Море сновидений. О муравьях и динозаврах. Песня кита. Удержать небо - Цысинь Лю - Страница 34

Дяде Уорнеру было очень важно продать эту партию, потому что он нуждался в деньгах на строительство нового завода – на этот раз где-нибудь в Боливии или даже в Золотом треугольнике Юго-Восточной Азии. Он должен был обеспечить дальнейшее выживание наркоимперии, над созданием которой так старательно трудился. Уже целый месяц он скитался по морям, но так и не доставил на берега США ни грамма товара. О том, чтобы протащить груз через таможни, не могло быть и речи. С тех пор как там начали использовать нейтринные детекторы, прятать наркотики стало невозможно. Год назад попробовали перевозить героин в пустотелых стальных прутках, но и это вскрылось.

Затем дядя Уорнер придумал гениальный план: около 50 кг товара загружали на легкий самолет, обычно дешевую «Цессну», и прилетали на территорию США через Майами. Достигнув берега, пилот пристегивал к себе контейнер с товаром и выпрыгивал с парашютом. Самолет при этом погибал, но 50 килограммов героина все равно приносили изрядную прибыль. Какое-то время этот метод успешно использовался, но затем американцы оборудовали спутники и наземные радары системы воздушного наблюдения способностью обнаруживать и даже отслеживать пилотов, прыгающих с парашютом. С тех пор от храбрости гонцов дяди Уорнера уже не было толку – спрыгнув, они обнаруживали, что на земле их уже поджидает полиция.

Затем дядя Уорнер попытался использовать для доставки товара на берег маленькие лодки, но результаты оказались еще плачевнее: все быстроходные катера береговой охраны также оснастили нейтринными детекторами. Стоило лодке дяди Уорнера оказаться на расстоянии трех километров от патруля, сканирование мгновенно выявляло наркотики на борту. Дядя Уорнер даже думал о том, чтобы воспользоваться подводными мини-лодками, но американцы уже давно усовершенствовали свою сеть подводного наблюдения, созданную еще во время холодной войны. Подводные лодки обнаруживали на большом расстоянии от берега.

Дядя Уорнер исчерпал свою фантазию. Он возненавидел ученых – ведь все его неприятности происходили из-за их выдумок. С другой стороны, ученые, наверно, могли бы помочь ему справиться с трудностями. Это направление он поручил сыну, учившемуся в США. О деньгах можно было не беспокоиться.

В то утро Уорнер-младший перебрался на борт яхты с другого судна и сказал отцу, что нашел человека, который им нужен.

– Он гений. Я познакомился с ним в Калифорнийском технологическом институте.

Уорнер-старший презрительно сморщил нос.

– Хм. Ты впустую проболтался в этом самом институте три года, а гениальности в тебе что-то не заметно. Вряд ли таланты там на самом деле стадами бегают?

– Отец, он действительно гений.

Уорнер-старший повернулся и сел в кресло перед установленным посреди носовой палубы столиком, достал свой знаменитый нож и начал чистить ананас. Молоденькие креолки встали за его спиной и принялись в четыре руки разминать мясистые плечи. Человек, которого привел Уорнер-младший, стоял чуть поодаль и смотрел на океан. Теперь он подошел. Он был немыслимо тощ, его шея походила на гвоздь, и даже не верилось, что она может держать на весу непропорционально огромную голову. Весь его облик выглядел гротескным.

– Дейв Хопкинс, – представил его Уорнер-младший. – Доктор философии по морской биологии.

– Ты, значит, вызвался помочь нам? – осведомился Уорнер-старший со своей санта-клаусовской улыбкой.

– Да, я могу помочь вам доставлять грузы на берег, – тусклым голосом ответил Хопкинс.

– И что же ты для этого используешь?

– Китов.

Уорнер-младший подал знак, и несколько его людей притащили на бак странную штуку – подводный аппарат, сделанный из какого-то прозрачного пластика с обтекаемой кабиной высотой в метр и длиной в два, примерно как салон микролитражного автомобиля. Там помещались два кресла, перед которыми находилась простая приборная панель с небольшим экраном, а сзади пустое место, определенно предназначенное для груза.

– Капсула может взять двух человек и около тонны груза, – сказал Хопкинс.

– И как ты в ней преодолеешь под водой пятьсот километров до побережья Майами?

– В пасти кита.

Уорнер-старший расхохотался: сначала резко, почти визгливо, а потом все басовитей. Таким смехом он выражал все: веселье, страх, сомнение, отчаяние, боязнь, горе… и каждый раз только сам знал, почему смеется.

