Санклиты. Кара Господа (СИ) - Амеличева Елена - Страница 77

— Если там есть пауки, ваш клан без главы останется. — Пообещала я, когда любимый потянул меня за собой.

— Не бойся. — Он поцеловал мои пальцы. — Там все гораздо интереснее.

Коридор вывел нас к лестнице, серпантином убегающей вниз. Спускались мы целую вечность. Даже сквозь толстую подошву ботинок и шерстяные носки я чувствовала холод ступенек. Свет фонариков, отпрыгивая от ледяных стен, беспомощно метался между полом и потолком, пытаясь ускользнуть от объятий тьмы и холода.

— Осталось недолго. — Горан ободряюще улыбнулся.

— Часа два? — пробурчала я, хмыкнув. — Надеюсь, в ваш ритуал не входит жертвоприношение?

— Входит.

— Шутишь? — я остановилась, как вкопанная. Сзади кто-то захихикал.

— Нет.

— Надеюсь, это никак не связано с моим присутствием?

— Это как посмотреть.

Сзади не выдержали и заржали в голос.

— Горан Драган! — смеясь, я топнула ногой. — Самое время так шутить!

— Именно! — хохоча, подлый санклит вытер слезинку со щеки. — Прости, не смог удержаться.

— За мной не заржавеет, — пообещала я.

— Накажешь меня попозже! — он одарил меня фирменным взглядом, полыхающим огнем, и все внутри задрожало в предвкушении.

К счастью, в этот момент кончилась лестница, и мозг получил обильную пищу для размышлений. Кто-то из мужчин щелкнул зажигалкой, и по периметру зала под потолком зажглись крошечные лампадки. Запах, похожий на церковный, тонкими струйками поплыл между нами.

Зал был белоснежным, как горные пики, сияющие своей непорочностью в недостижимой высоте. Тонкая резьба покрывала стены и потолок. По полу расцветали райские цветы, с которыми земные не могли сравниться. Нигде не было не то что паутины, а даже пыли. Словно времени и земным законам вход сюда строго-настрого заказан.

— Вот и она. — Прошептал Горан, глядя на возвышение в центре.

— Кто?

— Лилиана, родоначальница нашего клана. Пойдем.

— А мне туда можно?

— Тебе можно все. — Тихо, но твердо сказал он и тут же огорошил, — ты первая живая смертная, что побывала здесь.

— Иногда ты меня пугаешь. — Я ступила следом за ним на белые ступеньки, ведущие к возвышению.

— Ничего не бойся, жизнь моя.

Подбадриваемая его улыбкой, я перешла на массивную каменную плиту, украшенную символами, похожими на руны, подняла глаза и ахнула. Мне казалось, что в центре будет стоять саркофаг наподобие египетских. Ничего подобного! Это было брачное ложе — выточенная из белого мрамора постель с балдахином и подушками, украшенная гирляндами из божественно красивых цветов — все из камня, но настолько тонкой работы, что было прекраснее настоящего.

В центре лежали мужчина и женщина. Он — седой, высохший, как мумия. Она — словно только что уснула, с румянцем на щеках и пушистыми ресницами. Их руки были соединены в замок. Второй рукой Лилиана сжимала кинжал, направленный клинком вверх от ее груди. Два одинаковых перстня с рубинами алели на пальцах и у нее, и у него. Тонкая вязь, похожая на рисунок хной, струилась по руке женщины — от кольца до запястья, образуя причудливую мандалу. У мужчины тоже была такая, но усыхание кожи сделало ее почти неразличимой.

— Кто они? — шепотом спросила я, вопросительно глядя на санклита.

— Лилиана и ее возлюбленный. Когда он умер, она не захотела оставаться в этом мире одна, уговорила своего брата Якоба сделать кинжал из его кости и убить ее.

— Горан… — Мои глаза наполнились слезами.

— Теперь они навсегда вместе, — прошептал он, притянув меня к себе. — Раньше сюда приходили влюбленные санклиты, чтобы провести обряд соединения крови. После такого два существа становятся единым целым, как Лилиана и ее возлюбленный. Что произойдет с одним, случится и с другим. Говорят, что это была ее клятва ему. Если убивают одного, второй тоже погибает. Это сила любви.

Я расплакалась, не выдержав.

