Песок - Хауи Хью - Страница 26

— Даже если бы я знала, все равно бы вам не сказала.

Рослый бандит шагнул к ней, но Поли его удержал:

— Она не знает. Она просто над тобой издевается.

Бандит сплюнул Вик на ботинки.

— Весело, — усмехнулась она. — Скажу брату, что вы хотели прийти с ним поиграть.

— Скажи, — ответил Поли. — Серьезно. Твой братец завяз в дерьме по самую шею. Если увидишь его, скажи, пусть заглянет к нам. Ему же легче обойдется.

— Закройте за собой дверь, — сказала Вик.

Рослый бандит в последний раз окинул взглядом комнату, задержавшись на запертом люке в полу, но Поли подтолкнул его к входной двери, и тот подчинился. Они вышли, оставив дверь открытой. Закрыв дверь, Вик повернула засов и прислонилась к кованой жести. Во что, черт возьми, на этот раз ввязался ее брат? Все из-за этого придурка Хэппи. Когда-нибудь он погубит ее брата, водя шашни с той компанией, чтобы впечатлить других. Она говорила Палмеру, чтобы он нашел себе другого напарника для дайвинга. И во что такое он мог вляпаться, что ради этого двое стервятников заявились столь далеко на юг? Им пришлось побегать по всему Спрингстону и Лоу-Пэбу, пока все остальные искали Данвар…

— Нет, — сказала Вик, расхаживая по кругу в гостиной. — Нет, черт побери. Палмер, ты не мог.

Она взглянула на свой дайверский рюкзак. Проклятье, до чего же она устала. Слишком устала для всего этого. Но ее брат приходил к ней неделю назад с просьбой одолжить маску. Она в ответ лишь рассмеялась и велела ему проваливать к черту.

Тогда он попросил у нее двойной комплект баллонов, который она ему дала. Она помнила их разговор так, будто тот случился вчера. Помнила, как он обнял ее, прежде чем уйти. Он никогда этого не делал. Во всяком случае, она такого не помнила.

— Что ты натворил, Палм? Что, черт побери, ты натворил?

Схватив кувшин с выдохшимся пивом и сморщенным зеленым лаймом, она опрокинула в рот горький завтрак и схватила рюкзак. Проклятье, до чего же она устала. Но она надеялась, что Марко не уехал из города без нее.

24. Безумный рывок

Жизни дайверского фонаря и дайвера завершились одновременно. Палмер почувствовал, как одичавший дайвер безжизненно обмяк, и фонарь на его собственной шее тоже угас, испустив последний красный отблеск. Он остался в кромешной тьме, дрожа от страха и ощущая в руке тяжесть дайверского ножа.

Палмер вытер лезвие о бедро и положил руку на живот, придерживая лежавшие там монеты. Вспомнив о выпавшей монете, он наклонился и стал шарить по полу, пока не нашел ее. В его костюме зияла рваная дыра. Он ощупал ее, проверяя, не порваны ли провода — о подобном ему не хотелось думать. Нож отправился обратно в ботинок. Он положил сложенную карту в карман на животе так, чтобы она оказалась напротив разрыва, снаружи монет, закрывая дорогостоящую рану.

Взяв фонарь, он выключил его, встряхнул и попробовал снова. Достав батарею, он коснулся языком контактов, но это ее не оживило. Он пошарил в поисках маски, чтобы проверить заряд костюма, но вспомнил, что та слетела с его головы. Палмер попытался на ощупь двигаться назад по своим следам. В воздухе жутко воняло — запах смерти смешался со спертым разреженным кислородом. Колени подкашивались. Он наткнулся на стол, нащупал угол, а потом, зайдя слишком далеко, угодил рукой в кровавые останки второго дайвера.

— Твою мать…

Палмер попятился, вытирая ладонь об пол, потом об офисное кресло, с шумом натыкаясь на разные предметы и чувствуя себя в окружении призраков. Он полз на животе, водя руками по полу, находя разные безделушки, потерял монету из кармана и погнался за ней, но не сумел отыскать и тут наконец наткнулся на свою маску.

«Баллон с воздухом, — говорил тот чокнутый. — Баллон с воздухом, но нет батарей». У Палмера остались батареи, но не было воздуха. Гребаный Хэп. Он попытался вспомнить, где были те баллоны. Ни черта не было видно, даже собственной поднесенной к лицу ладони. Его ласты остались в другой комнате. Вик всегда насмехалась над ним за то, что он пользовался ластами, говоря, что их носят только начинающие, что, когда по-настоящему научишься разрыхлять песок, сможешь делать это просто в ботинках. Даже босиком.

