Каирская трилогия (ЛП) - Махфуз Нагиб - Страница 46

— Её толкнула в спину дверца машины слева!

Водитель вышел из машины и остановился, задыхаясь в атмосфере обвинений, окруживших его со всех сторон:

— Я свернул с тротуара, но неожиданно не справился с управлением и толкнул её. Но я быстро затормозил, и удар был лёгким. Если бы Аллах не окружил её Своей заботой, то я бы задавил её…

Кто-то из тех, кто пристально смотрел на неё, воскликнул:

— Она ещё дышит… только в обморок упала.

Водитель снова заговорил, но тут издали к ним направился полицейский с саблей, болтавшейся на левом боку.

— Удар был лёгким… он бы никогда не смог её… С ней всё в порядке… В порядке, люди, ей-Богу…

Затем тот человек, что подошёл к ней осмотреть её, поднялся и сказал так, будто бы читал проповедь:

— Отодвиньтесь и не создавайте препятствий для доступа воздуха… Она открыла глаза… Хорошо. Хорошо, хвала Аллаху!

Он сказал это радостно, но не без хвастовства, будто это он вернул её к жизни, а затем повернулся к Камалю, которого сразил нервный плач. Слёзы рефлективно лились из его глаз, и никто не выказывал ему сочувствия, кроме этого человека, что обернулся и потрепал его по щеке со словами:

— Ну хватит уже, сынок… Твоя мать в порядке… Погляди сам… Давай-ка, помоги мне поставить её на ноги.

Однако Камаль не мог сдержать плач, хоть и заметил, что мать шевелится. Он бросился к ней и положил её правую руку себе на плечо. Мужчина помог ей подняться, хотя она с большим трудом в изнеможении встала между ними. Накидка спала с неё, и она протянула руку, чтобы вернуть её обратно на плечи — насколько хватало у неё сил. И тут к ней подошёл вместе со стулом тот самый продавец пирожков, напротив лавки которого и случился инцидент, и они усадили её на стул. Затем он подал ей стакан воды, и она отпила глоток, а остальное вылила на шею и грудь, непроизвольно проведя по груди рукой, и тяжело вздохнула. От волнения она с трудом переводила дыхание, и в растерянности смотрела на лица окруживших её любопытных, спрашивая:

— Что случилось?… О Господи, почему ты плачешь, Камаль?!

В этот момент к ней подошёл полицейский и спросил:

— Госпожа, с вами был несчастный случай? Вы сможете дойти до полицейского участка?

Её поразили слова «полицейский участок», сотрясая до глубины души, и она в ужасе закричала:

— Зачем мне идти в полицейский участок?!.. Я никогда не пойду в полицию!

Полицейский возразил ей:

— На вас наехала машина и сбила с ног. Если с вами произошёл несчастный случай, то вы должны пойти вместе с этим водителем в отделение для составления протокола.

Но она запинаясь, проговорила:

— Ну нет… нет… Я не пойду… Со мной всё в порядке.

Полицейский сказал:

— Тогда подтвердите свои слова, вставайте и идите, а мы посмотрим, не причинён ли вам ущерб.

Она не колеблясь, поднялась — подталкиваемая ужасом от упоминания одного только слова «участок» — и поправила свою накидку, а затем под взглядами любопытных глаз пошла. Камаль следовал рядом с ней, стряхивая с накидки прилипшую землю. Затем она обратились к полицейскому, желая, чтобы это мучительное состояние любой ценой как можно скорее закончилось:

— … Я в порядке… — затем, указав на водителя, — Скажите ему, со мной ничего страшного не случилось.

Она больше не испытывала утомления из-за сменившего его страха, внушённого людьми, что пристально взирали на неё со всех сторон, а особенно полицейского, который стоял впереди всех. Она задрожала под взглядом этих глаз, устремлённых на неё отовсюду с вызывающим пренебрежением. Среди всей этой толпы ей представилось лицо мужа, будто он всматривается в неё своими холодными, каменными глазами, предупреждающими о таком наказании, что она и представить себе не могла. И она тут же взяла за руку мальчика и направилась вместе с ним в сторону улочки золотых дел мастеров. Никто не стал им мешать.