— Ну что ты, родная, — любимый осторожно вытер мои мокрые щеки. — Все, хватит романтики, не могу видеть твои слезы. — Не выпуская мою руку, он подвел нас к мраморной постели, занес ладонь свободной руки над кинжалом и медленно опустил, позволив клинку проткнуть его плоть насквозь.

Тонкие струйки крови побежали по углублениям в лезвии, но исчезли, не достигнув эфеса, словно впитались в сталь с костяными вставками. Перстень Лилианы вспыхнул ярко-красным. Горан удовлетворенно кивнул и снял руку с кинжала. Всего несколько капель упали на пол, прежде чем рана затянулась, словно ее и не было.

— Все, жизнь моя. — Он повернулся ко мне. — Можем идти.

Я все еще находилась под впечатлением, когда мы вышли из пещеры. Множество вопросов роилось в моей голове, но ни один из них задать не удалось. Потому что у входа в пещеру стоял Глеб.

Глава 6. Обещай мне!

Саяна

Горан крепко, до боли, сжал мою ладонь. Я непонимающе нахмурилась, глядя на санклита, который напрягся, как взведенная пружина, выдернула руку и бросилась к брату на шею.

— Глебка! Живой!

— И невредимый! — со смехом подтвердил он, закружив меня. — Как же я скучал!

— И я!

Смеясь и плача, тараторя, мы расцеловались, наобнимались и замерли, глядя друг на друга.

— Пойдем, Сайчонок, мне нужно многое тебе рассказать.

— Но… — Сделав пару шагов, я оглянулась на Горана.

Его взгляд ударил под дых. С опозданием удалось сообразить, что вот таким был его второй кошмар.

Ч-ч-черт! Религиозный фанатик и живой санклит. Я люблю обоих. Они оба мне нужны! Но им нельзя даже приближаться друг к другу, как огню ко льду. Что делать? Реальность обрушилась на меня, придавив тяжким грузом безысходности и тоски.

— Глеб, я не могу.

— Что и почему?

— Уважаю твое отношение к Горану, но…

— Она не знает? — перебив меня, с усмешкой превосходства спросил Глеб у моего санклита.

— Саяна, — проигнорировав его, Драган подошел ко мне. — Я должен кое-что тебе рассказать.

Опять напряженный тон и глаза, в которых плещется страх.

— Говори, как есть.

— Я дал тебе свою кровь. — Выдохнул он.

Значит, вкус железа во рту и вопли разъяренной Лилианы не были игрой воображения.

— И что это значит? — осторожно осведомилась я.

— Это древний ритуал, который сейчас запрещен. Он исцеляет смертного человека, продляет его жизнь — и значительно, вызывает… — Мужчина стиснул зубы, но заставил себя продолжить, — вызывает привязанность смертного к санклиту.

— Стоп. — Не замечая боли от своих же ногтей, впившихся в кожу ладоней, прошептала я. — Только один вопрос, на который ты ответишь предельно честно. Ты давал мне кровь в день, когда мы встретились? Горан? Не молчи!

— Да, Саяна, давал.

Вот теперь все встало на свои законные места. Чудесное молчание желудка после всего пережитого на скале и после, быстрый приход в норму, стокгольмский синдром, вспыхнувшие буйным пожаром чувства. Теперь ясно, что было всему этому причиной!

— Я сделал это без задних мыслей. — Глухо сказал Горан. — В первый раз — потому что безумно боялся за твою жизнь. И поклялся себе, что больше этого не будет. Но когда напала Лилиана, эта тварь почти убила тебя, Саяна! Я не знал, что еще предпринять! Ты лежала на моих руках и угасала! Санклиты видят приближение смерти. Ты уже уходила, любовь моя! И я вновь дал тебе свою кровь.

— Да что же это такое? — прошептала я сквозь слезы. — Почему у нас все по кругу повторяется? Сколько можно?

— Прости меня, пожалуйста. — Голос санклита дрогнул.

— Горан, я не могу винить тебя ни за первый случай, ни за второй. Но то, что ты не рассказал сразу, не простить. Все чувства, которые родились во мне… как теперь понять, что они мои, а не вызваны твоей кровью?

— Никак.

— Сколько длится действие этого ритуала?

— От нескольких месяцев до года. В зависимости от количества крови.

— И?..

— Саяна, честно, не знаю, мне в тот момент не до этого было.

— Зашибись.

Повисшее тягостное молчание заставило нас обоих опустить глаза.