В смысле, Белоснежка?! (СИ) - Разумовская Анастасия - Страница 30

Вот так странно… Вот вроде ты всё понимаешь, всё знаешь. Что никому нельзя верить, что мужчины всегда предают, что… И всё равно попадаешь всё на тот же, старый как мир, развод. Эх… Глупое, глупое сердце.

– Майя, – прошептала самой себе, – у тебя дочка. Это много. Это – смысл всей жизни. И нам никто больше не нужен.

А слёзы всё равно текли и текли. Наверное, это просто стресс от всего пережитого. И вовсе я не влюбилась. В кого? В этого мартовского кота?

Я обняла колени и принялась думать о том, как мне вернуться к дочке, а перед глазами мелькали образы: Анри с обнажённой шпагой, вопящая Белоснежка, Румпель с вертикальными зрачками, Илиана… Вот бы уснуть и проснуться в привычном мире. Встать, смолоть и заварить кофе, закинуть в кастрюльку кашку, или… И включить какую-нибудь старую добрую комедию. Только не «Три орешка для Золушки» или в этом роде. Знаю, что точно долго-долго никаких сказок смотреть буду не в состоянии.

Мир плавился и растекался, то обдавая меня жаром, то заставляя от холода стучать зубами.

А потом кто-то большой и тёплый взял меня на руки, отнёс и положил на постель. Заботливо снял туфли, корсет, платье, оставив одну сорочку. Лёг рядом и накрыл меня одеялом.

– Ненавижу тебя, – прошептала я, обняв его одной рукой.

– Ага, – ответил он тихо. – Спи.

Я уткнулась в его грудь и уснула.

***

Следующим утром я велела Чернавке позвать знахарку, госпожу Карабос.

Не буду больше ходить, где ни попадя. Судя по всему, ночью у меня был жар: волосы прилипли ко лбу, и понадобилось срочно менять сорочку и постельное бельё, они оказались влажными. Особенно наволочка. Тело ломило. Но хуже всего было то, что я совершенно не помнила, как оказалась в постели.

Меня действительно уложил спать Бертран? Или это всё-таки был сон? Я не знала.

Никаких следов его присутствия утром обнаружено не было. Может, я всё же добралась сама, а Кот мне лишь приснился?

Карабос появилась довольно быстро. Шаркая ногами, подошла к кровати.

– Королева, значит, – прошамкала. И взглянула на меня острым взглядом из-под косматых бровей. – Ваше величество…

– Доброе утро, госпожа фея. Ночью у меня был жар. Но я позвала вас не только поэтому. Вчера мне представляли армию и именитых людей. Однако есть те, кому я обязана больше. Вы, например. Чего бы вы хотели?

Фея пожевала дряблыми старческими губами и снова взглянула на меня.

– Чего может пожелать пожилая женщина? Покоя… Домик бы… свой. С садиком. Где-нибудь на лесной опушке… Но всё это мелочи. Главное моё желание – дожить до собственной смерти. Без всяких, знаете ли, там костров. У меня мигрень на треск дров, знаете ли, милая.

Я рассмеялась:

– Думаю, надо будет отменить запрет, который издал Его величество Анри. Мне думается, покойный супруг погорячился с кострами…

– Да уж. Погорячился, – она хмыкнула. – Это ты мудро поступаешь, что сначала о награде, а потом об одолжении. Чего хотела-то, говори. Королева…

– Хочу домой. К дочке. Ты знаешь, как мне попасть в Первомир?

Я спрашивала прямо, не таясь смотрела ей в лицо. Карабос прищурилась.

– Смелая ты девка… Ничего не боишься.

– Не боюсь.

Она снова пожевала губами.

– Проклятье на тебе. Сильное. Кабы не дочь, ничего бы не получилось. Но между матерью и ребёнком всегда существует ниточка. Иногда она прочная, как корабельный канат, иногда – слабенькая, как из худой шерсти спрядёна… У тебя – крепкая. По ней и выведем.

Сердце подпрыгнуло, заорало «аллилуйя!» и перекувыркнулось в груди. Выведем? Выведем, да?

– Вы знаете, что у меня – дочь?

– Я – фея. Феи много видят. Слышала историю с этой… Замарашкой? Ну, которая ещё в тыкве ехала…

– Знаю. Золушка.

– Д-да-а… Я ей занималась. Молодой ещё была, да. Глупой. Мы, феи, видим нити судьбы. Предназначенье человека видим…

– И мою?