Едва они скрылись за поворотом, как она издала глубокий стон, и обратившись к Камалю, будто к себе самой, сказала:

— О Господи Боже мой, что случилось? Что ты видел, Камаль? Это был словно кошмарный сон. Мне привиделось, что я падаю сверху в тёмную бездну, и что земля уходит из-под ног моих. Мне так не хотелось открывать глаза и видеть то страшное зрелище. О Боже мой!.. Он что, и впрямь хотел отвезти меня в участок?! О Боже Милосердный… О мой Спаситель, о Господь… когда же мы придём домой?! Ты так плакал, Камаль, словно у тебя никогда и глаз не было…. Вытри-ка глаза вот этим платком, пока не умоешься дома… Ох.

Она остановилась после того, как они прошли улицу золотых дел мастеров, и оперлась рукой на плечо мальчика. Лицо её сморщилось. Камаль в страхе посмотрел на неё и спросил:

— Что с тобой?!..

Она прикрыла глаза и слабым голосом промолвила:

— Я очень устала, ноги почти не несут меня. Вызови первый попавшийся экипаж, Камаль.

Камаль огляделся вокруг, и увидел только двуколку у ворот больницы Калаун. Он позвал кучера, который поспешил к ним и остановился рядом. Мать подошла к двуколке, опираясь на плечо Камаля, затем поднялась наверх при помощи Камаля и кучера, что подставил плечо и поддерживал коляску, пока она с трудом не уселась и не испустила глубокий вздох. Камаль тоже сел рядом с ней, затем кучер вспрыгнул на переднюю часть двуколки и понукнул осла плёткой, а тот пошёл тихим ходом, а за ним — и двуколка, шатаясь в такт стуку копыт. Женщина охала, ахала и приговаривала:

— До чего же мне больно. Плечевая кость у меня прямо на части распадается. Камаль взирал на неё в тревоге…

Двуколка проделала путь мимо лавки главы семейства, но они даже не обратили на неё внимания. Камаль всё глядел вперёд, пока перед ними не мелькнули машрабийи их дома… он помнил обо всей этой счастливой поездки лишь её грустное окончание…

28

Умм Ханафи открыла дверь и поразилась, увидев свою госпожу сидевшей в коляске-двуколке. На первый взгляд она предположила, что, может быть, её госпоже просто пришло в голову закончить поездку в экипаже ради забавы. Она заметила на её лице улыбку, но лишь на какой-то миг, пока взгляд её не упал на покрасневшие от слёз глаза Камаля. Тут она снова перевела тревожный взгляд на хозяйку и на этот раз смогла заметить, что та страшно устала, и охнув, бросилась к коляске:

— Госпожа! Что с вами? Да минуют вас всякие несчастья!

Кучер ответил:

— Она просто утомилась. Помоги ей спуститься.

Женщина взяла под руки свою госпожу и прошла с ней в дом, а Камаль, опечаленный и безмолвный, последовал за ними следом. Хадиджа и Аиша вышли из кухни и ждали во дворе, желая подшутить над прибывшими. Однако Умм Ханафи, что появилась из коридора, поразила их — она еле-еле тащила их мать, — и при виде их позвала на помощь. Обе бросились к ней и в ужасе воскликнули:

— Мама… мама… Что с тобой?

Все вместе они потащили её, а Хадиджа при этом не удержалась и спросила Камаля, что же произошло. Камаль был вынужден сказать, запинаясь от страха:

— Машина!..

— Машина?!..

Обе девушки разом вскрикнули, повторив это слово с непередаваемым ужасом:

Хадиджа завопила:

— Это что ещё за новости?… Да минует тебя всякое зло, мамочка!

У Аиши онемел язык, она была не в силах даже заплакать. Мать не была в обмороке, хотя и бесконечно устала. Но несмотря на всю усталость, она прошептала, желая успокоить их страхи:

— Со мной всё в порядке, и ничего плохого не произошло. Я лишь очень устала.

Шум донёсся и до Ясина с Фахми, и они выглянули из-за балюстрады лестницы и сразу же спустились вниз, встревоженные происшествием. Хадиджа не выдержала, и побоявшись произносить то ужасное слово, указала на Камаля, чтобы он ответил им вместо неё. Юноши подошли к мальчику, который снова в замешательстве пробормотал только одно:

— Машина!..

Затем он громко зарыдал, и оба брата отвернулись от него, решив задать вопросы, что так мучили их, позже. Они перенесли мать в комнату девушек и посадили на диван. Фахми, испытывая мучительную тревогу, спросил: