Жестокие клятвы (ЛП) - Джессинжер Джей Ти - Страница 65

— Если твой муж слишком стар, чтобы трахнуть тебя как следует, твои свадебные клятвы уже нарушены.

Я застенчиво хлопаю ресницами.

— Но, сэр, я дама из высшего общества. Я никогда не смогла бы прелюбодействовать с простым солдатом. Злобным преступником. Человеком, который приговорен к смертной казни за свои преступления.

Глядя на мой рот, он облизывает губы.

— Ты не получишь моего семени, пока не сделаешь этого.

Когда я извиваюсь рядом с ним, потираясь грудью о его грудь, он рычит. Его глаза темнеют. Его растущая эрекция прижимается к моему бедру. Я не уверена, кому эта игра нравится больше, ему или мне.

— Предполагается, что ты должен быть привязан к стулу с завязанными глазами, — задыхаясь, произношу я.

Он оглядывает комнату. Отпустив меня, подходит к столу у противоположной стены и выдвигает из-под него стул. Он ставит его передо мной, садится на него, снимает галстук и протягивает мне.

Когда я беру его, он срывает с себя пиджак и рубашку и швыряет их на пол. Раздетый по пояс, он сидит там, пристально глядя на меня снизу вверх, его грудь поднимается и опускается, а все сухожилия на шее выступают.

— Руки за спину, гладиатор.

Он мгновенно сцепляет руки за спинкой стула. Я могу потерять сознание от волнения.

Заходя ему за спину, я наматываю галстук ему на голову, закрывая глаза. Я наклоняюсь и целую его в шею, шепча на ухо: — Ты будешь хорошим гладиатором и будешь держать руки за спиной, или мне нужно найти что-нибудь, чтобы связать их?

— Я буду вести себя хорошо, — говорит он, практически задыхаясь.

В награду я снова целую его в шею, нежно покусывая, а затем слизываю укус. Он тихо стонет, ерзая.

Когда я выпрямляюсь, у меня кружится голова. Я обхожу его спереди и сажусь ему на колени. У меня между ног его огромная эрекция. Слегка проводя ногтями по его плечам, я шепчу: — Ты самый великолепный гладиатор, которого я когда-либо видела. Такой сильный. Посмотри на все эти прекрасные мышцы.

Он наклоняется вперед, слепо ища мой рот. Я отдаюсь ему, трепеща от животного звука, который он издает, когда наши губы встречаются. Мы целуемся глубоко, пока мои соски не начинают жаждать его рта, а пульсация между ног становится невыносимой.

Я встаю, расстегиваю молнию на платье и выскальзываю из него. Я снимаю трусики и сбрасываю туфли на каблуках. Затем я опускаюсь на колени перед Куинном и расстегиваю его ремень. Когда я расстегиваю молнию, его твердый член гордо торчит из-под трусов.

— О, гладиатор. Ты так же талантлив, как я слышала.

Я кладу руки ему на бедра и облизываю набухшую головку. Он стонет, сгибаясь. Все мышцы его живота сжимаются.

Я беру его член обеими руками, облизываю его головку и посасывая, затем провожу языком вверх и вниз по пульсирующей вене. Когда он становится горячим и скользким, я снова сажусь на него верхом, прижимаясь своей обнаженной грудью к его груди.

Его твердый член зажат между нами, втиснутый в мои влажные складки. Я скольжу по нему взад-вперед, едва двигая бедрами.

Он говорит сквозь стиснутые зубы: — Еще. Внутрь.

Целуя его в шею, я улыбаюсь.

— Ты здесь не главный. Ты заключенный, помнишь?

— Черт.

Покачивая бедрами взад-вперед, я беру его лицо в ладони и направляю его рот к своей груди. Он хватается за сосок со звуком облегчения, посасывая так сильно, что его щеки впадают.

— Это так здорово, — шепчу я, запуская пальцы в его волосы. — Я люблю твой рот.

Я подставляю ему вторую грудь, и он делает то же самое, жадно облизывая и посасывая. Каждое движение его губ — стрела удовольствия, устремляющаяся к моей киске. Я такая влажная, трение такое восхитительное, что я стону, скользя взад-вперед по всей длине его твердого члена.

— Думаю, мне следует уйти, Максимус, — задыхаясь, говорю я. — Это опасный план. Если нас раскроют, мой муж убьет меня.

Он рычит: — Я убью твоего мужа прежде, чем он узнает. Тогда мы сможем быть вместе.

