного света — где-то в клубе или баре. Один или?.. Плевать. У меня есть веское подтверждение сплетням. И хотя я не понимаю, каким образом это коснётся меня (нас?), знание оказывается лучше, чем неведение.

Наверное, я слишком долго в сети, чересчур много и неприлично молчу, потому что мой собеседник набирает очередной ответ, не дожидаясь, пока я исчезну.

«Польщён, что Полина Саркиева вспомнила обо мне — надо бы почаще разводиться. Как там Италия?»

Нет ничего удивительного в том, что Журавлёв смотрел мои сторис. Скорее всего, не только мои. Но обстановка в ванной комнате становится густой и пьянящей. Сердце бахает, а по вискам катится пот. Совсем как в ту ночь, что мы провели вместе.

Втягиваю ртом воздух. Дышу, как паровоз. И надеюсь лишь на то, что не слишком громко, и я не разбужу Миру.

«Италия прекрасна. Гуляю, наслаждаюсь…»

По ночам неожиданно пишу тебе. Зачем-то.

Качнув головой, снова работаю пальцами. Во рту пересыхает. Я быстро облизываю губы и осознаю, что этого вполне достаточно, но вместо прощания и пожелания добрых снов, задаю новый вопрос:

«Не жалеешь?»

В этот раз не слишком тщательно подбираю буквы. Секунда, две — и сообщение улетает отправителю.

Доставлено. Прочитано. Отменить уже поздно.

Я знаю, что Саша не выпускает из рук телефон. Сидя за столом и затягиваясь дымом. Изредка поглядывая на шумную толпу. И уверена, что не выпустит до тех пор, пока я первой не прекращу.

«Я вообще ни о чем в своей жизни не жалею, Поля».

Отчего-то верю. В плане необдуманных и опрометчивых поступков среди нас двоих — я лидирую.

«А ты?» — прилетает тут же.

Фокус размывается, экран плывёт. Я поднимаюсь на ноги и нервно расхаживаю по ванной комнате. Не тяну с ответом:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍«Какой в этом смысл?»

Вопрос риторический.

Я выхожу из сети и блокирую телефон. Умываю раскрасневшееся лицо и, наконец, возвращаюсь в спальню.

Усталость догоняет моментально. Несмотря на тревожность, воспоминания и копошащуюся совесть — я довольно сладко засыпаю.

Утро по традиции начинается с завтрака. Лиля находит неподалеку от отеля кафе с просторной летней верандой и делает заказ на троих, потому что Настя улетает рано и наспех прощаясь.

Подкрепившись и составив маршрут, мы направляемся в сторону оперного театра, но билеты на представление, к сожалению, подчистую разобрали.

Мы, конечно, расстраиваемся, но не настолько, чтобы горевать и мучиться. Находим другие занятия и прогуливаемся к величественному собору Дуомо, где снимаем фото и видео, после чего заходим внутрь и поднимаемся на террасу, чтобы окинуть чудесный итальянский город с высоты птичьего полёта.

Время летит молниеносно, скучать не приходится. Это наш последний полноценный день в Милане, поэтому хочется впитать в себя как можно больше — не жалея сил и восторгаясь на каждом углу.

После того, как выбираем сувениры для близких — возвращаемся в отель и готовимся к вечеру.

Я надеваю чёрное платье длиной чуть ниже колена. Собираю волосы, подкрашиваю ресницы и губы. На запястья наношу недавно приобретенный парфюм.

Стол забронирован в ресторане, где работает известный шеф-повар Италии — Карло Кракко. Заведение носит его имя, входит в десятку лучших и из года в год подтверждает свои две звезды Мишлена.

Мы садимся у окна, заказываем напитки и фирменное ризотто с морскими ежами.

Ресторан занимает три этажа. На первом находится бистро-бар, на втором, собственно, наш зал со светлыми стенами, расписанной лепниной и бра с элементами из желтого металла, а на третьем — помещение для приватных банкетов, арендовать которое стоит немыслимых денег.

— Чуть позже я проведу вас в эксклюзивный винный погреб, — заговорщицким голосом произносит Лиля. — А пока — давайте-ка выпьем за нашу компанию. Было душевно и весело. Как ни с кем и никогда.

Мы делаем совместный снимок, чокаемся бокалами. Я ловлю себя на том, что в обществе подруг уже не подбираю каждое слово, боясь где-то недотянуть и не дожать по уровню. Будто теперь точно ровня.

— Карло когда-то давно ухаживал за моей мамой, представляете? — поднимает новую тему Вертинская. — Я только начинала свою карьеру байера и часто моталась в Италию, а однажды взяла с собой маму и привела в «Кракко» на ужин. Она так очаровала шеф-повара, что оставшиеся дни отпуска мы почти не пересекались!

Я увлечённо слушаю рассказ, киваю. Почувствовав жужжание на столе, автоматически тянусь к телефону и отрешенно опускаю взгляд.

Задерживаю палец над экраном, медлю.

Кровь резко приливает к лицу, а пульс заглушает музыку и голоса, да и в целом весь мир, когда я читаю короткое, но емкое сообщение от Саши:

«Спустись».

Глава 50

Я панически осматриваюсь по сторонам, сдавливая пальцами мобильный телефон. Чувствую себя не просто пойманной с поличным, хуже — застуканной голой в самый неподходящий момент посреди оживлённой площади.

Волоски наэлектризовываются и встают дыбом. Лёгкие покалывает. Чтобы сделать полноценный вдох — требуется неимоверное усилие.

Милан, мой чудесный островок спокойствия и умиротворения, плавно погружается под воду. Я не уверена наверняка, но кожей ловлю осязаемое присутствие Журавлёва где-то совсем рядом.

— …Карло потом слал матери красивые букеты. Долго. Наверное, месяца три подряд. Но, к сожалению, роман плавно сошёл на нет.