Жестокие клятвы (ЛП) - Джессинжер Джей Ти - Страница 7

У моего мужа были маленькие руки и еще меньше ноги. По сравнению с ними они были размером, как у куклы. Чтобы потакать его крошечному члену. Я отказываюсь рассматривать, что может означать тот факт, что у ирландца ноги размером с лыжи.

— В любом случае, — говорю я взволнованно, — по крайней мере, сейчас у него не такое ужасное лицо. Ты видел, как он посмотрел на нее, когда их представили?

— Я думал, он может выйти прямо за дверь, — говорит Джанни, с отвращением качая головой. — Что, черт возьми, с ним не так? Лили прекрасна!

— Может, он гей.

— Пффф. Посмотри на него. То, как он держится, как чванится...

То, как он смотрел на мои губы.

Я сглатываю, у меня внезапно пересыхает во рту.

— Это король лев, — продолжает Джанни. — Не fanook (с итал. гомосексуалист)

Я морщусь.

— Пожалуйста, не употребляй это слово. Оно крайне оскорбительно.

Джанни закатывает глаза, бормоча: — Ты и твоя любовь к членососам.

— Это еще хуже! Ради всего святого, Джанни, как насчет того, чтобы хоть раз попытаться не быть таким фанатиком?

Он пренебрежительно машет на меня рукой.

— Смотри, она смеется. Это хороший знак, giusto (с итал. верно)?

Звонкий смех Лили увеличивает расстояние между нами и ними. Я могу сказать, что он искренний, а не натянутый. Она не пытается быть вежливой, она действительно считает смешным все, что сказал ирландец. Вероятно, он пытался сказать ей, что умен.

В этот момент он оборачивается, замечает, что я наблюдаю за ним, и подмигивает.

Он, блядь, подмигивает.

Затем улыбается, обнажая ряд идеальных белых зубов. Я бы хотела вырезать у него печень.

Джанни бормочет: — Ну, кажется, сейчас у него определенно улучшилось настроение. — Он тяжело вздыхает и смотрит в потолок. — Ради Бога, не пялься на него.

Но внезапно стало невозможно не смотреть на него. Его смеющиеся глаза — притягивающие лучи, затягивающие меня внутрь. Никто не смеется надо мной. Никто. Никогда. Они все слишком заняты, избегая моего взгляда, как будто я Медуза и они боятся, что от одного взгляда превратятся в камень. Но этот золотой лев, названный в честь жука и выглядящий как супергерой комиксов, не избегает моего взгляда. Он хватает его и держит в заложниках. И он определенно не боится смеяться надо мной. На самом деле, я думаю, это может стать его новым любимым занятием.

Я не совсем понимаю, что с этим делать. Может быть, все ирландцы сумасшедшие? На самом деле я никого из них раньше не встречала. Все, о чем я думаю, когда кто-то говорит "Ирландия", — это четырехлистный клевер, лепреконы и зеленое пиво. Теперь я могу добавить к этому грубых мужчин с огромными ногами. Хотя Киран кажется милым. Он ни в малейшей степени не груб.

Я оглядываюсь через плечо и вижу его в коридоре, он засунул руки в карманы и, наморщив нос, разглядывает фрески на стене. Качает головой и бормочет: — Чертовски сумасшедшие.

Я отворачиваюсь. Жаль, что он не выше в иерархии Мафии. Он действительно мог бы быть сносным супругом. Но он, кажется, телохранитель или водитель, звание слишком бессильное, чтобы быть полезным Джанни. Хотя Куинн всего лишь второй в команде, Джанни очень хорошо знает, как быстро меняется руководство в нашем мире. Наш собственный отец когда-то был вожаком, пока его не сменил безжалостный соперник. Все, что потребуется, — это одна пуля, чтобы поставить Куинна на первое место. Или убрать его.

Эта мысль заставляет меня улыбнуться. Когда я это делаю, ирландский мужлан, все еще пялящийся на меня, облизывает губы. Я отрываю от него взгляд и думаю, не забыла ли я перезарядить пистолет в тумбочке после того, как почистила его на прошлой неделе.

Лили и этот мужлан болтают еще минут двадцать, пока мы с Джанни терпеливо ждем у двери. Затем он встает, жестом предлагая Лили сделать то же самое.

