Старуха (СИ) - Номен Квинтус - Страница 11

— Принято. Это все?

— И Иван еще верно сказал, что культурный уровень тоже повышать надо, поэтому предлагаю всего лишь подумать, кто из вас может стать культоргом.

— Кем?

— Те, кто нашим культурным уровнем и займется. Будет нас в кино водить на фильмы, в театры, в музеи… Дело на самом деле нужное, но тут необходимо, чтобы человек все же в этой культуре прилично сам разбирался.

— Ну да, в кино билеты достать…

— А с этим как раз тоже комсомол поможет. Тот же кинотрест один-два билета нам не продаст конечно, а вот заявку от комитета комсомола на пару сотен билетов наверняка удовлетворит.

— Ага, как же!

— Еще раз: заявку комитета комсомола университета. А не захочет — придется удовлетворять заявку горкома партии, а это будет гораздо больнее. Но снова повторю: вы уж сами подумайте, с ребятами из других групп обсудите. Тут массовость тоже важна, но без нужных знаний заниматься такой работой просто глупо.

— Сразу видно: старуха, все знает, во всем разбирается — не то что мы, дети несмышленые. Голосуем за нее?

Парень из факультетского комитета, похоже, вообще не слушавший, о чем спорят в группе, решил, что все же и ему нужно поучаствовать:

— Ну, всё обсудили? Ставлю на голосование: кто за то, чтобы выбрать комсоргом группы товарища Старуху?

Громовой хохот всех присутствующих был ему ответом…

У Веры Андреевны не оставалось ни малейших сомнений в том, как ее будут называть в группе в ближайшие несколько лет: за десять без малого лет работы в школе она практически «изнутри» прояснила для себя механизм формирования школьных прозвищ. Не только этот феномен удалось ей изучить, но сейчас она просто смирилась с тем, что изменить была уже не в состоянии. Тем более, что в школе…

В школу Вера Андреевна пришла практически случайно. В далеком (в каком направлении не посмотри) пятьдесят пятом Вера Андреевна, крайне недовольная творившимся в советской химической науке и особенно в промышленности, совершила «акт пассивного протеста»: в свой день рождения она вышла в отставку и отправилась на пенсию — благо, возраст позволял. И несколько лет провела в роли простой домохозяйки, мотаясь с места на место. Мотаться приходилось (как, впрочем, и раньше) из-за специфики работы мужа: он был военпредом, занимался военной приемкой всякой сложной техники еще с довоенного времени — и раз в несколько лет переводился на другой завод. А как раз в пятьдесят пятом он получил «окончательное назначение»…

Хорошее была назначение, и работа мужу очень понравилась. Да и не только работа: весной шестидесятого ему предоставили прекрасную квартиру в новеньком, с иголочки, доме. Причем, несмотря на то, что детей у них с Верой Андреевной не было, квартиру дали трехкомнатную: учли предшествующие заслуги. Но счастье продолжалось недолго, через несколько месяцев муж погиб при аварии на полигоне. И Вера Андреевна осталась одна в большой пустой квартире.

Делать ей вообще ничего не хотелось: так как муж был младше ее на пару лет, она искренне надеялась, что не будет его хоронить — но судьба сложилась иначе. И единственным ее занятием стало сидение на лавочке у подъезда и разглядывание играющих во дворе детей. А детей было много: квартиры в новых домах в основном молодым семьям с детьми и распределялись.

Пожалуй, единственным утешением было то, что сидела Вера Андреевна на лавочке чаще всего не одна: почти всегда рядом сидели молодые мамаши, тоже приглядывающие за детьми, и занятые при этом не столько «игрой в гляделки» (неизвестно каким образом, но в этом небольшом «мамашском» коллективе обязанности по присмотру «самораспределились» и за детьми в каждый отдельный момент наблюдала всегда лишь одна — но постоянно дети были под присмотром какой-то из родительниц) сколько обсуждением разных важных для матерей новостей. И одна такая мать — красивая высокая армянка Ида Самсоновна, работавшая учителем литературы в недавно построенной школе — вслух пожаловалась «на быстрый рост численности детского населения»:

— Это просто проклятие какое-то на школу навели! — шумно поделилась с товарками она, — школе двух лет нет, а уже вторая преподавательница химии в декрет отправляется! А где мы на зиму глядя ей замену найдем?

