Открытый брак (СИ) - Джокер Ольга - Страница 36

Саша поднимает взгляд, дёргает уголками губ. Опускает пальцы на низ живота — туда, где наши тела чувственно и звонко соприкасаются.

— Кончишь.

Я и сама не понимаю, как оказываюсь стоять в совершенно новой позе. Облокотившись о спинку дивана, прогнувшись в пояснице. Чувствуя жаркое дыхание между ног. Через раз вдыхая, через два — слыша удары затаившегося сердца.

Журавлёв разводит мои ягодицы. Тянет на себя и прижимается губами между бёдер.

Стыд заливает щёки и шею. Током от груди и до кончиков пальцев простреливает тело. Надо бы отодвинуться и запротестовать, но единственное, что получается — жалобно хныкать.

Ловкий язык нежно проходится между половых губ, губы вжимаются. Низ живота сводит от экстаза.

Напор по нарастающей усиливается. Я смаргиваю. Верю, что после случившегося мы невозмутимо будем встречаться в общих компаниях, шутить и веселиться, делая вид, что ничего и не было, а пока…

Захлёбываюсь, позволяю и царапаю обшивку. Прогибаюсь ниже, кусаю губы. Глотаю донельзя раскалённый воздух. Кончик языка дразнит вход и клитор. Задевает все чувствительные точки разом.

Я понимаю, что да — ошиблась. Кончу легко и красочно, потому что шар желания разрастается до необъятных размеров, и внутри меня ему уже попросту нет места. Он требует взорваться немедленно.

Зажмурившись, подставляюсь навстречу умелым движениям. Толкаюсь бёдрами. Когда Саша отстраняется — с губ срывается разочарованный выдох.

— Не от языка, — добавляет.

Пальцы ног подгибаются, когда я вновь ощущаю его в себе. Низ живота печёт, между лопаток градом катится пот. Член внутри меня двигается быстро и остро. Толчками, рывками. В одинаковом ритме.

Прижимаюсь спиной к твёрдой груди. Чувствую опытные руки на своем теле. Колени устало подгибаться и слабеют.

Щеку жжёт. Я перевожу взгляд и резко схлёстываюсь со взглядом мужа. Точным, упрямым. Пробирающим до дрожи и держащим под прицелом. Излучающим одновременно тепло и силу.

Я фокусируюсь, фантазирую и упускаю ненужные детали, выделяя сведенные к переносице брови, заострённые скулы и глубокие чёрные омуты, будто нас только двое. Взлетаю по спирали порока на самый пик. Приоткрываю губы, в ушах пульсирует. Шар лопается и разносится мелкой дрожью по всему телу.

Маски ломаются, с треском падают. Как бы я ни убеждала себя — это вовсе не игра, а самая настоящая реальность.

Наиль упрямо давит и не отпускает. Удерживает, несмотря на то, что с ним сейчас наслаждается и улетает от ощущений другая.

Впиваюсь ногтями в обшивку, слизываю каплю крови с нижней губы. Мы впервые за десять лет занимаемся сексом не вместе. От этого больно, адски ревностно. Сердце тревожно сжимается и усиленно колотится, врезаясь в дребезжащие рёбра.

Утешает лишь то, что к финишу мы приходим одновременно. Не отлипая друг от друга, выдерживая томительный зрительный контакт. Ища среди плотного кишащего похотью воздуха спасение и безопасность. И подтверждение того, что между нами ничто и никогда не изменится.

Глава 33

Я резко просыпаюсь от того, что мне нестерпимо жарко. Лежу неудобно — почти на краю, прилипнув щекой к груди Наиля.

В комнате темно. Навскидку предположить время сложно, потому что завешаны шторы.

Жутко хочется пить.

Откинув одеяло, я аккуратно встаю с постели и надеваю на плечи шёлковый халат, который шел в комплекте с шортами и майкой. Действую быстро и незамедлительно, будто от этого как минимум зависит вся моя жизнь.

Сонная и немного потерянная, открываю дверь. Будучи уверенной в том, что на дворе глубокая ночь — ускоряю шаг и спускаюсь на первый этаж. И только когда замечаю солнечные лучи и слышу на кухне вполне бодрые и знакомые голоса — вдруг замираю посреди лестницы.

На плечи лавиной обрушивается вчерашняя ночь. Шокируя, волнуя и заставляя сердце стучать во много раз чаще.

Трудно, ноги подкашиваются.

