Путь Могучего (СИ) - Дубов Дмитрий - Страница 37

— Но я вроде как недосилок, — усмехнулся я и тут же вспомнил струю пламени из собственной руки, которую помог мне сделать «преобразователь магии стандартный». — Хотя…

Поставив пальцы так, словно беру книгу, я прицелился, чтобы взять словарь, но, кажется, промахнулся, потому что пошевелилась другая книга.

— Это делается не глазами, — усмехнулся Святояр, которого, судя по всему, забавляли мои потуги. — Это делается сознанием.

— То освободи сознание, нагрузи тело, то, наоборот, действуй сознанием, — пробурчал я и закрыл глаза.

Интересно, но так книжная полка выглядела гораздо больше, словно располагалась ближе ко мне. Не возникло совершенно никаких трудностей с тем, чтобы взять словарик и подтянуть его к себе.

— Спасибо, — услышал я голос имперского палача и открыл глаза. — Т… т… т… — бормотал он между тем. — Тайновидица, Тайнодействие, вот! Тайнопись. Первое: Специальные правила изменения порядка написания текста для того, чтобы сделать текст понятным только для тех, кто знает эти правила. Второе: То, что написано с использованием таких правил. Основное назначение данного текста, чтобы никто не заподозрил, что это зашифрованное письмо. Теперь ясно?

— Нет, — честно ответил я. — Но у меня сложилось впечатление, что все эти люди бегают не за тем.

— Как знать, — вздохнул трибунал. — Как знать. Иногда то, что нужно, прячется под самым носом, иногда выглядит не тем, чем является на самом деле, — тут я вспомнил слово «иллюзия», которое произнёс Пушок, глядя на тайнопись. — А иногда нечто ненужное выдаёт себя за необходимое. В нашем случае я могу с тобой согласиться, что артефакт, который находится у тебя, может быть не тем, что все ищут. Однако, во-первых, почему-то за ним начали охотиться? Откуда-то он взялся, так? А, во-вторых, даже если окажется, что твой артефакт — это не Тайнопись, это совершенно не означает, что он бесполезен. Возможно, наоборот, гораздо важнее. Так что, сохраняй, не вздумай никому отдавать.

К тому, что Святояр может читать мои мысли, я уже привык. Но к тому, что даёт советы, когда я их не прошу, нет. И не собирался.

— Это уж я сам разберусь, — ответил я, понимая, что получилось достаточно резко. — Может, получится ещё на что-то нужное обменять.

Трибунал кивнул, выражая своё согласие. Мне иногда казалось, что его совершенно невозможно вывести из себя. Поэтому иногда меня так и подмывало это сделать.

— Но помни, некоторые действия вызывают вопросы, но лишь у тех, кто не посвящён во всю глубину проблемы, — он допил кофе и встал с кресла, призывая идти с ним в сад. — Иногда приходится делать что-то такое, что другим кажется нелогичным, глупым и даже преступным. Но делать подобные вещи просто от своей неинформированности и правда странно.

— Ты порой говоришь так, что мне сложно тебя понять, — ответил я на это, вставая вслед за ним. — Но один вопрос у меня точно имеется. Почему ты не задержал прыгуна тогда, когда он напал на меня. Ты же мог это сделать?

Святояр задумался. Он редко отвечал сходу, но обычно просто медлил, а тут он просто молчал некоторое время.

— Мог, — наконец, ответил он. — Но был огромный риск. Во-первых, — он мог перескочить в кого угодно из твоей родни, которая высыпала на крыльцо, и тогда ты сейчас бы был занят похоронами. Во-вторых, я бы не мог его казнить, потому что тело, в котором он находился, ему не принадлежало. В-третьих, мой план сработал: прыгун более не существует, его подручные задержаны и дают показания. Смею тебя заверить, некоторые из этих показаний очень даже занятные.

— Понятно, — сказал я, первым выходя к задней двери, ведущий в небольшой садик. — Действительно, иногда для того, чтобы судить о чьих-то действиях, нужно знать полностью весь план.

Мы снова расположились на том же месте. Солнце уже довольно высоко забралось по небосклону и золотило молоденькую листву на вишне и груше. Я поглубже вдохнул аромат, исходивший от цветов и сел на коврик поудобнее.

