Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Любовь по обмену. Разрешите влюбиться - Сокол Лена - Страница 29


29
Изменить размер шрифта:

– Без солнца… – повторяю за ней, как во сне.

Нет, я все же ей не верю. Они, русские, такие шутники, что никогда не упустят случая надо мной постебаться.

Входим в супермаркет.

– Привет, как дела? – Бросаю Диме.

Они стоят с Машей возле камер хранения. Одеты оба в спортивное, на головах бейсболки.

– Спасибо, хорошо. – Отвечает Маша, улыбаясь.

– Привет! – Коротко бросает Дима, принимает наши сумки и запихивает в железный ящик. Передает мне ключ от камеры. – Поторопимся? А то пропустим наш автобус.

– О’кей. – иду за ним.

– Что нужно взять? У кого список? – Интересуется Маша.

– У меня. – Зоя достает из кармана толстовки небольшой листочек. – Здесь все, кроме выпивки. Сколько ее брать, не знаю.

– Сколько дотащим. – Дима берет тележку и ведет нас за собой. Оборачивается ко мне. – Со спиртным у нас строго: если кого заметят пьяным или найдут в домике бутылки, сразу отчислят. У завкафедры есть привычка – придет утром, пока все спят, и проверяет, не стоит ли где тара из-под алкоголя.

– Понимаю. – Киваю. – У нас с этим тоже все серьезно.

– Поэтому пиво мы положим на дно сумки, а сверху вещи.

– Оу. – Надо признаться, хорошая идея. – А водка? – Спрашиваю по-русски.

– Хм. – Дима придерживает тележку и косится на меня. – Так тебе для результата или для удовольствия? – Пожимает плечами. – Я к чему? Можно ведь и то, и другое устроить – тут по желанию. Водку в России пьют, конечно, но редко, и не все. Это такой напиток… чтобы согреться, отпраздновать что-то, поорать песни за столом. В остальных случаях – пиво, вино, шампанское.

– Поорать?

– Ага, вроде того. Ты еще не пил водку, как приехал?

– Нет. – Признаюсь честно.

Мы идем вдоль продуктовых рядов. Маша, сверяясь со списком, кладет в тележку картошку, лук и растительное масло.

– И… вообще ничего не пил? – Дима строго смотрит на Зою.

– А что? – Спрашивает она, разводя руками.

Самое страшное, когда русские говорят свое «shto-o?», оно звучит особенно угрожающе.

– Нет, – усмехаюсь.

Мне и самому это удивительно.

– А чем вы тогда вечерами занимались?! – Вопрос снова адресуется Зое.

– Учебой, можешь себе представить? – Ворчит она и отворачивается к прилавку с молоком.

Знаю, о чем она сейчас думает. О наших посиделках на крыше.

– Люди, люди. – Вздыхает Дима. – Сколько ваших ошибок еще придется мне исправить…

Маша, смеясь, подталкивает его вперед.

– Раз, два, три, – считает Калинин по-русски, складывая пиво в тележку.

– Че-ты-ре, – помогаю я, – пьят’.

– Шесть, семь. – Дима берет сразу упаковку, и я тоже, поэтому мы быстро сбиваемся со счета. – Без фильтра, живое, самое вкусное. – Он показывает мне большой палец.

– Это… не опасно? – Интересуюсь.

– Вот молоко из-под коровы – опасно, а это… – проверяет срок годности на этикетке. – Абсолютно безопасно.

Тоже смотрю на этикетку. Ведь если оно быстро портится, есть шанс отравиться. Русские обожают рисковать, а я к такому еще не привык. «Срок годности семь суток»… Помоги мне, Всевышний…

Сверяемся со списком, Маша добавляет в тележку какие-то консервы.

– Что это? – Спрашиваю у Зои, потому что именно она привычно озвучивает мне русские названия продуктов в магазине, чтобы я их запомнил.

– «Too-shon-ka» – говорит она.

– Что это такое?

И все они трое начинают, перебивая друг друга, пытаться объяснить мне, что находится в банке.

– Тушеное мясо.

– Мясные консервы!

– Мясо со специями!

Вижу корову на этикетке и успокаиваюсь. Ну, о’кей, тогда, пожалуй, все в порядке.

Идем дальше. Зоя показывает на товары и озвучивает русские названия:

– [Tchʌi], kan-fe-ti, ze-fir.

– Маршмэллоу? – Переспрашиваю, хватая упаковку.

– Да. «Ze-fir» – Смеется она.

– Мне не повторить. Какое сложное слово. – Убираю сладости на полку.

