Санклиты. Кара Господа (СИ) - Амеличева Елена - Страница 19

Когда он собирал в пакет для мусора пропитанные кровью ватные тампоны, в комнату вошла женщина. Невысокая, в возрасте, с фиолетовыми волосами. Окинув меня взглядом, она изогнула бровь и уставилась на Музафера.

— А где Саяна?!

— Ее там не было. — Ответил он.

— Но как же маячок?

— Маячок был у него, Лизавета, — мужчина кивнул на меня и, достав что-то из моей грязной одежды, что лежала на полу, протянул ей. Кажется, это тот стеклянный синий глаз, что сунула мне в карман Саяна, до того, как меня утащили слуги Лилианы.

— Кто вы? — вмешался я. — Откуда знаете мою сестру? Что вам от нее надо?

— Поменьше вопросов, молодой человек! — женщина поморщилась. — И пора нам уже перейти на «ты».

— С какой стати?

— С той стати, что я — твоя бабушка! — рявкнула она и тут же предупредила, — все расспросы — потом! Музафер, отправь кого-нибудь за вещами этого идиота!

Саяна

Горан ушел. Я долго сидела на кровати, глядя на окровавленный осколок кости. Моя злость на таинственного хорвата стихла. Ничего не добавилось в понимании того, что происходит, но пришло четкое осознание — во мне нет страха перед ним. И, главное, в глубине души, даже не желая признаваться себе самой, я доверяю этому мужчине.

Но это не отменяет жгучих вопросов, что крутятся в моей голове, и кусают, кусают, кусают — как оголодавшая мошкара. Где Глеб? Кому Горан его отдал? Что с ним сделают? Увижу я его когда-нибудь? Могу ли чем-то помочь? Какая судьба ждет меня саму? Что мне делать? Ждать или предпринимать какие-то пока неведомые действия? Почему все так?

Писк двери развеял туман мучительных раздумий. Руки сами собой укутали окровавленную костяную занозу из груди хорвата в медицинские салфетки и накинули сверху легкое покрывало. Это было сделано на инстинктах, без участия разума. Почему, зачем? Какую тайну Горана я пыталась сохранить, защитить от посторонних глаз? Без понятия.

В приоткрывшуюся дверь бочком, опасливо поглядывая на меня, протиснулся мужчина. Осторожный маневр он проделал с грацией гориллы, что пытается влезть в смокинг — живот больше, чем у Паваротти в самые «круглые» годы, норовил застрять и оставить своего хозяина сучить конечностями, как жук, попавший в ловушку между стеной и плинтусом.

А ведь это тот самый Эркюль Пуаро! Помню его смешное лицо — круглое, просто идеальный круг, маленькие карие глазки прячутся в складках, нос-пуговка, а под ним роскошные усы с кокетливо закрученными вверх кончиками. Мужчина склонился надо мной, когда Горан внес меня в дом и положил на кровать в этой комнате. Наверное, это и есть доктор, о котором упоминала Нюргюль.

— Здравствуйте, госпожа Саяна, — произнес гость неожиданно высоким для такого массивного существа голосом.

— Здравствуйте.

Его дрожащие руки поспешно закрыли дверь. Я усмехнулась, поняв причину суетливых телодвижений. Боится, что пациентка сбежит. Что ж, спасибо за поданную идею, учту на будущее как вариант.

— Здравствуйте. — Мужчина вернул на место галстук, скособоченный во время маневров с дверью, и одернул пиджак. — Я доктор. — Словно в подтверждение своих слов прижав к животу черный саквояж — как у врачей в средние века, он замер, глядя на меня.

— Рада за вас. — Облегчать ему задачу я не собиралась.

— Эм-м… — Пуаро вновь засуетился.

Сначала сделал пару шагов к кровати, потом посмотрел на столик и направился к нему, по пути вновь передумал и, все же поставив сумку на край кровати, щелкнул замочком.

— Не возражаете? — запоздало попросил разрешения забавный субъект, замерев над раскрытым саквояжем, который теперь напоминал распахнутую пасть голодного чудища.

— Возражаю. — Я не смогла отказать себе в удовольствии немного потроллить его.

Что ж, он отлично знает, что меня здесь держат незаконно и без согласия — кодовый замок на двери весьма красноречиво об этом свидетельствует, так что имею полное право.

— Простите. — Мужчина сконфуженно покраснел и сгреб сумку в охапку.

