Прощание - Кивижер Паскаль - Страница 24

Тибо не раздумывал. Он нырнул в ледяную воду, наткнувшись сперва на Лисандра, потом на дно. Удар отдался в каждом его позвонке. Лисандр в панике, как мог, барахтался на поверхности, силясь дотянуться до вбитых в стену железных скоб. Ему чуть-чуть не хватало до нижней: из-за засухи колодец обмелел, и ступени не доходили до воды. Некогда Флоран погиб точно так же: его партнер по шахматам не явился в тайную комнату в назначенный час, и король, устав ждать, пошел за ним. Он соскользнул вниз. Его короткие руки не дотянулись до лестницы, а крики никто не услышал; он стал жертвой собственного сумасбродства.

Прежде чем Лисандр понял, что происходит, Тибо поднял его за пояс. Только с третьей попытки мальчик смог наконец ухватиться за перекладину и подтянуться на ней, упираясь ногами в илистые камни. Он весь дрожал. Мокрая одежда облепляла худые бока, руки скользили, но он сумел подняться на следующую ступеньку, потом еще на одну. Немного выше – там, где распахнулась решетка, – к нему нагнулся сам на себя непохожий Гийом. Прикуривая трубку от фонаря, он спалил вторую бровь. И был теперь бурый с головы до пят, не считая следа от пощечины.

Внизу Тибо всякий раз, когда тянул руку к лестнице, шел из-за веса одежды ко дну. Он скинул сапоги, снял жилет с рубашкой, но штаны оставил – чтобы не добивать госпожу Доре. В конце концов он ухватился за скобу и полез наверх за Лисандром.

– Окунись тоже, капитан, а то столько потел… – бросил он, поравнявшись с Гийомом.

– Видел я, сколько вы барахтались, пока не выбрались, так что нет, спасибо.

– Кстати, а как Жакар умудрялся подняться вместе с псом?

Капитан указал на висящее вверху ведро.

– Возможно, – сказал Тибо с сомнением.

– Или на плечах, как на Френельском утесе?

– Хм-м. Или Стикс сам взбирался по лестнице. Мы все-таки говорим о псе, который умеет открывать двери…

Ему стало не по себе от собственной мысли. Он полез дальше. Гийом уже ступил на лестницу в свой черед, как вдруг сверху донесся пронзительный голос:

– Снова призрак? Ох, уж этот проклятый колодец! Ты, Сигмунд, только время из-за него теряешь.

– Но, госпожа, уверяю вас…

– Вот увидишь, как я разделаюсь с этим коротышкой Флораном. Пусть возвращается, откуда пришел, и дело с концом!

– Осторожнее, госпо…

– Хватит кривляться, Сигмунд, или я тебя самого в колодец брошу.

Последние слова госпожа Доре произнесла, нагнувшись над колодцем и отодвигая ведро, чтобы лучше видеть. Вытянув шею, она обнаружила в колодце трех мужчин, взбиравшихся по лестнице, которую она не примечала точно так же, как не заметил ее и Тибо в тот день, когда выглядывал в колодце призрака. Сперва она отшатнулась, но потом снова перегнулась через край, встав в своих мягких розовых туфлях на цыпочки.

– Глазам не верю…

– Госпожа? Что вы увидели, госпожа?

Она не успела ответить. Воздух вздрогнул от другого, звучного голоса.

– Мама! Осторожнее, мама! Ты так можешь упасть. Что там в колодце?

– Король Фло… Фло… – пролепетал Сигмунд.

Виктория грубо отодвинула мать и заглянула сама. Против света ее лицо будто окаймляло пламя. Она не спеша пригляделась ко всей троице. Самого юного она узнала, хотя он и подрос. Второй, безусловно, также был ей знаком, а вот третьего она видела впервые. Она не сказала им ни слова. Вместо этого выпрямилась с достоинством и объявила самым естественным тоном:

– Нет, Сигмунд, ты перепутал королей. Этот – король Тибо. Полуголый, мокрый и весь в крови. Ему понадобится чистое белье, иначе ты, мама, будешь виновницей его самой страшной простуды. А ты, Сигмунд, живо брысь! Наруби дров.

Тибо догадался, что за этим последует, и подтолкнул Лисандра снизу, чтобы он ускорился. Но Лисандр дрожал так, что быстрее ползти не мог.

– Я сама съезжу в город за одеждой, – продолжала Виктория.

– Дадим ему сорочку твоего отца, – возразила госпожа Доре, известная скряга.

– Король выше и крепче отца, – ответила Виктория.

