В смысле, Белоснежка?! (СИ) - Разумовская Анастасия - Страница 23

– А Румпеля откуда знаешь?

– Ну, ты же не думаешь, что я совсем никогда из башни не вылезаю?

Именно так я и думала. Когда она поняла это по моему взгляду, то рассмеялась:

– Ну ты… Нет, конечно. Я ещё в детстве быстро поняла, когда маменька возвращается, и мы с Котом делали вылазки в город. Тем более сейчас: то шуруп нужен, то гайка, то пассатижи сломаются… Свечи эти опять же… Уж очень быстро сгорают. Масляные лампы, конечно, лучше, но масло тоже быстро заканчивается… Эх, мне б бесконечный источник света!

Я невольно подумала об электричестве. «А мы с ней похожи. Я вот тоже предпочитаю четыре моих родных стены. Даже работаю на удалёнке…»

Бертран вернулся часа через три. Бросил в меня полотняным туго набитым мешком. Хмыкнул, когда я ловко его поймала.

– Лопайте. Меня не будить. Я сам потом всех разбужу, когда будет надо.

И ушёл наверх. В мешке оказалось полно всяческой снеди: хлеб, булка, колбаски, ветчина, копчёные курицы, шпик, головка сыра, запечатанная глиняная бутыль с вином… Я посмотрела на Рапунцель.

– А ты говорила, что он эгоист. Или Кот никогда ничего тебе не приносил раньше?

Девушка пожала плечами:

– Может и приносил. Не помню.

Отрезала ломоть ветчины, сверху – шмат сыра, а «вишенкой» на этот гамбургер закинула копчёную куриную ножку. Я потрясённо уставилась на худую, костлявую девушку. Та не даже заметила моего взгляда. Принялась преспокойно лопать, снова склонившись над разными детальками на своём столе.

Поев, я подбросила дров в камин и вернулась на чердак. Бертран лежал на кипе сена, закинув руки за голову, и что-то тихонько насвистывал. Посмотрел на меня. Я подошла и села рядом. Несмотря на то, что за окном был день, на чердаке царил полумрак, а в ярких, резких столбах света танцевали пылинки.

– Спасибо.

Он вопросительно приподнял брови.

– За еду. Я… не ожидала, если честно.

Кот рассмеялся.

– Знаешь, а тебе и правда идёт короткая причёска. С ней ты немного на мальчишку похожа. Это смешно. И трогательно.

Он коснулся рукой моих волос, потом провёл по щеке.

– Уже не вздрагиваешь, – отметил и прищурился. – Я бы на твоём месте лег и поспал. Может быть, нам предстоит бессонная ночь. В городе облавы, стража бегает по улицам, нас ищет. Белоснежка рвёт, мечет и визжит.

– Откуда знаешь?

– Румпель рассказал.

Я вздрогнула:

– Ты… ты виделся с Румпелем?

– А то.

– Не боишься, что он нас предаст?

– Не. Разве что продаст. Но пятьдесят серебренников для Румпеля – слишком мало. Он очень богат, Майя. Очень. Никто не знает точно насколько.

– Да? А его постоянное желание заключать сделки…

– Ну… Это он так развлекается.

– Почему же ты тогда против, чтобы я...

– Потому что. Моя последняя сделка мне стоила титула принца. Не то, чтобы я уж прям совсем в обиде, но… Румпелю нравится унижать других людей. Не деньги, нет. Деньги его мало интересуют. Я думаю, что и Розочка в своё время заключила сделку. А условием было, предполагаю, держать дочку в башне до самого замужества. Не знаю, конечно, наверняка, но это было бы очень похоже на Волка. В остальном он нормальный, и на него можно положиться. Но сделки… Сделки с ним лучше не заключать. Они всегда выходят боком.

– А что за сделка была у вас?

– Э-э… Мышь. Я очень хотел подсунуть королю в карман мышь. Живую. Раз сто пытался, но у меня не получалось. И я попросил Румпеля о помощи.

Я уставилась на него, не в силах понять: он шутит или серьёзно? Кот мечтательно смотрел в потолок, но, словно почувствовал мой взгляд, покосился на меня.

– Мне было тогда пять лет, Майя, – с упрёком заметил он. – Мне было очень сложно пробраться к вечно занятому королю.

– Понятно… И Румпель помог?

– Помог. В торжественный момент очередного венчания короля Анри, Румпель приподнял меня, и я смог забросить мышь в королевский карман. Ух и визгу было, когда мышь вылезла, и невеста её увидела!

