НеТемный 4 (СИ) - Изотов Александр - Страница 47

Феокрит произнёс:

«И всё же, Анфим… Позволю себе похвалить тебя.»

«За что же это?»

«Нам воистину повезло, что ты додумался одного из заговорщиков переслать морем из Солебрега. Мне стыдно, что я не предвидел опасности, в какой ты окажешься».

Анфим недовольно проворчал:

«А если я скажу, что это бросс посоветовал мне сделать так… Это будет использовано против него?»

«Это лишь подтвердит мои подозрения, Анфим.»

«Что-то слишком много подозрений на одного бросса!»

Тут я улыбнулся. А этот дюжинник нравился мне всё больше и больше, я не ожидал, что так скоро заполучу в этом мире такого надёжного союзника.

Послышался голос Феокрита:

«Вот и я о том же, Анфим, для одного бросса это слишком. Вчера в Моредар приплыла Агата Ясная, и она передала мне весточку…»

«Дочь Луны из Монастыря Холода?»

«Именно. О содержимом весточки я пока не буду говорить, тем более, сама Агата Ясная пропала. Кроме весточки, ничего».

А вот в этот момент я действительно напрягся, потому что моя нижняя чакра просто взвыла, предчувствую за словами советника опасность. Не для меня, а для Агаты.

Мои кулаки сжались до хруста, и я с трудом сдержал бросскую кровь — она была готова закипеть не от Тьмы, а от чистой праведной ярости.

«Ты недоговариваешь, брат», — сказал Анфим.

«Я подозреваю, что мы… кхм… я имею в виду, Совет Камня… как бы мы не проспали появление в этом мире какой-то новой силы. Или старой, давно забытой…»

«Ты про пришествие тёмного северного бога?» — всё же спросил Анфим.

«Не только… Мой опыт подсказывает мне, что Левон связан с исчезновением Агаты, но у меня нет доказательств. Слишком многое поставлено на карту, и если это так, то в его руках теперь действительно сильный козырь».

«А… А Виол не объявлялся?» — вдруг спросил Анфим, — «Он раскопал что-то про подделку писем?»

«Вот именно, что нет. А сейчас нам как никогда нужно вывести Левона на чистую воду… Кстати, ты ошибаешься, если ты думаешь, что я буду топить твоего бросса. И так есть, кому этим заняться».

«О чём ты?»

«Некоторые воины в дружине Яроша говорят, что всё затеял сам бросс».

«Но…»

«Да знаю я, знаю, Анфим, что это ложь! И этих предателей, как и ожидалось, под свою защиту забрал Левон. И я не удивлюсь, что вскорости их найдут мёртвыми… Но писцы уже записали их показания».

«Да что за грёбанный мир, мать-перемать! Все всё знают, но ничего не могут сделать!» — Анфим аж вскочил.

В этот момент скрипнула дверь, только в моей комнате, и моего носа коснулся запах жареного мяса. А следом бросский желудок заглушил своим урчанием все мысленные сигналы от Кутеня…

Мало того, цербер и сам почуял через мой мозг запах еды, и наша связь стала прерываться. Так, Кутень, смердящий твой свет, даже не сметь!

Мой хлёсткий приказ возымел действие, но в мой слух теперь ворвался слуга Зотик:

— Господин Малуш, вы спите?

Со вздохом я открыл глаза. Жадным взглядом оббежал стоящие на столе передо мной блюда — на одном парились варёные бобы с куском прожаренного мяса, на другом пирог с рыбой. Кажется, именно на него так отвлекался Кутень… Рядом поблёскивал вином деревянный бокал, и запах напитка просто сводил с ума.

«Там-там-там!» — слишком резким тявканьем в мой мозг ворвался Кутень. Его тревога передалась мне, и, с трудом переборов голодное безумие, я принюхался ещё раз.

Расщелину мне в душу, яд!

— Вам не нравится, господин Малуш? — с лёгкой тревогой спросил Зотик, — Воистину, это честь, ведь этим же трапезничают и великие господа.

— Ты и им принёс еды⁈ — вырвалось у меня.

— Да…

Служка сразу же полетел в сторону, когда я бросился в соседнюю комнату. Кажется, даже воздух сгустился… Не знаю, какая магия стояла на двери, но она лопнула с ослепляющей вспышкой, и следующие мгновения я смотрел на происходящее глазами Кутеня.