— Они идут! — Выпаливает Джанни, когда они направляются к нам. Выражение лица Лили спокойное. Я могу сказать, что она старается не показывать никаких эмоций. Она, конечно, расскажет мне все об их разговоре, но на данный момент все, что я могу сделать, это надеяться, что для нее это было не слишком ужасно.

Лицо ирландца тоже бесстрастно, но в его глазах есть выражение, которое мне не нравится. Если он прямо перед ней потребует доказательств того, что она девственница, я оторву одну из его гигантских ступней и забью его ею до смерти.

Господи, Рейна. Возьми себя в руки!

Честно говоря, я годами не чувствовала себя настолько расстроенной. Этот мужчина пробуждает во мне животное. Слава Богу, я позаботилась о том, чтобы последнее слово по одобрению этого брака осталось за мной, потому что, если бы он женился и мне пришлось общаться с ним на регулярной основе, я бы начала лезть на стены и визжать, как бабуин.

Когда Лили приближается, я протягиваю ей руку. Она быстро подходит ко мне и берет её, крепко сжимая и стоя так близко, как будто хочет спрятаться у меня под платьем. Куинн останавливается в нескольких футах от меня и смотрит на Лили из-под опущенных ресниц. Затем он смотрит на Джанни. Потом на меня. На его лице появляется медленная и горячая улыбка.

— Мистер Карузо, — протягивает он, все еще глядя на меня. — Спасибо, что дали нам с Лили минутку поговорить наедине.

Он называет ее Лили? Никто не называет её так, кроме семьи!

Джанни так взволнован переменой в поведении ирландца, что практически обделался.

— Конечно! Надеюсь, все прошло хорошо?

Ирландец на мгновение позволяет ему сдержать волнение, прежде чем кивнуть. Черт.

Джанни с явным облегчением выдыхает. Затем он хлопает в ладоши, заставляя Лили подпрыгнуть.

— Отлично!

— Однако, если можно, я перекинусь с вами парой слов. Наедине.

— Разумеется!

В своем порыве выпроводить нас с Лили за дверь Джанни толкает обоих. Он сожалеет об этом, когда я рычу на него, но не настолько, чтобы ослабить свое возбуждение.

— Уходите, уходите! — шипит он, махая нам рукой. Как только мы переступаем порог, он захлопывает за нами дверь, дребезжат рамы с картинами на стенах. Киран смотрит на мое мертвенно-бледное лицо и хихикает.

— Я оставлю вам, девочки, немного пространства. За углом висит картина с младенцем Иисусом, на которую я умираю от желания взглянуть.

Насвистывая, он уходит по коридору. Как только скрывается из виду, я поворачиваюсь к Лили, обнимаю ее и начинаю извиняться.

— Ты в порядке, tesoro? Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через это. Я должна была лучше подготовить тебя к этому моменту. Если бы я только знала, что он придет, мы могли бы сначала поговорить. Я могла бы оказать тебе некоторую поддержку…

— Я в порядке, — перебивает она, отстраняясь. — Это было не так уж плохо, правда.

Я смотрю на нее с недоверием.

— Я знаю, ты говоришь это только для того, чтобы я не волновалась.

— Нет, я не испугалась. На самом деле он был милым.

Я чуть не заваливаюсь набок и не падаю на пол.

— Милый? — Она пожимает плечами. — Ну, и что он тебе сказал?

— Он спрашивал меня о моих увлечениях, какая музыка мне нравится, моя любимая еда. Все в таком духе. О, и колледж. Казалось, его действительно интересовало то, что я хочу изучать. Когда я рассказала ему об уголовном праве, он рассмеялся.

— Он издевался над тобой! — Говорю я, разгоряченно.

— Я так не думаю. Он сказал, что ему понравилась ирония этого. Он сказал, что, по его мнению, из меня получился бы хороший адвокат.

Кому-то придется помочь мне оторвать челюсть от пола.

— Если он был таким милым, почему ты подбежала ко мне, как испуганный мышонок?

Она делает паузу.

— Ну... Ты видела его? Этот парень совершенно пугающий. Типа большой и... я не знаю… все такое. Я думала, что могу забеременеть, просто сидя рядом с ним.