Фактор Ясеня (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич - Страница 19

— Скажи, почему именно я, кот? — заговорила наконец, после нескольких минут тягучего умиротворения, республиканка. — Я знаю, до меня в вашей боевой семье была вторая Старшая. А тут я — сопливая малявка, ничего ещё не достигшая в жизни. В стае самого Меча Республики!

— Не смей умалять своих достоинств! Ты упёртая, умная, рассудительная и целеустремлённая. Ничем не хуже взрослых состоявшихся львиц. Весь вопрос лишь в том, что тебе не повезло с силой полей. Но тут уж точно ничего от тебя не зависит, сама ты генетику не выбираешь. Зато выбираешь то, какой быть, — я крепче сжал юную республиканку в объятиях, и она тут же что есть мочи сдавила меня в ответ: девчонке мои слова явно пришлись по нраву.

— В Ордене мне на окончание воспиталища выдали индивидуальную карту воспитанника… Ты же знаешь, как это бывает… Для большинства Орден даёт лишь рекомендации, которым они могут и не последовать, решив пойти по специализации рода. Для единиц рекомендация принудительна, если реально глубокая предрасположенность… Орден дал мне настоятельную рекомендацию техника. Я хорошо лажу с электроникой во всех её проявлениях. Поэтому я обязана совершенствоваться в технической части. Боевые навыки отмечены мимоходом, как вспомогательные. И там нет ни слова про валькирию… А тут такая знаковая стая. Поэтому и спрашиваю: почему?

Упрямства в голосе снежки на последнем вопросе хватило бы на целую стаю. Как и логики — такой же железной, как упрямство. Я только хмыкнул, уже понимая, что придётся отвечать по существу. Уйти от такого поставленного ребром вопроса не получится.

— Сложный вопрос ты задаёшь, девочка… К политике Ордена с его рекомендациями у меня и моих кошек давние счёты. После событий годичной давности Тине на них по-моему вообще наплевать… С другой стороны, у валькирии огромная часть жизни проходит в работе с техникой. С боевой техникой. Они же операторы целого сонма дронов! Воюют ими… а заодно и мной, как тем дроном… Но ты ведь не об этом спрашиваешь.

— Нет. Ты всё верно понял, — взгляд рыжей сделался цепким, пристальным, окончательно лишившись молодой свежести и открытости.

— Что ж, тогда слушай, — проговорил задумчиво. — Сначала я полагал, дело в твоей сравнительной неопытности. Юной девочке проще адаптироваться к нашей необычной по меркам Республики семье. Проще принять новые правила игры и подстроиться под них — тем более, ты всей душой стремишься обрести сестёр. Всё для себя решившая республиканка, закостеневшая в своих принципах, далеко не всегда способна принять новое. Однажды стая из-за этого уже потеряла кошку… Её пришлось изгнать.

— Что⁈ — и без того немаленькие глаза снежки расширились до неприличных размеров. — Изгнали валькирию?.. Из-за тебя?..

— Я не хочу говорить об этом. Если станешь частью семьи — сёстры расскажут.

— Нет, не так, Кошак, — лицо Литы вдруг оказалось напротив моего лица. Для верности девочка даже голову мою повернула за подбородок, чтобы добиться нужного направления взгляда. — Не «если», а «когда». Я стану твоей боевой сестрой. Только не после всего, что с нами было.

Что-то подсказывало: пигалица имеет в виду отнюдь не секс. Скорее — весь тот процесс психологической притирки, через который мы уже прошли и ещё пройдём. Я не стал углубляться и что-либо отвечать. Преодолев сопротивление вцепившихся в шею пальчиков, зарылся в плотную гриву волос подруги. Пощекотал ей за ушком, так что девочка как-то сразу расслабилась. А когда мои руки сместились от лопаток к упругой попке, Лита и вовсе поплыла.

— Теперь вижу, матери-командиры смотрели дальше и глубже. Им мало одного только боевого слаживания. Они создают именно семью. Знают, как нам с тобой это нужно. Знают, что я бы очень хотел потискать своих детей, но из-за республиканских заскоков не могу. Вот и подарили мне тебя. Чтобы мог проявлять отцовские чувства.