— А что, в городе разве химиков нет? — одна из соседок решила до конца прояснить вопрос. — Или из декрета они выходить не собираются? Прошлогодняя-то должна была уже выйти.

— Ну конечно! Она и вышла… наверное, вот только где-то в другом месте. В соседнем военном городке столько молодых офицеров — но они, собаки страшные, как семьей обзаведутся, так и переезжают на другое место службы. А если мы заявку в министерство подадим, то до следующего года у нас в школе химика вообще не будет… Кстати, Вера Андреевна, вы же химик по образованию? Не поможете школу учителем не обездолить?

— Ну какой из меня учитель, я давно уже на пенсии.

— И что? Да и пенсия, насколько я знаю, у вас военная, ее, если вы на работу выйдете, не отберут. Ну пожалуйста! Да и вам будет чем заняться: целыми днями здесь на лавке сидеть скучно, а еще и зима на носу — зачем вам бесплатно мерзнуть? А оформим вас на работу временную, хотя бы на полгода, пока мы нового учителя ждем.

Василий Матвеевич — директор школы и бывший фронтовик — когда Ида Самсоновна привела к нему соседку — задал единственный вопрос:

— А у вас хоть какой-то опыт педагогический есть? Я не для того спрашиваю, чтобы найти причину вам отказать, я вас в любом случае на работу приму. Но вот обоснование для РОНО мне все же писать придется, и хочется, чтобы им и возразить было нечего.

— Небольшой есть, я в Воткинске детишек в ФЗУ немного обучала, месяцев пять.

— В Воткинске?

— Да, в ФЗУ порохового завода, в сорок втором. И полный учебный год работала инструктором по химии в колонии для малолетних преступников под Омском.

— В колонии химию преподавали?

— Колония общего режима, там по хулиганке детишки сидели, в основном за кражу еды. И детишки эти взрыватели ракет для «Катюш» собирали…

— Спасибо, этого достаточно. Заполняйте анкету… Ида… Самсоновна, помогите Вере Андреевне с мелкими буквами разобраться…

В школе работать ей понравилось — да и в школе ее методы преподавания очень понравились — так что когда весной Василий Матвеевич предложил ей переоформиться на постоянную должность, она согласилась. А потом все как-то пошло по накатанной — и почти десять лет она вкладывала детям (не своим) в головы основы химической науки. Неплохо так вкладывала, в каждом выпуске в химические ВУЗы по несколько выпускников поступали. И в том числе и поэтому Вера Андреевна работы в комсомоле не боялась. А как ее будут при этом называть — да какая разница?

Однако прозвище пока было лишь «бесплатным бонусом» к покорению первой ступеньки карьерной лестницы, а преодолеть таких ступенек предстояло еще немало. Впрочем, подъем на вторую долго ждать себя не заставил: на состоявшемся в четверг общем собрании «актива потока», где, среди всего прочего, нужно было «избрать» и представителя первого курса уже в комитете комсомола факультета, Иван Малков выступил первым — и последним:

— Я тут это… вот что предложить хотел. Я со многими комсомольцами поговорил, и не только из нашей группы. И я это… вот что сказать-то хочу…

— Ну так говори, если хочешь — не выдержал секретарь комитета комсомола, для которого любое такое собрание было изрядной мукой: он недавно женился и предпочитал проводить время не на заседаниях в университете, а дома с молодой женой.

— Ну так я и говорю. В комитет нужно Старуху выбрать: она из всех одна про настоящую комсомольскую работу думать умеет. А еще умеет заставлять других работу работать, причем… нет, не заставлять насильно, а объяснять так, что все сами понимают, что работать нужно. И в учебе может помочь.

— Ну хорошо, выберем мы эту вашу Старуху. А кто в группе комсоргом будет?

— А пусть она и остается комсоргом. Я, как ее заместитель, взносы соберу, что она скажет сделать — сделаю. Просто она знает, что и когда делать-то надо…