Повседневные страдания с опасными леди-монстрами (СИ) - Танков Вячеслав - Страница 50

— Ох, ладно, делайте, что хотите, — Кэрри машет в сторону главного здания. — Рик, я буду ждать вон там у главного входа. Не задерживайся!

— Окей! — говорю, поворачиваясь к радостной коровке. — А где молоко?

— О! — улыбается она, радостно помахивая ушками. — Оно со мной! Давайте только зайдем сюда, чтобы нам никто не мешал!

Ничего не опасаясь, следую за ней в небольшой сарай, заваленный сеном и хозяйственным инвентарем. Тут даже есть лавочка, на которую коровка просит меня присесть. Бояться нечего. Еще отец говорил мне, что в российских отделениях по Ту сторону Ориона очень строго следят за порядком, безжалостно вышвыривая из лагерей тех, кто его нарушал. Тут нет ни грамма американской расхлябанности и, тем более, мне не стоит ждать подлости со стороны любого Существа.

— Я здесь уже два месяца, — рассказывает коровка, повернувшись ко мне спиной и что-то делая руками. — Но мне до сих пор не повезло пройти. Очередь такая длинная, что ждать мне придется еще долго. Ой, совсем забыла! Меня зовут Мурана. Я и шить могу, и за хозяйством смотреть…

— Мурана, извини, но я бы хотел только обещанного молока, — напоминаю красотке. — Я действительно очень спешу и не могу тебе помочь…

— Ох, простите, господин, — спохватывается коровка. — Да-да, все готово! Пожалуйста!

Она торопливо поворачивается, распахивая халатик. И мне сразу становится понятно, чем она сейчас занималась, почему так странно среагировала Кэрри, и о каком вообще молоке шла речь с самого начала…

Напротив моего лица зависли, слегка покачиваясь, два огромных розовых арбуза с красными, почти багровыми от напряжения сосками. Даже невооруженным взглядом прекрасно видно, как набухла ее грудь от переполняемого молока, капельками выделяющегося из ее фиолетовых вишенок…

Глава 22

Молочка бы мне грамм триста…

— Э-э-э?

— Что-то не так? — беспокоится девушка, стоя передо мной в одной лишь повязочке на бедрах, напоминающей кошимаки(национальное нижнее белье у женщин в Средневековой Японии). Халатик она уже сняла и аккуратно повесила рядом, чтобы не мешать процессу… удовлетворения моей жажды.

Она обеими руками поочередно приподнимает каждую грудь, внимательно осматривая каждую, а потом снова смотрит на меня с недоумением.

— Я мою и чищу их каждые два часа, — с беспокойством объясняет Мурана. — Они совсем не грязные! Или вас смущает их вид? Ох, я и сама иногда беспокоюсь, хотя мама говорит, что в нашем роду каждая женщина выделялась размером. Зато наше молоко ценится во всей округе!

— Ты не б-беременна, случаем? — переспрашиваю я, все еще не рискуя притрагиваться к ее соскам. Кажется, стоит мне лишь дотронуться до них, как они взорвутся тугой молочной струей.

— Беременна? — изумляется коровка. — О, нет, что вы! Они такие огромные, из-за того, что у меня течка. Правда, у нас она проходит иначе, чем у других Существ. Молоко, например, скапливается даже у тех, кого еще не касались руки мужчин… А меня еще… Меня никто пока не касался… там.

Она грустно понижает голос, склоняя голову, стараясь избегать моего взгляда. Ушки при этом также опускаются, наглядно показывая эмоции хозяйки.

— Извини, последний вопрос, — говорю я, — дотрагиваясь до голого бедра девушки и ласково поглаживая его. Та слегка вздрагивает, но потом даже подается вперед, желая продлить ласку. — Мне это важно. Сколько тебе лет и когда по вашим меркам наступает зрелость у твоего племени?

— Мы — долгоживущая раса, — тут же откликается Мурана. — Не эльфы, конечно, но триста-четыреста сезонов вполне можем протянуть, если есть еда и защита. Был у нас старый шаман, который помнил даже наших прадедов. Говорили, что ему аж семьсот сезонов, но правда это или нет, никто не знал наверняка.

— А он жив сейчас?