Она бросила на меня тяжёлый взгляд. Вздохнула.

– И твою, милая, и твою.

– И…

– Не спрашивай. Да вы, люди, и сами бы видели бы, если бы не лгали себе так отчаянно. Какая судьба у короля? Если мудр и осторожен – будет долго править, если горяч и глуп – те, кого друзьями считает, предадут, и он погибнет от их заговора. Если жесток…

– А Анри?

Карабос хмыкнула, скривила губы:

– А что Анри? Его счастье, что он никогда править не любил. Не перешёл дорогу серьёзным людям. Поэтому и прожил так долго. Но всегда был горячим и глупым. Однажды Анри должен был встретиться с такой, как ты: умной, решительной, смелой… Это было предречено.

– Но я его не убивала!

Фея прищурилась, снова тяжело посмотрела на меня.

– Не ты?

– Нет!

– Плохо. Очень плохо. Должна была ты.

– Это в каком смысле? – опешила я.

– Судьба, – вздохнула старуха. – Нити судьбы. Ты должна была убить Анри. Но если это сделала не ты… Кто-то вмешался в твою судьбу, и теперь чего ждать – не понятно.

– А в судьбу можно вмешаться?

Карабос снова вздохнула. Ссутулилась. Села в кресло и, подперев щёку, уставилась на меня.

– Можно. Та же Золушка, например…

– А разве это не её судьба была? Туфелька, принц?

– Что? Нет, конечно, нет. Женой принца должна была стать средняя из сестёр – умница Трисба. А Золушка… Её должен был соблазнить друг принца – красавец Эраст. Легкомысленный, влюбчивый. Соблазнить, бросить и жениться на старшей сестре, потому что Золушка же – бесприданница. Кто вообще на таких женится?

Я вздрогнула и поёжилась.

– Кошмар какой! Бедная девочка…

Фея вытащила какую-то рыжую пластинку, засунула щёку. Пожевала меланхолично. Запахло табаком.

– Д-да… Ну, переживала она бы недолго – в омут и дело с концом. Безответная была, не целеустремлённая. Стихи да романы на уме одни. В собственном доме не могла мачехе по рукам надавать! Отец – хозяин поместья, а дочь – от зари до зари пашет и даже не возмущается. Вот что это?

– Доброта?

– Бесхребетность.

Мы помолчали. Я вспомнила, как начала читать Анечке книжку и закрыла, задумавшись о доброте и безволии. И даже попыталась сочинить собственную сказку, где Золушка добивается всего упорством, смелостью и…

– Но принц её всё же встретил и влюбился?

Карабоса скривила узкие губы.

– Говорю ж: я была молодой и глупой. Хотела всё изменить в этой жизни. Защитить угнетённых, помочь слабым… Думала, что, раз уж я фея, то имею право творить какие-то чудеса, но… Нет, нет.

– Но разве плохо, что Золушка…

Старуха бросила на меня быстрый взгляд, насупилась. И у меня не хватило смелости расспрашивать дальше. Да и…

– Хорошо, а что со мной? Как мне попасть обратно?

– Не знаю, – честно призналась она. – У тебя сильная связь с дочкой, я вижу светлую верёвочку, которая тянется в Первомир. Но есть ещё одна связь: герой и злодей. Это условные названия, но… Баланс добра и зла, понимаешь?

Она чихнула, вытащила из кармана фартука громадный платок, развернула его, прочистила нос. Я ждала. С нетерпением, надеждой, досадой.

– Ты связана с Белоснежкой, милочка. Накрепко связана. И никуда не можешь деваться, пока одна из вас не разрушит эту связь. Либо ты победишь её, либо она – тебя.

– А разве… судьба… Разве Белоснежка не должна меня победить? Разве может быть иначе?

– Не может, – кивнула Карабос, поднимаясь. Разгладила юбку, направилась к двери. – Но ты попробуй… Я же изменила судьбу Золушки. Ни к чему хорошему это не привело, но… Ты можешь попытаться. Умный и смелый всегда может бросить вызов судьбе.

И, уже шагнув за порог, обернулась и тускло взглянула на меня:

– Ты не сможешь выбраться отсюда, пока не завершишь эту историю. Так или иначе. Истории всегда должны быть написаны до конца.

– Спасибо, – выдавила я, чувствуя, как похолодели мои губы.

Фея снова вздохнула. Тяжело, хрипло.

– Я постараюсь узнать способ, как отсюда можно уйти. Но не обещаю.

Глава 15. Послушная девочка бросает вызов