— Но ты заперт в этой темнице!

— Ненадолго. А теперь возьми мой гребаный гладиаторский член в свою прелестную первоклассную пизду и скачи на нем, пока я не дам тебе то, за чем ты пришла.

Смеясь в эйфории, я впиваюсь ногтями в его плечи и опускаюсь на его огромный член. Он с ворчанием толкается в меня, заставляя мои груди подпрыгивать. Балансируя на цыпочках и держась за его плечи, я скольжу вверх-вниз по его члену, мои твердые соски касаются его груди, пока мы оба громко не стонем.

Тяжело дыша, он говорит: — Ты готова принять мою сперму?

— Да! Отдай ее мне!

Он хватает меня за бедра и тянет вниз, одновременно толкаясь, ругаясь и дергаясь так сильно, что стул подпрыгивает.

Я чувствую, как он изливается глубоко внутри меня. И следую за ним через край забвения, извиваясь вокруг него в конвульсиях и беспомощно выкрикивая его имя.

— Возьми это, детка, — горячо командует он мне на ухо. — Будь хорошей девочкой и выпей все до последней гребаной капли.

Меня захлестывает волна эмоций. Я всхлипываю и опускаю голову, пряча лицо у него на шее. Он скользит руками по моей спине и удерживает меня, втискиваясь в меня, рыча от удовольствия, мой бандит, который позволил мне завязать ему глаза и сыграл такого замечательного гладиатора.

Думаю, мне все-таки может понравиться это холостяцкое пристанище.

38

РЕЙ

Мы проводим там ночь. Разыгрываем еще две сцены из книги. Я отказываюсь участвовать в одной, которую Куинн нашел особенно увлекательной, где гладиатор демонстрирует, как именно было вдохновлено название романа. Я предпочитаю не умываться эякулятом, большое вам спасибо. Моя кожа уже достаточно увлажнена.

Утром я готовлю завтрак из единственного перезрелого авокадо на кухонном столе, трех яиц неопределенного срока годности в холодильнике и буханки хлеба на закваске в кладовке, половина которого заплесневела. Я выбрасываю самые худшие и снимаю несколько пятнышек с других кусочков, затем обжариваю их на сливочном масле на сковороде.

— Тосты с авокадо и яичницей, — говорю я Куинну, который сидит без рубашки на кухонном столе. — Возможно, это убьет тебя. Когда ты в последний раз ходил по магазинам?

— За едой?

— Нет, за ураном.

— Я обычно ужинаю вне дома.

— А. У вас с Декланом, должно быть, большие счета в ресторане.

— О, да. У нас большие… счета. — Он ухмыляется, откусывая от своего тоста.

— Повзрослей.

— Тебе это нравится, гадюка.

Я знаю, но не признаюсь в этом. Это только раззадорит его.

Звонит его мобильный телефон. Все еще улыбаясь мне, он достает его из кармана брюк и отвечает.

— Привет. — Он слушает мгновение, затем поднимает взгляд на меня. — Мы сейчас подъедем.

Когда он отключается, я спрашиваю: — Кто это был?

— Деклан. У него новости о нападении. Говорит, ты захочешь услышать это лично.

Мы принимаем душ и переодеваемся, затем отправляемся во дворец, который Деклан называет домом. Как только мы усаживаемся в его кабинете, Деклан говорит: — Прежде чем мы перейдем к делу, Слоан взяла с меня обещание пригласить тебя на еще один ужин. Так что давайте с этим разберемся.

— О. Ужин.

Я бросаю взгляд на Куинна, который сидит рядом со мной с вежливой улыбкой. Его пищеварительный тракт, вероятно, более подготовлен к кулинарным приключениям Слоан, чем мой, поскольку, скорее всего, он уже сталкивался с ними раньше.

— Вообще-то, давай вернемся на секунду назад. И поговорим о твоих обещаниях.

Деклан поднимает брови.

— Рейна, — предупреждает Куинн.

Я улыбаюсь им обоим и продолжаю то, что собиралась сказать.

— Нам нужно убрать раздел в контракте о Ставросе.

Деклан откидывается на спинку стула и складывает руки на животе. Он растягивает слова: — Действительно?

— Да. И, пожалуйста, не будь таким высокомерным. Это буквально моя самая нелюбимая вещь.

Он бросает взгляд на Куинна, который выглядит так, словно предпочел бы быть где угодно, только не в этой комнате, затем снова смотрит на меня.