Он вновь хаотично перемещался по комнате с прижатым к груди раскрытым саквояжем, как бильярдный шар по зеленому сукну стола, получив знатный пинок от беспощадного кия, пока не поставил сумку на подоконник.

— Туда тоже нельзя. — С трудом сдерживая смех, уточнила я, но его несчастное лицо вынудило прекратить издевательства, — простите. Можно, это просто шутка.

— А, ясно. — Растерянно пробормотал Пуаро.

Чтобы скрыть замешательство, мужчина вновь запустил руки по локоть в саквояж. Вооружившись тонометром — надо же, с «грушей» для нагнетания воздуха, и фонендоскопом, он явно стал выглядеть более уверенным в себе. Наверное, сработала привычка — ведь пациент почти всегда находится в подчиненном положении относительно врача, который является хозяином ситуации. Осторожно закрепив манжетку на моей руке, он ловко надул ее, работая кулаком, и повернул клапан, позволив воздуху с шипением выйти.

— Так. — Маленькие глазки вгляделись в циферблат тонометра. — Давление в норме. — Сунув в уши кончики фонендоскопа, Пуаро погрел кругляш с мембраной о ладонь и лишь потом приложил к моей груди. — Сердцебиение хорошее. Позволите? — его пальцы оттянули вниз мои нижние веки. — Отройте, рот, пожалуйста. — Прямоугольник смотровой одноразовой «ложки» нажал на корень языка. — Вы в полном порядке. Есть какие-либо жалобы? — уже вполне деловито осведомился мужчина напоследок, убирая инструменты в саквояж.

А вот успокоился ты рано, доктор!

— Жалобы есть. — Я широко улыбнулась. — Самая главная — на незаконное лишение свободы. Учитывая тот факт, что у меня гражданство другой страны, инцидент носит международный характер. Вы со мной согласны?

Спасибо просмотренным тягучими зимними вечерами бесконечным сериалам — нахваталась юридической терминологии!

— Госпожа Саяна, простите, это не моя компетенция. — Забормотал врач, отступая. — Не знаю, что…

— Вы соучастник преступления! — перебила я. — Даже интересно, где вас будут судить? В Турции или России? Надеюсь на последнее. Русские тюрьмы вам точно не понравятся!

— Мне приказал господин Горан! — едва не плача взмолился эскулап. — Выбора не было!

Ах, так?! Хорошо, зайдем с другого конца.

— Знаете, а ведь я могу сделать так, что господин Горан будет вами очень, очень недоволен!

— Госпожа Саяна, простите, но…

— Что сделает ваш хозяин, когда услышит, что вы нагло пытались лапать его пленницу? — нет, надо усугубить. — Даже хуже — залезли рукой в ее трусики!

— Пощадите! — из пуговок глаз, полных ужаса, по круглому лицу потекли слезы. — Не надо! — мужчина сложил на груди дрожащие руки. — Он же убьет меня!

На секунду я устыдилась своих манипуляций. Черт, уже самой на себя противно. Но потом вспомнила окно с решетками и упавшее в пятки сердце. Что ж, если за свободу предстоит бороться, придется справиться с брезгливостью и признать, что тут все средства хороши. Лишь бы только выбраться из этой клетки!

Я немного помолчала, чтобы дать Пуаро время утонуть в ужасе и дойти до нужной кондиции. Глазки бегают, нос хлюпает, мокрые от слез щеки дергаются, один кокетливо закрученный вверх кончик роскошных усов намок и сполз к уголку рта. Так, судя по его виду, скоро врач понадобится ему самому, хватит. Надо же, хорвата он боится больше, чем перспективы попасть в русскую тюрьму! Кто же ты такой, мой таинственный красавец?

— Знаете, мне очень не хочется, чтобы господин Горан вас убил. — Я постаралась выглядеть милосердной. — Поэтому, если вы сможете кое-что сделать…

Рыбалка началась! Мы смотрели в глаза друг другу — я с состраданием к его нелегкой судьбе, а он — в лихорадочной попытке понять, что делать. Молчание было нелегким, но если бы мне не удалось выдержать паузу, он точно пошел бы на попятный, почуяв мою слабину. Но раздалось характерное для открытия рта чмоканье и…

— Чего вы от меня хотите? — давшим «петуха» визгливым голосом спросил Пуаро. — Все, что смогу… — Врач всхлипнул. — Только, пожалуйста!..