Вот вылетает дверь из комнаты для прислуги… Советник уже подносит к губам бокал вина, когда в этот момент к нему летит разъярённый бросс, протягивающий руку.

С тела Феокрита в сторону бросса срываются всполохи мощнейшей защитной магии, и я понимаю, что сейчас умру. Остаётся только надеяться на свой огненный щит…

Глава 31

Интересная штука — мозг опытного мага, который полжизни отдал медитативным тренировкам. Точнее, мозг варвара, в который вселилась душа Жреца.

Пока моё тело пребывало в зыбком состоянии, мучаясь на грани жизни и смерти, сознание отстегнулось. Резко отсоединило энергетические контуры, отрезая лютую боль, и свернулось в точку где-то рядом.

Это очень хитрое состояние. Частичка души, запасшись собственной энергией, пребывает в забвении и от скуки попросту размышляет. Так как жизненных сил она взяла с собой самую малость, это размышление растягивается во времени. Так может пройти и неделя, и год, и даже столетия… Нет, со столетиями это я загнул, конечно — за это время тело рассыпется в прах.

А другая часть души, отвечающая за инстинкты и тренированная должным образом, в это время залечивает раны. Ей для этого не нужно ни бояться, ни страдать, ни как-то себя поддерживать — просто работать, раз за разом прогоняя энергию по нужным контурам.

Разумная же частичка души периодически проверяет, как оно проходит, это лечение…

А проверяет довольно просто. Просто открывает обратно канал для чувств и… А-а-а!!! Больно! Смердящий свет, как же больно!!!

Этот вестник тупости Феокрит! Посланник жестокости! Предтеча боли! Чтоб его распухшие чакры вечно плавились в праведном огне из стыда и позора! Чтобы это ничтожество потонуло в омуте собственного могущества и захлебнулось им же!

Чтобы… Ох-х-х! Облегчение…

Я с трудом вернул себе способность размышлять, когда частичка моей души снова отсоединилась от тела. Да, это было очень больно.

Как и тогда, когда я прыгнул на Феокрита.

Помню только, что смог дотянуться до бокала с ядом и выбить его из рук. Для магистра это значило только одно — если бы я был убийцей и в моей руке было любое оружие, то смог бы его прикончить. Я пробил все плетения его защиты…

И умер. Хотя нет… Боль была не такая, как у мертвеца. Просто моё тело, перекрученное десятком защитных заклинаний, теперь представляет из себя бросскую котлету. С кусочками костей и хорошо прожаренную…

Кажется, одно из охранных заклинаний использовало мой же огонь против меня. Да, я успел выставить щит, и в последний момент, когда почувствовал, что на меня надвигается абсолютная смерть, ещё и призвал Тьму с помощью Червонного Кольца…

Всю эту мощь я вбросил в «огненное яйцо», чтобы закрыть своё тело. И Феокрит всё равно смог вскрыть эту защиту, чтобы ударить.

Но я жив. И мне больно…

Это значит две вещи, и обе хорошие — тело ещё не умерло и активно восстанавливается. И вторая — что прошло не так уж и много времени.

Мысли постепенно замедляются, потому что их скорость пожирает энергию. А у меня её мало. Возможно, мне в этом закутке сознания придётся провести ещё много времени.

Кстати, сдаётся мне, что Феокрит — не только маг воздуха, но и владеет огнём. Достаточно, чтобы вскрыть мою огненную защиту.

Ведь как складывается противостояние двух заклинаний? Скажем, защитное и нападающее…

Если нападает огонь, а защищается вода, то тут всё довольно просто. Хотя если огненный вал достаточно силён, то маг воды вполне может погибнуть от раскалённого пара… Ну, то есть, от собственной стихии. Да и вообще, магия воды не настолько мгновенна, как магия огня. Пойди ещё собери капельки влаги из атмосферы и сконцентрируй их вокруг своего тела.

Это не огонь, разлагающий воздух на составляющие, которые сами же друг другу помогают гореть. Тем более, огонь связан с такими эмоциями, как ярость и гнев…

Вода символизирует спокойствие и податливость, и то же самое эта стихия воспитывает в своих адептах. Но вода тоже умеет яриться, и если уж вы разозлили мага воды, да ещё и высокого ранга… Скажем так — не убил магистра воды до того, как он разогнал свои чакры и полностью соединился со стихией, то пиши пропало.