Великие научно-фантастические рассказы. 1939 год - Азимов Айзек - Страница 18

– Декалон, – спокойно сказала Мать, – принеси плащи Матери и приведи свой отряд. У меня есть для тебя дело.

Стражница резко повернулась и бесшумно закрыла за собой металлическую дверь.

– Когда-то, – пояснила Мать, – Дарэт Топлар была командиром Стражи Сарна. Теперь она декалон. Потому что в моей личной охране всего десятеро.

Сейчас опасное время. Я открыла вам что-то, что каждая из вас считала тайной, и кое-что из того, что я держала в секрете. Я покажу вам плащи Матери. О них только ходили слухи, но они существуют на самом деле и обладают теми свойствами, о которых говорят. Вскоре вы увидите их в действии.

Декалон вернулась, и за ней вошли десять стражниц, одетых в такую же темно-бордовую униформу. Десять могучих воительниц-сарнок восьми футов ростом. У каждой на лице были написаны острый ум и преданность. В руках у декалона был футляр из темного дерева с массивными застежками из серебристого металла. Она положила его на край длинного стола собраний, и, когда ее пальцы разжались, рука Матери взметнулась и перебросила ей небольшой тщательно вырезанный металлический предмет. Декалон привычным движением вставила его в потайной замок.

В открытом футляре обнаружилось пространство размером два на три и на полфута. В нем, аккуратно расставленные вдоль одной из стенок, находились двадцать маленьких аккумуляторных ящичков с прикрепленными к ним гибкими кабелями, свернутыми в кольцо, и двадцать пар наушников с защитными очками странной конструкции. Футляр казался почти пустым.

Декалон просунула руку внутрь и привычным движением передала своим подчиненным защитные очки и футляры с аккумуляторами. Затем она уже осторожней опустила руку в футляр. Рука исчезла. Не прошло и минуты, как, фут за футом, ее тело чудесным образом растворилось, пока не осталась только пара ступней, исчезающих в пространстве. Затем и они пропали, как будто на них натянули невидимые ботинки.

Вскоре в комнате, казалось, остались только Матери Городов и Мать Сарна. Матери Городов беспокойно зашевелились.

Глаза Матери Тарглана горели золотым огнем гнева и досады. Этим одиннадцати – личной охране и шпионкам Матери Сарна – были известны все секреты ее лабораторий. И старая бессмертная ведьма тоже их знала. Должно быть, она тысячу раз хихикала, наблюдая за тем, как Мать Тарглана тешит себя тщетными надеждами и строит планы, обреченные на провал. Мать Тарглана чувствовала, как в ее душе нарастала волна беспомощной ярости, ярости, которую сдерживало ее же бессилие. Даже в том утешении, что Мать – всего лишь глупая старая карга, ей было отказано. То, чего Мать Тарглана тщетно добивалась – соль на ее раненую гордость, – Мать Сарна сделала, кажется, столетия назад! Мать превзошла ее как ученый.

В это время в совсем другом зале собраний – в кабинете избранного делегата от людей – встречались представители Человечества. В комнате, очертания которой, казалось, сглаживала ее древность, преобладали теплые цвета; старое вощеное дерево, за которым ухаживали десятками сотен лет, покрылось легкой патиной. Длинные косые лучи послеполуденного солнца не играли бликами на холодном гагатовом камне – их свет смягчался на великолепных панелях, выполненных из древесины разных пород: по одному из каждой части света, на делегата от каждого континента. Большой стол в центре весь пестрел маленькими бугорками и впадинами, проделанными руками сорока поколений делегатов; плотный, похожий на каучуковый настил истерся под их ногами. Но, как и в большом зале собраний в Сарнском дворце вблизи Сарна, здесь мягко потрескивали атомные лампы, подсвечивая лучи заходящего солнца.

За столом сидело только четверо мужчин. Они энергично жестикулировали, но их лица сохраняли странную настороженность. Все это происходило в полном безмолвии.

Грейт, высокий, худощавый представитель Человечества с проницательным взглядом, избранный делегат, завоевавший уважение глубоким знанием человеческой психологии, которое он проявил перед Матерью Сарна, политический лидер человечества. Бартел, маленький и плотный представитель от Северной Америки, закадычный друг Грейта, вместе с ним представший перед Матерью Сарна до того, как появился Эсир. И Кэррон, огромный командир легиона мира, единственного подобия армии, которое было разрешено людям, – полицейского подразделения, вооруженного крошечными газовыми гранатометами, способными произвести всего один оглушительный выстрел, и резиновыми дубинками.