– Что правда, то правда… – проворчала госпожа Доре, радуясь поводу посетовать на мужа.

Тибо не мог дольше медлить. Он перескочил через Лисандра, прижав его к стенке и чуть не сбросив назад в воду.

– Не трать слишком много, – прошептала госпожа Доре так, что все прекрасно ее услышали (и даже несколько раз из-за эха). – Иди к Гарнье, а не к Ревелю.

– Положись на меня, мама!

Виктория уже удалялась.

– Нет! – крикнул Тибо, в трех ступенях от поверхности земли.

«Йе-йе-йе-йе» – запел колодец.

– Что вы сказали, ваше величество? Предпочитаете Ревеля?

Тибо ударился головой о новенькое ведро.

– Любой ценой задержите вашу дочь! ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ!

Госпожа Доре оторопело оглянулась на заросли сирени, за которыми только что скрылась Виктория. Тибо уже перекинул ноги через край колодца, уже чувствовал камень сквозь дырку в штанах. Октябрьское солнце ослепило его, и несколько секунд он приходил в себя. Волна зловония настигла госпожу Доре, и она неучтиво отвернулась, но король со всех ног уже мчался по саду.

За сиренью был розарий, выходивший на небольшой луг, в глубине которого располагалась конюшня. Тибо побежал прямо к конюху, а тот, завидев приближающегося босого незнакомца с голым торсом, синим лбом, ободранным животом, илом на локтях и хвостами креветок в волосах, поднял кнут.

– Где она? – выпалил Тибо, отскакивая в сторону, чтобы не попасть под удар.

– Кто?

– Дочь Доре.

– Только отъехала.

Конюх снова поднял кнут, но Тибо схватил его за руку.

– Верхом?

– Верхом, в платье, без седла.

– Дай мне твоего лучшего жеребца.

– Что-что?

– Быстро дай мне лучшего жеребца, сию секунду!

– Но… По какому праву? – презрительно бросил конюх.

– Король это, дурень.

Предупрежденный супругой господин Доре как раз вошел в конюшню.

– О! Господин Доре! – воскликнул Тибо. – Позвольте одолжить у вас коня.

Господин Доре оглядел короля с ног до головы, кривясь и стараясь не вдыхать мерзкий запах. Ходили слухи, что Тибо поседел, но господину Доре он показался скорее брюнетом.

– Его величество уверены, что хотят скакать в таком виде? Воздух прохладный, мой король, особенно если ехать галопом. Говорят, его величество любят галоп.

– Его величество уверены, что хотят скакать НЕМЕДЛЕННО! – Тибо выходил из себя, чувствуя, что упускает Викторию.

– Даже не позаботившись о… как бы это назвать, ваше величество? О ранах? Сир?

– Коня, господин Доре!

– Ну что ж, в таком случае, сир, ваше величество… В добрый час.

И господин Доре начал смотр своих лошадей, разрываясь между необходимостью удовлетворить короля и желанием пощадить своего лучшего жеребца. На это ушло время. Когда же он обернулся, найдя, наконец, наилучший компромисс (старая кобыла с расшатанными зубами), перед ним никого не было.

17

Госпожа Доре провела Лисандра с Гийомом в гостиную, несмотря на липкие лужи, которые они за собой оставляли. Она колебалась, предложить ли им сесть, кормить же их не рассчитывала вовсе.

– Мой мальчик дрожит! – прогремел Тибо, врываясь в обитую новеньким бирюзовым шелком комнату.

Вместе с ним туда ворвался сильный порыв ветра и ворох сухих листьев. Он отказался от погони, решив, что Виктория уже слишком далеко.

– Огня, госпожа Доре! Огня, ванну, мыло, чистую одежду и чего-нибудь горячего выпить. Что вы будете, капитан?

– Чаю, благодарю, сир.

– Чаю. Покрепче. Мне кофе, тоже покрепче, и шоколад для Лисандра, послаще.

Каждое новое распоряжение Мадам Доре встречала растерянным жестом в адрес Сигмунда, следовавшего за ней как тень.

– Хлеба, – продолжал Тибо, – сливочного масла, джемов, сыра, паштетов и жаркого.

– Паштетов, сир?! Жаркого? Сыра?

– Сырную тарелку. Козьего, коровьего хорошей зрелости и с голубой плесенью.

– Но… ваше величество… у нас же пайки?

Тибо двинулся на нее, грозя пальцем. Задыхаясь от зловония, она зажала нос рукой. И отступила к гардинам, будто надеялась сбежать через окно.