Вечно у них все усложняется. Зачем говорить «[tchʌi]», если есть такое легкое слово – «tea»[6]? Или «flowers»[7] – так красиво звучит, так нет же, они придумали слово «tsviti-i-i»!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Арггххх!

– Salo, – указывая пальцем на витрину, говорит Зоя.

– О, купим, купим? – Радостно восклицает Маша.

Наклоняюсь и разглядываю маленькие брусочки жира, обтянутые пленкой.

– Бррр, как это можно есть?

Дима ржет, складывая в корзину сразу пару штук.

– Это очень вкусно. Вы же едите обжаренный бекон?

– Ну, да… – неохотно соглашаюсь.

Но это же совсем другое!

– Хлеб! – Вспоминает Зоя, не обращая внимания на то, как я морщусь при взгляде на их «вкусный жир». – Нужно взять побольше хлеба!

Да уж, куда без этого. У них все едят с хлебом. После того, как я видел отца Зои, поедающего арбуз с хлебом, меня уже ничем не удивить. И даже несмотря на то, что меня убеждали, будто остальные русские так не делают, верится с трудом. Если увижу, как они хлеб с хлебом едят, даже бровью не поведу.

– А почему здесь десять касс, а работают всего две? – Спрашиваю, когда мы застреваем в очереди.

– Это же Россия! – Дружно говорят ребята.

– Мне все равно непонятно…

– Еще бы!

Расплатившись, мы распихиваем пиво по сумкам, маскируя его сверху вещами и продуктами. С трудом поднимаем с Димой эти тяжести и тащимся к остановке, навьюченные, будто ослы.

Девочки освобождены от этой обязанности, поэтому они идут впереди и мило болтают друг с другом. Не знаю, почему, но я чувствую себя рыцарем, который готов на любые подвиги ради одного только благодарного взгляда своей прекрасной дамы и будущей (весьма сомнительной) возможности поцеловать ее руку.

– Ничего не забыли? – Задумывается Маша, когда мы уже видим приближающийся автобус.

– Вроде нет. – Зоя поправляет волосы.

Дима подхватывает сумки и подходит к краю дороги:

– Закон сборов: если сборы идут нормально, значит, что-то здесь не так!

Девчонки смеются.

– Хуже, чем в прошлом году, уже не будет! – Маша первой прыгает на подножку остановившегося возле нас автобуса. – Забыть туалетную бумагу это даже хуже, чем не взять соль.

Мы поднимаемся по ступеням и устраиваемся в салоне. Сидим – мальчики напротив девочек. Тихо переговариваемся и смеемся в то время, как остальные пассажиры хмуро глядят в окна и себе под ноги, читают или дремлют с открытыми глазами.

Автобус мерно покачивается. Ползет, не спеша, куда-то за город. Высотки сменяются домами поменьше, а вскоре и вовсе уступают место заправкам, одиноко стоящим посреди поля. А за полями на километры простираются густые зеленые леса. Я все это уже видел, когда ездил с Димой по деревням на неделе, но все равно с интересом приникаю к стеклу – это так красиво и величественно, что даже дух захватывает. Хотя всего месяц назад мне и в голову не могло бы прийти, что что-то может быть красивее океана, пальм и жаркого солнца, плавящего ранним утром асфальт.

На одной из остановок в салон входят двое потрепанных молодых людей. Мятая одежда, будто они в ней спали, грязная обувь, сальные волосы, в руках бутылки с алкоголем. Они, шатаясь, занимают места у выхода и начинают громко переговариваться и ржать. Некоторые слова мне знакомы: их произносят футболисты, когда на поле что-то не получается – русский мат.

Пассажиры какое-то время стараются не обращать внимания на попутчиков, громко обсуждающих что-то между собой и распивающих алкоголь в открытую и прямо из горла. Но когда подошедшей женщине-кондуктору вдруг достается от них порция отборной брани, раздаются первые голоса недовольных. Но и они вызывают у пьяного дуэта лишь новый взрыв смеха.

С интересом наблюдаю за происходящим. Начинается настоящая перебранка: насколько могу понять, они отказываются оплачивать проезд. Дима вдруг поворачивается и что-то спокойно говорит им по-русски. Тон его суров и строг. Парни смотрят на него оценивающе – явно взвешивают свои шансы против такого противника, но потом громко отвечают и, судя по тону, что-то дерзкое, отчего Калинин молча встает с места, подходит к ним, резко хватает за воротники и волочет к выходу. Один из пассажиров, мужчина средних лет, тут же вскакивает, чтобы помочь ему.