— Итак, — сказал мне трибунал странным, словно отдаляющимся от меня голосом. — Сегодня тебе нужно остановиться.

— То есть как? — спросил я, не открывая глаз. — В моём случае остановка равносильна смерти.

— Это совершенно не так, — ответил он, усаживаясь рядом со мной, в то же время голос его продолжал отдаляться и звучал как будто бы сразу отовсюду. — С того момента, как ты явился в этот мир, ты бежишь. Ты не понимаешь, кто враг, кто друг, в твоей голове сумбур. Ты реагируешь на события, происходящие вокруг тебя, в то время, как твоя задача самому создавать их. Пусть другие реагируют. Ты — ведущий. Это твоя партия. И для того, чтобы начать играть основную роль в романе собственной жизни, ты должен остановиться. Вдохнуть полной грудью. Почувствовать реальность воздуха, реальность кожи на твоих пальцах, реальность воды, струящейся по твоему горлу в пищевод.

Я понял, что сижу и немного покачиваюсь взад-вперёд. Я сделал глубокий вдох и задержал дыхание не некоторое время. И правда мои последние дни — это сплошная беготня и попытка отреагировать на чьи-то действия. Не могу сказать, что что-то сделал неправильно, но всё-таки Святояр говорит точно, я — создатель и ведущий. Мне только надо перестать куда-то бежать.

Выдохнув, я вдохнул, и так снова и снова. Трибунал молчал, но на данный момент его слова и не требовались. Во мне происходили фундаментальные изменения. Именно я — центр, вокруг которого вращается всё, что происходит со мной. Я причина всех этих событий. Если бы меня не было, то ничего этого и не случилось бы. А значит, никто иной не заменит меня на этом месте.

Дыхание моё стало размеренным. Пульс, который я ощущал теперь всем своим телом, размеренным. Он не рвался куда-то как раньше. Сердце работало, как часы, поддерживая нужный ритм. Я прикоснулся большими пальцами к средним и почувствовал это касание. А также услышал лёгкое шуршание кожи. Я всего лишь должен остановиться.

Это моя кожа шуршит. Она обтягивает всё остальное: мясо, сухожилия, кости, нервы. Это я. Я существую. И никто другой не пройдёт мой путь. Только я в этой самой коже.

Если, конечно, не стану прыгуном, как тот, которого слямзил Пушок.

Я улыбнулся этой мысли и буквально почувствовал неудовольствие трибунала, потому что он нахмурился. Протянув руку, я получил в неё стакан с водой. И сделал глоток. Вода действительно охладила мою гортань и потекла в пищевод. Я никогда не придавал значения тому, как именно это происходит, но сейчас самый простой факт поразил меня до глубины души.

Вода никуда не спешит, она просто есть. И даже когда кажется, что ревёт бурным потоком, на самом деле она подчиняется чьей-то воле. Сейчас она подчинялась моей воле.

Я смог остановиться. И теперь окидывал всё, что существовало вокруг меня совершенно иным взором. На третьи сутки я, наконец, стал центром того мира, которому сам давал жизнь.

Глава 18

— Готов? — спросил меня трибунал.

— К чему? — спросил я и открыл глаза, после чего несколько раз хлопнул ими.

Солнце продвинулось по небосклону гораздо дальше, чем могло бы это сделать за те несколько минут, пока я сидел с закрытыми глазами и останавливался.

— К тому, чтобы прожить этот день его хозяином, — ответил трибунал, повернув ко мне затемнённое лицо. — Мне уже пора, — он развёл руками.

— Но прошло только десять минут… — начал было я, но тут же вспомнил, что я могу узнать, сколько времени. — Половина восьмого? Но как?

— Медитация, брат, в первые подходы всегда жрёт время, — я почувствовал, как изменился его тон, из наставнического он действительно стал братским, он общался со мной на равных. — Но оно того стоит, поверь. Когда привыкнешь, будешь обходиться пятнадцатью-двадцатью минутами. Ладно, мне, правда, пора.

Встав вслед за ним, я понял, что тело моё онемело. Действительно прошло полтора часа, во время которых моё тело не двигалось. Вот это да! Но я чувствовал прилив сил. Я увидел путь, по которому должен идти, и сделал на нём первые шаги. От этого внутри всё ликовало. Наверное, действительно, для счастья иногда надо просто понять, куда жить.