Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Форд Джеффри - Меморанда Меморанда

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Меморанда - Форд Джеффри - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

Затем я вернулся в дом и собрал пожитки: мешочек с травами, подарок Эа – костяной нож, немного сушеного мяса, одеяло и, конечно же, зеленую вуаль. Прежде чем закрыть дверь, я еще раз окинул взглядом свое скромное жилище. Сердце больно сжалось от желания когда-нибудь вернуться сюда снова и прожить остаток дней в мире и покое.

Выйдя из дому, я позвал пса. Тот продолжал с дикой скоростью носиться вокруг, высунув язык и вращая глазами. Я забеспокоился, не болен ли он бешенством, но тем не менее, покопавшись в мешке с провизией, вытащил кусок сушеного мяса и протянул псу.

– Вуд! – позвал я. – Ко мне!

Стоило этой твари увидеть мясо, как она тут же соскочила со своей орбиты и ринулась к нему. Я едва успел отпрыгнуть в сторону, когда пес взвился в воздух и схватил кусок, чуть не оттяпав мне пальцы. Отбежав с добычей подальше, он принялся жадно ее поглощать, производя при этом разнообразные, но одинаково чудовищные звуки. Я медленно приблизился и дружески протянул к нему руку.

– Вуд, Вуд… – ласково увещевал я. – Хороший песик…

В ответ эта неблагодарная скотина злобно зарычала и попыталась цапнуть меня за руку. Успев отскочить в последний момент, я наградил пса увесистым пинком в зад. Тот взвизгнул и исчез в кустах.

К тому времени когда я сумел взгромоздиться на лошадь, солнце почти село и только на западе, над верхушками деревьев, еще трепетал отсвет заката. Ночь обещала быть чудесной – теплой, но с ласковым ветерком. Над головой уже зажглось несколько звезд, и я молил небо о лунной ночи – чтобы в лесу было не так темно.

Верхом мне приходилось ездить раза два в жизни, да и то в глубоком детстве. С высоты седла земля казалась ужасно далекой, и это меня беспокоило. Несчастное животное прогнулось под весом моего тела и смердело так, будто смерть уже надежно обосновалась в его раздутом брюхе.

– Вперед! – скомандовал я. Лошадь не сдвинулась с места.

– Н-но! – крикнул я и вонзил ей пятки в бока. Кляча громко выпустила газы и пошатываясь побрела в лес.

Так начался мой крестовый поход.

Пока мы дюйм за дюймом приближались к опушке, откуда-то снова нарисовался черный пес и, молнией выскочив из кустов, бросился вслед за нами. Он словно осознал наконец свою аллегорическую сущность в олицетворении Нищеты. Я старался не думать о шансах на успех и о том, какими коварными способами меня могут убить. Вместо этого я предпочитал размышлять о Белоу и его чудовищной жажде власти.

3

Всю ночь я трясся верхом на своей тщедушной лошаденке, поеживаясь от шороха опавшей листвы и шарахаясь от любой тени. Черный пес время от времени исчезал, но потом вдруг выскакивал из подлеска справа или слева от дороги и пробегал меж медлительных ног моего скакуна. Квисмал от этого сразу терялся и останавливался как вкопанный.

Сперва я нещадно лягал его пятками, чтобы заставить двигаться дальше, однако с тем же успехом мог бы подпинывать себя самого. В ходе долгих экспериментов выяснилось, что несколько ласковых слов, сказанных Квисмалу на ушко, действуют куда лучше насилия. Я шептал ему: «Вперед, мой благородный конь» – или еще какую-нибудь чепуху в том же роде, и тогда он, пошатываясь, трогался с места.

Треск сверчков в траве понемногу превратился в подозрительный шепот. Даже лик полной луны, которой я так радовался в начале пути, приобрел какое-то зловещее выражение. Мы выехали на поляну, и я поднял голову, чтобы вглядеться в молочное великолепие ночного светила. Черты лунной физиономии проступали исключительно четко и показались мне вдруг похожими на лицо Белоу. Мне представилось, как Создатель стоит на вершине высокой башни, поворачиваясь на каблуках, чтобы вобрать в себя все жизни ничтожных людишек из Вено. В этот миг я бы не удивился, пожалуй, увидев в небе гигантский перст, готовый меня раздавить.

