Без царя в голове - Серова Марина Сергеевна - Страница 24

Я пристально смотрела в глаза Мироновой, но так и не смогла понять, о чем она думает. Она тупо уставилась прямо перед собой и как будто ничего не видела. Но едва я произнесла последнее слово, тут же возразила:

— Нет, мой муж не мог никого убить, он на такое просто не способен. Он бы скорее денег дал, чем на преступление пошел. Ну а то, что мы пытались найти компромат на нас, так это не преступление. Нас ведь шантажировали! Нет и еще раз нет: в нашей семье нет убийц, я могу поклясться.

— И все же я не могу вам полностью поверить, — немного подумав, покачала головой я. — Кроме членов вашей семьи, убивать Надежду Чиликову ни у кого не было причин. К тому же из ее машины исчезли те самые бухгалтерские документы, которые были нужны вашему мужу. Как вы это можете объяснить?

Оксана Владимировна опустила глаза, несколько минут глядела в пол, а затем произнесла:

— Не знаю, почему так случилось. Может, кому-то очень было нужно подставить нашу семью? Мало ли «доброжелателей» на белом свете. Давайте я вам лучше все по порядку расскажу, как было с этим шантажом, уж тогда-то вы сразу поймете, что не мы убили Чиликову.

Я согласилась и приготовилась слушать, но Миронова не спешила начинать рассказ, предложив сначала сварить кофе, так как у нее упало давление. От чашечки кофе, который всегда помогает мне думать, я, конечно же, не отказалась и, оставшись в комнате одна, стала ждать, когда хозяйка приготовит обещанный напиток.

Наконец она принесла невероятно ароматный и, как я сразу поняла по вкусу, дорогой кофе.

Оксана рассказала, что однажды к ней в дом пришла Надежда Валерьевна Чиликова и стала угрожать передать в коллегию адвокатов какие-то снимки, порочащие репутацию их сына. Но в тот день она их не показала.

Миронов, узнав о ее посещении и угрозах, сразу же забеспокоился, стал проклинать семейство Чиликовых, которое явно вознамерилось его погубить, напирая со всех сторон. Пытаясь уладить ситуацию, он решил слегка припугнуть бухгалтера, но ничего из этого не вышло. Тогда он нанял каких-то сопляков, чтобы они влезли в его дом и нашли бумаги и фотографии. И снова ничего не получилось: мальчишек то застукивали еще в саду, то они не сумели вскрыть дверь.

В конце концов, после очередного посещения Чиликовой, продолжавшей угрожать, Миронов нанял мужика, чтобы тот за ней везде таскался и, как только она куда-то поедет с бумагами, проследил до того места, а потом выкрал их. Мужик получил часть денег и смылся. И тут как раз произошло убийство.

— Вот в общем-то и все, — закончила свое повествование Оксана Владимировна. — Мы эту дамочку после исчезновения нанятого мужика не трогали, надеясь решить все при помощи денег.

— А тот мужчина, что взял деньги и исчез, впоследствии не объявлялся с теми самыми бумагами? — спросила я, не совсем веря в правдивость рассказанной истории.

— Где уж там! — воскликнула Миронова. — С такими деньгами он наверняка и в Тарасов-то больше не заглянет. Для него, пьяницы, пять тысяч как целый миллион.

Я кивнула, как бы поверив, хотя, напротив, все больше убеждалась в том, что Оксана Владимировна мне самым наглым образом врет. Решив попытаться вывести ее на чистую воду еще раз, я спросила:

— А только ли одна Надежда Чиликова шантажировала вас этими снимками? Не было ли кого еще, кто использовал их в своих целях?

Миронова ужасно удивилась вопросу, причем на сей раз удивление выглядело гораздо правдоподобнее всего остального, и спросила:

— Не понимаю, к чему вы клоните. Снимки же, кажется, только у жены Чиликова были, и ее муж о них не знал, так Надежда сама сказала.

«Неужто Миронова не знает о фотографе? — удивилась теперь я. — Тогда получается, что Федора убил кто-то другой из членов этого семейства. И скорее всего — сын, так как отец бы тогда уж точно снимки видел и не среагировал бы потом на них таким образом».