Последним был Дарак, заместитель Грейта. Он сидел молча, время от времени делая пометки в блокноте, и на его ничем не примечательном круглом лице была написана скука. Пост Дарака не был выборным, он был назначен по приказу Грейта, который, пристально наблюдая за ним в течение долгих лет, убедился, что невыразительное лицо и заурядный характер этого человека не позволяли ему иметь много друзей. Не только друзей, но и тех, кто обращал на него хоть какое-то внимание. Дараку не был нужен плащ Матери: его собственная маскировка, основанная не на законах физики, а на знании психологии, была не менее эффективной. Люди не замечали Дарака. Он просто не стоил того, чтобы его замечать.

Четыре человека за старинным столом собраний, четверо мужчин, свободных настолько, насколько это было возможным под властью сарнов. Каждый носил на плаще знак своего положения в человеческом обществе. У каждого вокруг лба обвивалась лента с медальоном, который выдавался людям по достижении совершеннолетия. Лента мужественности или женственности, как называли ее сарны. Знак подчинения людей сарнам.

По крайней мере, это было так, пока Уэр не внес кое-какие изменения, а именно: в трехдюймовом диске было сделано углубление, чтобы он мог вмещать в себя крошечный механизм, состоящий из дисковых катушек и микроскопических кварцевых генераторов. Таким был первый телепатор, изобретение которого сделало возможным это беззвучное собрание. Благодаря ему же утратили смысл подслушивающие устройства, которые тысячу лет следили за каждым собранием Человечества.

Грейт улыбнулся, взглянув на бугорок атомной лампы. В этом устройстве, как и в десятке других мест этой комнаты, сарны давным-давно спрятали радиопередатчики. Тысячу лет каждое из собраний человечества было доступно поразительному радиочутью Матери и ее советников. Ибо похожие на волосы наросты на черепах сарнов были органом чувств, непосредственно воспринимавшим радиоволны.

«Здесь четверо мужчин, – мысленно обратился Грейт к своим соратникам, – четверо мужчин, которые только и делают, что шуршат бумагами. Сарнам, должно быть, очень любопытно, почему они молчат».

Круглое загорелое лицо Кэррона расплылось в широкой улыбке.

«Спустя тысячу лет этой комнате не помешает немного тишины. Мать хорошо понимает, что мы ей не соратники. Но я не думаю, что она будет стремиться разузнать побольше после истории с Эсиром».

«Мать Сарна, – раздался в их головах шепот от отдаленного телепатора, – сейчас занята проведением собственной конференции. Я уже несколько недель пытаюсь настроиться на частоту мыслей сарнов. Я уловил вспышки раздражения, но не более того. Мать устала, а Матери Городов, как я понимаю, упрямятся. Но модель мышления сарнов достаточно сильно отличается от человеческой, так что телепатор перестает действовать на расстоянии больше ста футов. А ведь даже самый прилежный электротехник не станет тратить все свое время на прокладку кабелей в Сарнском дворце».

«Не советую тебе делать больше того, что стал бы делать обычный электротехник, Уэр, – поспешно ответил Грейт. – И ради Эсира, оставайся дома в свое нерабочее время».

«Вы пришли к какому-то заключению? Я спал и очнулся только несколько минут назад. – Им показалось, что Уэр мысленно зевнул. – Я пытался придумать, как добыть побольше металла. О боги, если бы мне хоть на денек попасть на сарнскую электростанцию, я смог бы отремонтировать с десяток необходимых мне вещей. Математика была не самым легким предметом, но, думаю, я хорошо ее усвоил. – Он усмехнулся. – На самом деле мы должны благодарить мудрого старого Сарна. У него в подсознании крутилось одно надоедливое уравнение. Пока некий электротехник возился с проводами в пятидесяти футах от него, он возился с этим уравнением. Сарнам известны некоторые математические операции, о которых не знали наши предки и которые у меня поэтому не было возможности изучить. Кэррон, если тебе когда-нибудь захочется проломить череп старику Рэту Ларгуну, пощади его хотя бы за это».