Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Формула первой любви - Лубенец Светлана - Страница 22


22
Изменить размер шрифта:

Пономаренко, не дождавшись от Люды никакой реакции на почти что сенсационное сообщение, снова плюхнулся на табуретку, которая под ним жалобно пискнула, и решил сменить тему.

– Люд! А как тебе стихи-то? Понравились? – спросил он.

– Понравились, хотя… ты же знаешь, из меня ценитель – никакой… Я раньше никогда стихами не интересовалась. А вот все наши девчонки выпали в осадок – это точно! Дробышева от зависти весь этот кошмар с карикатурами и устроила!

– Люд, а у меня еще есть, – заглядывая ей в глаза, сказал Вова. – Хочешь почитать?

– Про любовь?

– Всякие. Пишутся почему-то и пишутся.

– Конечно, я почитаю. А ты Элеоноре показывал?

– Нет, тебе первой.

– Ты лучше бы ей первой показал. Она же научила! Глядишь, на Питерскую олимпиаду тебя послала бы. Наша Юлия клюевские сонеты посылает, а они в сто раз хуже твоих стихов. Там сплошные «розы-слезы» и «кровь-любовь».

– Ну… не знаю… – замялся Пономаренко, – страшновато как-то… Засмеют… Сегодня вся школа ржала, как табун лошадей!

– Они не над стихами смеялись, а надо мной с Исмаиловым. Аринка – классная художница! Ей бы не в математическом классе учиться, а в художественной школе.

– Ну… так я принесу стихи? – абсолютно не заинтересовался способностями Дробышевой Пономаренко. – Вечерком? Вместе с физикой? Там такая задача… кошмар просто…

– Неси. Все у нас с тобой остается по-прежнему, ведь так?

Вова смущенно кивнул.

После ухода Пономаренко Люда вымыла посуду и пошла в комнату, чтобы взяться за уроки. У зеркала она опять задержалась. Может быть, у нее вовсе и не такая уж уродливая фигура, как ей кажется? Конечно, Сеймуру она неинтересна, но вот Пономаренко – пишет же ей стихи! Да и Влад Кондратюк так странно смотрит. Похоже, что его совершенно не беспокоят ее немодные бедра. Люда сняла балахонообразную футболку и вытащила из шкафа солнечно-желтую коротенькую кофточку со шнуровкой на рукавах. Ее Люде подарила тетя, еще летом, на день рождения, но она так и лежала в шкафу ни разу не надеванной. Люда считала ее неподходящей по стилю. Кофточка оказалась мягкой и очень приятно облегала тело. Людино лицо сразу нежно осветилось и даже показалось слегка загорелым. В глубоком вырезе красиво серебрилась цепочка с крестиком. Стараясь не опускать глаза ниже талии, Люда распустила свою тугую и высоко заплетенную французскую косу. Светлые волнистые волосы окутали ее фигуру почти до пояса. Если вымыть голову, то волны от косы исчезнут, и волосы окажутся еще длиннее. Может, стоит так сходить в школу? Наверно, теперь уже никто не скажет, что она распустила их специально для Исмаилова. И вообще, хорошо бы от него пересесть. Может, попросить Борьку Новикова, который теперь делит парту с Владом, пересесть к Сеймуру? А она, Люда, сядет к Кондратюку. Они всегда с ним ладили, и интересов общих у них много. Игру пора наконец докончить. Скоро уже сдавать ее. Может быть, когда она будет сидеть с ним рядом, Влад перестанет бросать на нее взгляды, от которых у нее мурашки бегут по коже. Неудобно же без конца поворачиваться к человеку, который сидит рядом.

Люда еще раз полюбовалась новой кофточкой и почему-то вспомнила Пономаренко. Не слишком ли сурово она с ним обошлась? Ишь ты! Поэт! Тонкая душа в толстом теле! Нет, ничего ужасного она ему не сказала! У него еще все впереди. Если он и дальше будет писать такие стихи, то станет великим поэтом, и, может быть, поклонницы еще будут дежурить у их подъезда и мечтать получить у Вовки автографы. Может быть, ему даже худеть не придется.

Люда вздохнула, сняла солнечную кофточку, натянула вместо нее привычную футболку и хотела приступить к плетению косы, когда в квартире раздался телефонный звонок.

– Люда, ты в порядке? – услышала она в трубке взволнованный голос Кондратюка.

– Да, – односложно ответила она, а сердце почему-то чувствительно дрогнуло.

– А выйти можешь? Минут на десять? Я один диск хочу тебе дать…

– Ладно, Владик, я сейчас выйду. Жди меня в беседке.

Люда накинула куртку прямо на распущенные волосы и выбежала из квартиры.