— Мне твои отцовские чувства без надобности, кот, — буквально вздыбилась девочка. — У тебя другая задача.

— Ты всё видишь так, а я — иначе. Только ведь и я прекрасно понимаю, что в Республике всё с ног на голову поставлено… И всё равно ничего не могу с собой поделать: хочется окружить одну юную кошечку заботой. Что я и проделаю… сразу после Посвящения.

— Сначала подерёшь, а потом полюбишь?.. — похлопала глазками чертовка.

— Мне нужно почувствовать тебя всю. Без когтей наша близость окажется суррогатом.

Ещё три раза небо обрушивалось на землю, являя собой наш личный апокалипсис — точнее, личный апокалипсис для Литы. После короткого сеанса психотерапии по-республикански, девочку отпустило. Медновласка, конечно, по-прежнему вздрагивала от сотрясающих землю ударов загоризонтных арт-систем, но теперь хотя бы не боялась жаться ко мне в такие моменты. Впрочем, понятие страха тут не совсем уместно. Я так и не смог разобраться, какие именно тектонические процессы произошли в милой головке юной дочери Республики, и что именно сдвинулось там после нашего рандеву.

Было ли это проявлением доверия, которым девочка прониклась ко мне после нашей импульсивной близости? Да, Лита мне доверяла. Она приняла моё плечо, посчитала естественным укрыться под полями мечника в столь нестандартной ситуации, когда сама она ничего не могла противопоставить слепой техногенной стихии. Признала ли она при этом собственную беспомощность перед лицом стихии? А вот это вряд ли. Скорее, девочка теперь воспринимала меня как очередной инструмент, с помощью которого могла противостоять коварному противнику. Я стал для неё оружием. Эдакая дополнительная функция к вибратору… Юная дочь Республики в какой-то момент неожиданно осознала, что тот, оказывается, ещё и стрелять может!

Нет, эта бестия просто непробиваема! Почувствовала свою власть над имплантом, ощутила себя в собственной стихии, и расслабилась. Приняла это как данность — что мужчина в её коготках не только удовольствие приносить может. Не «способен», а именно «может», с явным оттенком неодушевлённости. Чувствую, и дальше эта кошка станет относиться ко мне как к какой-нибудь навороченной игрушке. Что поделаешь: возраст… В таком возрасте о глубоких чувствах думать неуместно, ведь сравнивать-то толком и не с чем. Вот наберётся опыта, почувствует разницу — тогда да. Похоже, с Литой вопрос «сестринской» верности придётся оставить на потом. Пока не набесится, и не ощутит потребности в чём-то «для души».

…Мы улеглись на холме и наблюдали за развёртыванием сил противника. Оптические средства брони, вкупе с тактическим интерфейсом, позволяли рассмотреть приготовления врага во всех подробностях. Было интересно и весьма аллегорично. Выползающие из-под земли плоские туши транспортёров, похожие своими формами на огромных жуков-переростков. Если не ошибаюсь, подобные на Земле звались жуками-носорогами. Развёртывание стационарных защитных экранов — точно расправляющие свои невесомые крылья бабочки. Ну а монотонная возня пехоты у оснований всех этих монстров — ни дать ни взять, суета муравьёв, выползающих с рассветом на промысел ради своей родимой кучи… чего-то там.

— Ну что, этот враг тебе более привычен, девочка? — не удержался от небольшой шпильки, наблюдая за заметно оживившейся спутницей.

— Да! — с горящими глазами, раскрасневшаяся, напряжённая, словно взведённая пружина, юная республиканка показалась мне сейчас особенно привлекательной. Нет, она кто угодно, но только не безобидная малявка…

Суета меж тем продолжала набирать обороты. Системы наблюдения в пассивном режиме ловили всё новые и новые вереницы щупающих окружающее пространство сигналов. Помимо людей, на арену выходили новые бездушные аппараты — системы слежения. Именно они сейчас играли первую скрипку, а вовсе не суетящиеся на открытом пространстве человеческие муравьи. Более того, по мере развёртывания всё новых и новых систем люди всё больше утрачивали свои человеческие качества, демонстрируя здесь и сейчас свойства обслуги при громадных совершенных механизмах. Они будто пигмеи прошлого служили своим мелким божкам, только спущенным с небес на землю.