Чтобы унять разыгравшееся воображение, я сделал глубокий вдох, и запахи леса действительно меня успокоили. В наполнившем мои легкие воздухе я смог различить ароматы вьющейся змейкой лозы дикого винограда, цветущего веерохвоста и сочащегося молочком корня ящерного папоротника. Все они были мне знакомы по ежедневным набегам в лес за лекарственными травами, каждое из этих растений, высушенное и перемолотое, исцеляло от самых различных недугов – будь то подагра, сенная лихорадка или приступы меланхолии. И сейчас одного их запаха оказалось достаточно, чтобы меня исцелить.

Я держался дороги, проложенной в последние годы купцами из Латробии, но едва рассвело, уговорил Квисмала зайти в подлесок, и мы повернули на северо-запад, к степям Харакуна. Пес исчез вновь, его было не видно и не слышно уже больше двух часов, и я возрадовался, решив, что он нашел себе новую жертву и вместо меня мучает теперь какого-нибудь кролика.

Когда солнце поднялось в зенит, я почувствовал, что ночное путешествие основательно меня измотало. С удил моего скакуна стекала пена, а с боков – пот: очевидно, Квисмал нуждался в отдыхе не меньше моего. Когда мы наконец вышли из леса и добрались до ручья, обозначавшего южную границу степи, я отыскал огромный раскидистый шемель, склонившийся над самой водой. Я привязал коня к нижней ветке – так, чтобы тот мог и дотянуться до воды, и пощипать травку, – а сам отцепил от седла арбалет и уселся в тени.

Седлом я в кровь стер себе кожу, глаза после двух бессонных ночей словно запорошило песком, но какое это было счастье – вновь очутиться на твердой земле! День был теплый, вековечный ветер степей обдувал и баюкал, заставляя забыть все тревоги. Вообще-то я собирался на досуге потренироваться в стрельбе, но вместо этого лег на спину и стал бездумно глядеть сквозь колышущиеся гроздья звездчатых листьев. Не желая становиться очередной жертвой охватившей Вено эпидемии, спать я по-прежнему опасался, однако вскоре веки мои смежились сами собой.

Меня разбудил собачий лай. Я еще не до конца проснулся, но уже испытал жестокое разочарование, сообразив, что пес все-таки нашел меня. Приподнявшись на локтях, я оглянулся посмотреть, все ли в порядке с лошадью. Верный Квисмал стоял там же, где я его и оставил, мусоля траву беззубым ртом и лениво отмахиваясь от гнуса.

Протерев глаза, я огляделся по сторонам, пытаясь отыскать пса. Когда мне это удалось, тот уже перебрался через ручей и, отряхиваясь, стоял на берегу ярдах в двенадцати от меня. Затем, сморщив нос и оскалив зубы, зверь прижался к земле. Шерсть на тощем загривке встала дыбом, лихо закрученный хвост опустился промеж лап, а из горла донеслось утробное урчание.

Этот пес и раньше-то казался мне сумасшедшим, а теперь выглядел совершенно безумным. Стараясь не делать резких движений, я на всякий случай потянулся за арбалетом.

– Ты же хороший мальчик, – предпринял я попытку увещевать взбесившегося зверя. Тот продолжал угрожающе рычать. Я решил, что уже вполне насладился его присутствием. К тому же, когда придется тайком пробираться по развалинам города, такой защитник будет мне только обузой. Дрожащими руками я поднял арбалет и вытащил из колчана стрелу. Продолжая разговаривать с собакой как можно ласковей, я попытался натянуть тетиву. Сдвинуть ее удалось дюйма на три – больше она не поддалась.

Представление об арбалетах у меня было более чем поверхностное, к тому же, прожив жизнь в относительной праздности, я не обладал и половиной силы хорошо обученного солдата. Импровизируя на ходу, я переместил центр тяжести назад, поднял ноги повыше и зафиксировал лук подошвами. Потом, отклоняясь и держа проклятую тетиву двумя руками, я сумел натянуть ее и зацепить за пусковой механизм.

Тут Квисмал тихонько заржал. Я поднял голову: Вуд мчался на меня, оскалив зубы, высунув язык и свирепо сверкая глазами. Вскрикнув: «Задница Харро!» – я потянулся за стрелой, подумывая в то же время, не лучше ли плюнуть на древнее оружие и просто забраться на дерево. Вуд был в пяти футах от меня, когда я сумел-таки установить стрелу и, зацепив пальцем курок, поднять арбалет к плечу.

Но пока я целился, пес уже прыгнул. Я позорно взвизгнул от страха и, вместо того чтобы выстрелить, бросил оружие и упал на землю, закрыв голову руками. К моему удивлению, собака не обрушилась на меня, а пролетела дальше, с рычанием, достойным демона Запределья. Прежде чем я успел схватить лук и обернуться, раздался еще один звериный рык и пронзительный крик боли.