Все закручивалось в еще более сложный клубок, распутать который я в настоящий момент никак не могла по причине невероятной, невесть откуда навалившейся на меня сонливости. Я, не удержавшись, широко зевнула и сказала:

— У вас сильный кофе. Крепче того, что я обычно употребляю. Но меня все равно почему-то в сон клонит.

Оксана Владимировна мило улыбнулась и, взглянув на часы, воскликнула:

— Ой, вы уж меня извините, но мне пора ехать к мужу в больницу. Врачи просили привезти кое-какие лекарства, а я еще даже не собралась. Да, а что там по поводу кого-то другого, тоже владевшего проклятыми снимками? Вы еще чью-то смерть на мою семью повесить хотите? — полюбопытствовала она, не сводя с меня пристального взгляда.

— Нет, что вы, — неожиданно для самой себя откровенно заговорила я. — Просто была у меня версия, что раз снимки кто-то делал, то он тоже мог воспользоваться случаем и использовать их в целях шантажа, — отмахнулась я и направилась к двери, не переставая зевать.

Хозяйка проводила меня до двери и сказала:

— Если я вспомню что-то интересное — ну мало ли, вдруг что-то узнаю или вспомню, — где вас можно будет найти?

— Дома или по телефону, — не задумываясь ответила я.

— Диктуйте и то и другое, — попросила Миронова, взяла с полки блокнот и карандаш и добавила: — Вдруг потребуется с вами переговорить наедине, тогда я заеду.

Я продиктовала ей свой адрес и оба телефона, и мы попрощались. Я стала спускаться по лестнице к своей машине. Ноги были какими-то ватными — ужасно захотелось оставить все дела и лечь отдохнуть. Я доплелась до машины, открыла дверцу и плюхнулась на сиденье.

Понимая, что в таком дремотном состоянии ехать никуда просто нельзя, я попыталась привести себя в норму: выкурила сигарету и как следует потрясла головой — немного помогло. Тогда я завела машину и направила ее в сторону дома, пытаясь понять, почему так быстро наступила усталость, ведь я сегодня хорошо выспалась. Неужели меня так утомил разговор с Оксаной Мироновой? Под ее елейный голосок только и можно, что спать. Таких людей, как она, немало. Вот, например, у меня еще в школе был преподаватель, на уроках которого все просто повально засыпали, настолько монотонной и плавной была его речь. Ну да ладно, сейчас приду домой, немного вздремну, а уж потом подумаю, что делать дальше.

Где-то на полпути к дому на меня опять начала накатывать сонливость, но на этот раз гораздо сильней прежнего. Веки отяжелели, и мне с трудом удавалось удерживать глаза в открытом положении. Я усиленно их потерла, но это не помогло, наоборот: все вокруг меня медленно и уверенно стало погружаться в туманную дымку. Я практически интуитивно свернула машину к обочине, остановила ее и непонятно зачем защелкнула дверь.

Последнее, что мелькнуло в моей голове, было имя — Оксана.

Я очнулась оттого, что кто-то усиленно стучал в стекло водительской дверцы. Кое-как оторвав голову от руля, я повернула затекшую шею в сторону и увидела стоящего рядом с моей машиной гаишника. Тот что-то кричал мне, но ничего не было слышно — его голос заглушал шум дождя, тарабанящего по крыше и ветровому стеклу машины.

Я слегка опустила стекло и прислушалась.

— Ты, девушка, опилась, что ли? Я уже битый час до тебя достучаться не могу. Руль — не подушка, на нем не спят! — орал он мне прямо в ухо. — Давай свои документы и выползай из машины, дышать будем.

Крикливый голос гаишника помог мне немного прийти в себя, и я попыталась вспомнить, как оказалась в такой ситуации и что со мной произошло. Наконец цепочка событий выстроилась в моей голове, и я, тяжело вздохнув, вышла из машины и направилась вслед за стражем дорог. Холодный, хлеставший прямо по лицу дождь окончательно вернул меня к действительности и прогнал прочь сонливость. За это я ему была даже благодарна.

Гаишник протянул мне трубочку, и я, набрав в легкие влажного воздуха, равнодушно выдохнула в нее. Естественно, аппарат ничего не показал, что привело проверяющего в крайне удивленное состояние. Он попросил меня повторить процедуру и тщательно проследил, чтобы я не выдыхала воздух носом. Результат оказался тем же.