Палмер напряг все свои чувства, вслушиваясь в шорох песчинок, сыпавшихся маленькой лавиной крошечных камешков величиной с булавочную головку. Он искал звуки жизни, звуки всего его клятого существования — шорох песка о песок.

Ему послышался тихий вздох, больше похожий на шепот. Возможно, это дышал он сам, или билось его сердце, или шелестела ткань между дрожащими коленями.

Но нет — это шуршал песок. он двигался в его сторону.

Палмер скользнул навстречу.

Он полз среди столов, изо всех сил пытаясь вспомнить планировку комнаты, где находились баллоны, по отношению к песчаному наносу. Повсюду были кресла и столы, путаница проводов, клавиатура. Палмер подумал было воспользоваться маской, попытаться разглядеть хоть что-то в пульсирующем пурпурном свете на открытом воздухе, но мертвый фонарь на шее напомнил ему, что не стоит тратить заряд впустую. В его костюме хватало заряда, чтобы спуститься к этому зданию и вернуться обратно на поверхность, а он проделал лишь половину этого нырка. Именно в этом он убеждал себя, шаря в темноте: он проделал лишь половину этого нырка. Он задержался на несколько дней, а может, на несколько часов — кто знает? Он едва не умер от голода в нижней точке своего погружения, протянув дольше, чем любая живая душа до него, но для него еще не было все кончено. Как бы он ни был слаб, истощен и напуган, для него еще не было все кончено.

Палмер ощутил под ладонями песок. Он едва не расцеловал эти прохладные гранулы, напомнившие ему о доме. Повернувшись на бок и не отрывая руки от склона наноса, он замахал другой рукой, продолжая ползти на коленях, и его пальцы коснулись холодного металла.

К глазам подступили слезы, и Палмер издал невольный, полный облегчения возглас. Но он не смел надеяться, пока не узнает точно. Он ощупал баллоны в поисках вентилей — все располагалось в других местах странным образом, другая модель, три клятых баллона. Поднять все три он просто не смог бы. Повернув вентиль на одном баллоне, он нащупал ведущий к редуктору шланг и с отчаянно бьющимся сердцем, не в силах думать, дышать или глотать, коснулся кнопки стравливания в центре редуктора.

Ничего. Пустой баллон. Он попробовал следующий, искренне молясь древним богам, тем самым, в которых не верил, но теперь он обещал им, что поверит. Обязательно поверит. Лишь бы ему дали немного воздуха.

Но редуктор не издал ни звука. Он попытался пососать загубник, чтобы удостовериться, но в итоге у него лишь закружилась голова.

Последний баллон. Надежды больше не осталось. Никаких обещаний богам. Ничего, кроме усталости и отчаяния. Злости и страха. А потом — поток вырвавшегося наружу воздуха.

«Воздух. Будь же ты проклят», — подумал он, имея в виду Хэпа, своего друга, который бросил его умирать, хотя обещал вернуться за ним, спасти его. — Что ж, — решил Палмер, — он выберется отсюда, разыщет Хэпа и вернется к нему, будто мстительный призрак. Он убьет этого подонка. Вот что он сделает. И эта мысль придала ему смелости. Палмер нашарил ремни и пряжки, удерживавшие баллоны на месте, снял два пустых и оттолкнул в сторону. Баллоны с лязгом покатились прочь, наталкиваясь на невидимую мебель и отгоняя призраков.

Он просунул руки в ремни, и баллон косо лег на спину. Маску невозможно было подсоединить к редуктору, чтобы узнать, сколько у него воздуха, но разве это имело значение? Либо воздуха хватит, либо нет. Мертвый дайвер повернул бы назад, если бы у него осталось слишком мало. Изо всех сил пытаясь себя в этом убедить, Палмер опустил маску, включил ее и костюм, взял в зубы чужой загубник, глубоко вдохнул чужой воздух и пополз по песчаному склону. Он приказал костюму завибрировать, разрыхляя плотный песок, пока тот не начал течь словно вода, а потом погрузился в глубь дюны, пурпурные пятна сменились оранжевыми и красными, и он снова смог видеть.