— Нет, он принял участие во Вторжении и погиб где-то в неизвестных землях при отступлении. Но вы не беспокойтесь! — вскидывается коровка. — Мы все на вашей стороне и помыслить не смеем о противном! А мне всего тридцать. Я уже шесть сезонов как считаюсь достигшей порога зрелости, вот только…

Она говорит все тише и тише, что последние слова я даже не могу разобрать. Мурана буреет от смущения, поэтому я не хочу ее тормошить. И так все понятно: просто некому ее обхаживать. Наверняка в ее племени если и остались самцы, то или чересчур юные, или чересчур старые. Молодые и крепкие мужчины такого вида рано уходят служить, ибо их сила и воинские умения всегда хорошо оплачиваются. Остаться такому в деревне — означает обречь себя на позор… но при этом можно пользоваться женским вниманием. Однако для таких самцов честь важнее похоти, что ставит племя Коровок на грань вымирания.

— Понятно! — взяв себя в руки, говорю я, потянувшись ртом к левому набухшему соску. Давно пора вспомнить, что Существ не волнует человеческая мораль, а их нормы поведения совсем не соответствуют общепринятым. Я даже могу прямо здесь и сейчас взять эту девушку-корову, и никто мне слова плохого не произнесет. Даже наоборот, ее семья мне только спасибо скажет за свежую кровь и короткую, но заботу о девушке.

Кира как-то обмолвилась, что солдаты, да и офицеры из числа тех, что несут службу на Той стороне частенько балуются сексом с Существами, которые тому только рады. Даже несмотря на многочисленные «идиотские» запреты и штрафы. Но нельзя сказать, что служба здесь похожа на рай. Достаточно вспомнить недавнее нападение шайки наемников на портал. Пусть немного, но жертвы все же были. И все же среди солдат немало тех, кто желает нести службу в такой «горячей» во всех смыслах точке.

Прежде чем приступить к непосредственной дойке красотки, пробую прикоснуться языком к подрагивающему горячему соску. Мурана еле слышно вздыхает, придерживая свои дирижабли на весу, но не отступает. Тогда я обхватываю губами весь багровый ниппель, слегка сжимая его зубами и…

Оп! Мне даже не приходится сильно сдавливать ртом ее сосок, как оттуда струей начинает фонтанировать горячее и невероятно вкусное молоко! Я едва успеваю глотать, как рот снова и снова наполняется теплой и ароматной жидкостью!

Довелось мне как-то пить женское грудное молоко. Зашел как-то в общаге на женскую половину к знакомой, захотелось пить, а она показала на холодильник, дескать, возьми в стеклянной баночке. Вот только магазинное молоко стояло на нижней полке, а я сразу на дверцу посмотрел, где охлаждались баночки с грудным молоком другой студентки. Ну, я этого не знал и глотнул. Вкус, если честно, весьма своеобразный. Словами так просто не передать. Не то, чтобы горько или невкусно… Просто другой вкус. Непривычный. Отплевался, а моя знакомая, как поняла в чем дело, посмеялась и все объяснила. С тех пор я избегал физического контакта с теми девушками, у которых из груди шло молоко. Мне казалось это неприятным и сбивало желание.

А вообще я люблю коровье. Помню, как часто отец приносил такое, которое покупал у бабушек за городом прямо в стеклянных банках. Парное, свежее, вкуснючее! Тесто и еда из такого молока просто таяли во рту! Не то, что нынешнее, магазинное, пастеризованное или с добавлением химии. Одно название «молоко», а на вкус — гадость белого цвета…

Но сейчас я чуть не прослезился, ощутив именно тот самый вкус детства! Показалось, что мы с отцом снова сидим в деревне, пока бабушка несет нам в банке свеженадоенное прямо из-под коровы! От него иногда даже пар шел! Особенно, было здорово пить его осенью или зимой прямо на улице, любуясь на застывающие льдинки прямо в кружке…

Прервавшись на мгновение, набираю побольше воздуха, и обнимаю пышные бедра охнувшей девушки, насильно усаживая ее себе на колени. Дело даже не в похоти — мне хочется зарыться в эту приятно пахнущую коровку всем телом, чтобы продлить те счастливые воспоминания. Та неловко подается, раздвигая ноги и аккуратно садясь на меня сверху, кладя лапки мне на плечи. Нахожу губами второй сосок, и все повторяется снова. Одновременно с этим я нежно и мягко глажу коровку по голове, шее и спинке, отчего та шумно вздыхает, а потом и постанывает. Через пару секунд понимаю — еще немного, и я попросту лопну. Тогда нехотя отпускаю ее сосок, но не отпускаю саму девушку, продолжая гладить снизу вверх.