Я получила новый сексуальный опыт. С Наилем, но не совсем, оттого и чувства довольно противоречивые. Наверное, я до последнего момента думала, что кто-то один из нас передумает, но этого не случилось.

— Ауч, блин!

Что-то тяжелое падает о плиточную поверхность, заставляя меня встрепенуться.

— Порезалась, Насть? Покажи… Да покажи — кому говорю…

Девушка капризничает, хнычет. Саша несдержанно ругается и, кажется, возится в поисках аптечки. Заботливый, чуткий. Сложно поверить в то, что вчера тоже был он. Только со мной.

— Пластыря нет, но есть бинт. Сильно болит? Насть, ну давай подую?

Звучит короткий смех. Мне немного неловко оттого, что я застала утреннюю семейную сцену и никак не могу развернуться, чтобы уйти. Почему, и сама не пойму. Чтобы лишний раз убедиться в том, что партнёрами обмениваются не только те, у кого в личной жизни всё плохо? Но я и так знаю об этом — наши отношения с Наилем тому подтверждение.

— Лучше поцелуй, Санечка. Вдруг быстрее заживёт?

— У тебя кровь, случайно, не отравлена?

Следом суета, флирт.

— … кофе будешь?

— Я сам заварю.

Ноги невольно врастают в пол. В голове яркими кадрами проносятся поцелуи, движения и ласки. Я не могу твёрдо сказать, что мне категорически не понравилось, потому что всё же испытала прилив удовольствия, но, наверное, это было чересчур. Во всем.

— … утром звонил твой отец, — произносит Настя.

— Чего хотел?

— У тебя телефон разряжен. Не благодари — я уже зарядила.

Шаги, хлопок холодильника. Пить хочется не столь критично, да и можно, в конце концов, вернуться наверх и утолить жажду из-под крана в ванной комнате. Кардинально, но спуститься как ни в чем не бывало вниз я пока не готова.

— Игорь Витальевич просил напомнить, что вы с ним встречаетесь после обеда.

Из уст Журавлёва звучит мат. При упоминании отца голос становится стальным и раздраженным.

— Тебя не просто так назначили на должность. Соглашаясь, нужно было понимать, что придётся идти на уступки и… делиться.

— Насть, давай ты не будешь лезть в мою работу, окей? Я же не трогаю твою?

— Я за тебя, дурака, переживаю. Если ты пойдешь против, то тебя мало того, что попрут, так ещё и…

Я разворачиваюсь, потому как понимаю, что разговор становится максимально семейным и личным, чтобы бесстыже его подслушивать.

— … обо мне ты подумал? А? Как я без тебя?

Переступив две ступеньки, пытаюсь идти тихо, но вдруг сбиваюсь и спотыкаюсь. И вся моя маскировка летит к чертям. Звук довольно громкий, чтобы его не услышать.

Я шумно выдыхаю и, оттолкнувшись ладонями, возвращаюсь в исходную позицию. Судя по затаившимся голосам — меня и правда засекли, а значит, нет никакого смысла бежать к себе в спальню.

Спускаюсь на первый этаж, щурюсь от слепящего солнечного света, который беспощадно бьёт в глаза. Застыв в дверном проеме кухни, затягиваю пояс.

Воздух накаляется и трещит. Пульс зашкаливает, а дыхание рвётся с первым же невозмутимым приветствием.

— Доброе утро, Полин.

Саша кивает, бегло мажет по мне взглядом. Взяв со стола чашку кофе, разворачивается и направляется на веранду, оставляя нас с Настей наедине.

Нет ни сумасшедшего влечения, ни опустошающей голодной страсти. Ничего, будто всё было искусственным. Впрочем, так и есть. Мы друг другу никто. Ни друзья, ни любовники. Всего лишь механизмы, которые помогли добиться ошеломительных эмоций в процессе. Как ментоловые конфеты, но только круче.

Я подхожу к холодильнику и, открыв дверцу, достаю из овощного лотка маленькую бутылку ледяной воды.

— Хорошо, что вчера вы никуда не уехали, — произносит Настя, забравшись на высокий барный стул.

Дёрнув уголками губ, откручиваю крышечку.

— В округе повалило деревья и оборвало линии электропередач. Наш дом сейчас работает от генератора.

— Жуть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я жадно присасываюсь губами к горлышку и пью до тех пор, пока не утоляю мучительную жажду. Наверное, чудесно, что у Журавлёвых отношения, как и раньше, теплые и милые. Правда, как будет у нас — ума не приложу.