– М-да. А что Румпель потребовал взамен?

– Взамен я пообещал жениться на том, кого он мне укажет. Ты чего? Аж побледнела. Ладно, жениться он меня не заставлял пока. Только обручиться.

– И ты…

– Конечно.

– Но ты же был маленький!

– Не, обручался-то я в шестнадцать лет. Румпель может не сразу требовать обещанное.

– И на ком?

Какая мне разница? Но даже я слышала, как мой голос упал. Бертран отвёл глаза.

– Неважно, – ответил неохотно. – Но мой случай ещё не самый плохой. Казначей короля, вот, ходил по площади и кукарекал, представляешь? А Медведь и вовсе вынужден был весь день спрашивать у слуг, не осталось ли у кого куриной косточки. Так что я ещё дёшево отделался!

«Средневековый пранк? – подумала я. – Интересно, кто же невеста Бертрана?». Румпель стал мне категорически неприятен. Терпеть не могу тех, кто кайфует от унижения других. Даже если эти другие и сами виноваты. А Кот... легкомысленный, слишком легкомысленный для меня. Даже сейчас не понимает, что он наделал.

На чердаке стало очень холодно. Здесь не было потолка: балки сходились конусом, поверх них – негустая обрешётка, а сверху неё уже черепица. Я легла, пристроилась к тёплому боку Кота, и тот снова закрыл меня полой тёплого плаща.

– Румпель женат?

– А ты хочешь за него замуж?

– Нет, просто интересно. Я не люблю таких людей.

– А каких любишь?

Ну вот и что ему на это сказать? Никаких?

– Женщин преимущественно, – брякнула я и почувствовала, как он напрягся. Пояснила: – Мужчины – это ужасные создания, Бертран. От вас всего можно ожидать: насилия, подлости, обмана… От женщин зла намного меньше. Вот посмотри: Рапунцель нас приютила. Фея Карабос мне помогала. Даже Чернавка оказалась мила. Зато все мужчины… Анри, Румпель…

– И я. Я особенно ужасен, – рассмеялся Бертран. – А Розочка – сама милота. И Белоснежка.

Я возразила:

– Белоснежка – ребёнок ещё. А от тебя неизвестно чего ожидать.

Он задумчиво посмотрел на меня. Помолчал. А потом тихо задал риторический вопрос:

– Кто ж тебя так обидел, Майя?

***

Едва начало темнеть, Бертран меня разбудил, и мы спустились вниз, подошли к уснувшей в кресле Рапунцель. Кот пощёлкал пальцами перед её лицом. Девушка вздрогнула, распахнула глаза, вскочила, но затем снова опустилась в кресло. Зевнула.

– А. Это вы…

– Подними за нами косу, – попросил Бертран, подошёл к окну и бросил вниз живую верёвку.

Встав рядом, я посмотрела туда же.

– Я не умею лазать по канатам…

Бертран фыркнул.

– Сожми меня ногами и держись.

– Что?

Он подхватил меня, подкинул, придержав за попу.

– С ума сошёл?!

Но через миг мы уже были снаружи, и мне действительно пришлось обнять его руками за шею, а ногами за талию. Испугаться я не успела, мгновенье – и мы уже стояли на земле. Я тотчас поднялась на ноги и отодвинулась. Бертран помахал голове Мари, торчавшей в светлом проёме окна, и уверенно направился прочь от башни.

– А ночью стражники нас не обнаружат? А если…

Я догнала его, испуганно схватилась за руку.

– Ночью стражники предпочитают греться по кабакам и пить за здоровье короля… то ест, принцессы. И за упокой короля.

– Но если принцесса приказала…

– То она отдала приказ Румпелю. Тот поручил своим лейтенантам и пошёл спать. Лейтенанты передали гвардейцам и пошли играть в карты. Гвардейцы отдали честь и дружным, стройным шагом отправились по кабакам, грустя, что на такие подвиги никакого жалованья не хватит. Все знают, что Белоснежка в это время мило и уютно почивает в своей постельке, и проверять её приказ никто не станет.

Но это оказалось не совсем так.

Нет, что касается стражников – в городе их действительно не обнаружилось, а из кабака, мимо которого мы проходили, до нас донеслось нестройное пение. Но вот Румпель и Белоснежка… «Странно… ребёнку давно пора спать», – думала я, когда мы с Бертраном замерли в тени стриженых туй. Лунный свет, прерываемый уносимыми ветром тучами, метался по саду. Принцесса стояла на крыльце и громко визжала. Перед ней склонил голову Румпельштильцхен собственной персоной.