Влад сидел на краешке не очень чистой скамейки. При виде Люды сразу поднялся и неуверенно улыбнулся.

– Ты очень переживаешь из-за случившегося, да? – спросил он. – Не стоит. Мне кажется, девчонки тебе даже завидуют, особенно из 9-го «Г».

Люда хотела сказать, что конечно же переживает, но что-то перехватило ей горло, почему-то вдруг именно сейчас все пережитое за сегодняшний день подкатило к глазам слезами. Она всхлипнула и закрыла лицо руками.

– Ты знаешь… Ты не расстраивайся так. – Кондратюк сказал это таким извиняющимся тоном, как будто сам был виноват в Людиных несчастьях. Это почему-то добавило ей горя, и она заплакала навзрыд.

– Ну… Люда… Ну… не надо… – начал успокаивать ее Влад. Он осторожно взял ее за плечи, и она уткнулась ему в распахнутую куртку, давясь слезами и вздрагивая. Он гладил ее по волосам, удивлялся отсутствию знаменитой французской косы и благодарил судьбу за то, что в их класс принесло Исмаилова. Ведь если бы не он и не все события, с ним связанные, то он, Влад Кондратюк, еще не скоро догадался бы, что его влечет к Люде отнюдь не компьютерная игра с Лювликом в главной роли. И даже если она, эта девочка, влюблена совсем в другого, он все равно счастлив, что узнал наконец, какое чудесное и высокое чувство к ней испытывает.

– Вот посмотри, – сказал он, когда Люда несколько успокоилась и оторвалась от его груди, – тут диск. – Он вытащил его из кармана куртки. – Я игру придумал… другую… Не для олимпиады… Для тебя…

Люда осторожно взяла в руки плоскую коробочку и, шмыгая носом, с благодарностью посмотрела в голубые глаза Влада. Он еще раз смущенно улыбнулся и, махнув на прощанье рукой, быстро пошел по аллейке к выходу из Людиного двора.

Дома, даже не сбросив куртки, Люда прошла к компьютеру и вставила диск. Она думала, что Влад придумал что-то суперматематическое, но на заставке игры значилось «Руслан и Людмила» и был изображен конный витязь в доспехах, везущий рядом с собою в седле красивую белокурую девушку. Игра была абсолютно не математическая. Она была скорее литературная. Как и полагалось в пушкинской поэме, Руслан искал Людмилу, соперничая с Рогдаем, Фарлафом и Ратмиром. Присутствовали в игре и Наина, и Черномор, и Голова. Графика, конечно, опять была слабоватая, но не в этом суть. Перед Людой как бы снова промелькнули только что происшедшие с ней события. Герои игры – это же они, 9-й «А» и его окружение! Говорящая голова – это их классная, Антонина Петровна. В момент прихода в класс Сеймура Исмаилова она здорово испугалась и по сей день продолжает существовать в состоянии постоянного испуга. Она без конца обращается к своим ученикам с речами, суть которых сводится к следующему: «Оставьте в покое дурацкие стишки про любовь и займитесь подготовкой к выпускным экзаменам!» И как пушкинская Голова не может сдвинуться с места, так и классная руководительница не знает, что поделать с погрязшими в стихах и любви юными математиками. Черномором, немного подумав, Люда назначила директрису. Только она одна могла казнить, миловать, повелевать и, кто знает, может быть, даже и колдовать. Черноволосый Ратмир – это, конечно же, Исмаилов. Коварная Наина – это Аринка. Толстый Фарлаф – Вовка Пономаренко. Конечно, он в сто раз лучше литературного персонажа, зато по фактуре здорово подходит. Рогдай… А кто же Рогдай? Кондратюк? Нет… Он не может быть Рогдаем… Тогда кто же Рогдай? Неужели Рогдая нет? Ну конечно же, нет! Его и не может быть! Рогдай и в поэме, и в игре – гибнет! А у них, к счастью, все живы и здоровы! Кто же тогда Влад? Неужели… Неужели он Руслан? Люда погрузилась в странное нервное состояние, сосредоточенно щелкая мышкой и не глядя попадая пальцами на нужные клавиши. Перед ней мелькали кадры игры, она вела Руслана к Людмиле и больше ни о чем не думала. Она чувствовала, что в конце всех злоключений, когда витязь спасет Людмилу, она, тоже Людмила, узнает что-то для себя очень важное. Вот они, последние кадры. Люда вместе с Русланом победили. Витязь сажает на коня свою Людмилу и увозит в компьютерные глубины. Игра закончена. Вот слово «конец», теперь темный кадр… Неужели все? Неужели выходить из игры? Люда уже взялась за мышку, и вдруг экран вспыхнул васильково-синим, и на нем загорелись блистающие буквы: «Я люблю тебя, Люда». И подпись – «Влад».