– Какой умный мальчик! И сколько же я должен заплатить рыбе, чтобы она притащила нас в нужное место?

– Киты – не рыбы. Это морские млекопитающие с дыхательными отверстиями. Деньги можете платить мне. Я уже установил в мозг кита микрокомпьютерное биоорганическое устройство, которое может принимать входящие сигналы и преобразовывать их в его мозговые волны. С помощью этого прибора можно управлять поведением кита.

Хопкинс достал из кармана коробочку, похожую на пульт дистанционного управления телевизора.

Уорнер-старший еще сильнее зашелся в хохоте:

– Ха-ха-ха… Этот мальчишка, наверно, посмотрел фильм про Пиноккио, ха-ха… А-ха-ха… – Он даже захрипел, сложился вдвое и уронил ананас на палубу. – Ха-ха… кукла, ах, Пиноккио… и старик, которых проглотила рыба… ха-ха…

– Отец, послушай, план действительно многообещающий! – попытался урезонить его Уорнер-младший.

– А-ха-ха… Пиноккио и старик долго сидели в рыбьем брюхе. Может быть, и сейчас там сидят! Ха-ха-ха… и жгут свечи… Ха-ха-ха…

Вдруг Уорнер-старший перестал смеяться; его дикий хохот внезапно прекратился, как будто погас свет – хотя улыбка Санты осталась. Он, не оборачиваясь, спросил одну из стоявших позади девушек:

– Что происходит с Пиноккио, когда он врет?

– У него нос вытягивается, – ответила девушка.

Уорнер-старший встал и, держа в одной руке нож, которым он чистил ананас, другой взял Хопкинса за подбородок и приподнял его голову так, чтобы все окружающие видели его нос. Девушки во все глаза смотрели на происходившее.

– Ну что, вытянулся у него нос? – все с той же улыбкой спросил он.

– Да, да, дядя Уорнер, – подобострастным хором, сладкими, как сахар, голосами ответили они. Можно было подумать, что им больше всего на свете нравится смотреть, как их патрон своими руками убивает людей.

– Что ж, вылечим его, – сказал Уорнер-старший. Сын дернулся было остановить его, но не успел. Молниеносное движение, и нож Уорнера-старшего отсек Хопкинсу кончик носа. Из раны хлынула кровь, но Хопкинс остался, как и прежде, невозмутимым. Даже после того, как Уорнер-старший отпустил его подбородок, Хопкинс так и продолжал стоять с неподвижно опущенными руками, словно не замечая, что кровь течет из раны, будто нос вовсе не был частью его лица.

– Суньте этого гения в его банку и бросьте в океан. – Уорнер-старший махнул рукой. Девушки послушно втолкнули Хопкинса в прозрачный подводный аппарат. Затем Уорнер-старший поднял с палубы пульт и передал его Хопкинсу через люк с таким умильным видом, как будто и впрямь был Санта-Клаусом и вручал подарок ребенку.

– Держи. Зови свою драгоценную рыбу. Ха-ха-ха…

Он продолжал заливаться хохотом, но когда прозрачная капсула с громким плеском упала в воду, улыбка исчезла, и лицо его приобрело не свойственную ему строгость.

– Немного раньше или позже, но тут он и утонет, – сказал он сыну.

Капсула беспомощно болталась на волнах спокойного океана и казалась хрупкой, как упавший на воду мыльный пузырь.

Вдруг обе девушки разом вскрикнули. В паре сотен метров от яхты вода вдруг вздулась горбом, и этот горб с поразительной скоростью устремился к судну. В стороны разошлись косые волны, а между ними вырос черный холм.

– Синий кит, сорок восемь метров длиной. Хопкинс назвал его Посейдоном в честь древнегреческого бога морей, – сказал Уорнер-младший в ухо отцу.

В дюжине метров от прозрачной капсулы холм вновь ушел под воду, зато немного дальше черным парусом взвился колоссальный хвост. Кит замедлил движение, поднял огромную голову рядом с капсулой и, разинув гигантскую пасть, втянул в себя капсулу, как рыбка в аквариуме – хлебную крошку. После этого кит повернулся к суперяхте. Живая гора торжественно приближалась, вздымая волны, разбивавшиеся о борт яхты, и издавая рокочущий клич. Даже такой, казалось бы, бесчувственный человек, как Уорнер-старший, не мог не испытать момента благоговения перед таким зрелищем. Ему явился бог, воплощение мощи океана, олицетворение силы природы.