Отражения нашего дома - Заргарпур Диба - Страница 15

– Великолепная беседа, – бормочу я вполголоса.

Падар быстро шагает к дверям, надевает ботинки и уходит. Тихо щелкает замок. Мысленно считаю до ста. Уж не знаю, что он имел в виду, когда говорил «действовать в интересах всех нас», но если эта случайная особа хоть чуть-чуть перерастет в нечто более серьезное, я…

Если такова наша новая нормальность, то кто мы теперь? Семья? Если падар прервал танец, что помешает нам разойтись еще дальше?

Что помешает ему полностью вычеркнуть нас из своей жизни?

Я всегда считала эту квартиру падара временным жилищем. Думала, что биби переселилась в бывшую родительскую комнату просто потому, что так удобнее. А если нет? А если это навсегда?

Встаю. Чем дольше сижу здесь, тем сильнее начинаю в это верить. Вбегаю в комнату падара, копаюсь в нижнем ящике его тумбочки, нахожу свой путь к спасению – его запасную кредитную карту.

Вот оно, наконец-то, легкое решение.

– Падар, спасибо, что дал денег на бензин.

Выходя из квартиры, закидываю все эти гнусные идеи о постоянстве и наших общих интересах туда, где им самое место.

Как можно дальше от меня.

– Просто постучать в дверь, отдать ключи и уйти, – говорю я себе в зеркальце заднего вида. Оттуда на меня смотрят глаза, обведенные темными кругами. – Просто постучать и… – Браслет клацает о руль. Я мешкаю перед домом Сэма.

Телефон отключился окончательно. И, если уж говорить предельно честно, гораздо легче было бы просто оставить машину возле его дома и уйти. Уйти от всего этого. От прошлой ночи. Да, я бы смогла. Просто взять и исчезнуть опять.

– Ага, еще чего. – Я поднимаю зеркальце заднего вида и выхожу из машины. – Я же все-таки не настолько дрянь.

Пока не сдрейфила, стучу в парадную дверь. Поднимается ветер, дрожу в футболке.

Изнутри слышится шорох, тяжелые шаги на лестнице. Дверь распахивается, и поток холодного воздуха из кондиционера откидывает мне волосы назад.

– Нет, спасибо, мы не собираемся покупать ваше барахло. – Сэм вот-вот захлопнет дверь у меня перед носом. – Оставь ключи под ковриком.

Я проворно выставляю ногу, и замок не щелкает. Проталкиваюсь в дверь. А Сэм идет к лестнице.

Сара, пора расхлебывать.

– Признаю, ночью я вела себя не лучшим образом, но, если ты притормозишь хоть на миг, я… Я хочу… В смысле…

Сэм оборачивается, крепко ухватившись за дубовые перила.

– Хочешь – чего?

Вот оно, опять. Слова, которые я хочу сказать, превращаются в камень, и мозг впустую перекатывает их у меня во рту.

– Мне надо…

«Надо извиниться». Но все кругом начинает вертеться, и расплывчатое лицо Сэма вдруг искажается тревогой.

– Знаешь, прекращай уже проводить на ногах все ночи напролет. – Сэм спешит ко мне и помогает сесть на холодный кафельный пол в своей комнате. – Вот так. Хочешь прилечь на кушетку?

Я прислоняюсь к серому дивану. Честно говоря, дом Сэма напоминает мне торговый зал «Икеа» – ультрасовременный и при этом холодноватый. Трудно представить, что кому-то добровольно захочется прилечь на эти диваны. Они похожи на дешевые поддельные кубики лего, с которыми я играла в детстве.

– Лучше… посижу немножко на полу, если ты не против.

Если уж и дальше вести честный разговор, то надо добавить: рядом с диваном а-ля лего стоят десятки рамок с фотографиями Сэма и его родителей. Двоюродных братьев и сестер. Дедушек и бабушек. Полный, ничем не испорченный комплект.

И это выглядит так естественно, что в груди все сжимается, сама не знаю почему.

От затянувшейся тишины сердце ноет еще сильней.

Первым нарушает молчание Сэм.

Он судорожно вздыхает, губы подергиваются.

– Почему ты так поступила? – Чувствую, как он окидывает взглядом мою рваную одежду, грязь на туфлях. – Почему пошла одна?

Я усмехаюсь, потому что в этом весь Сэм. Он никогда не станет опускаться до глупых претензий типа «почему ты подставила меня» или «откуда вмятина на переднем бампере». Сразу переходит к сути дела – потому что уже сам знает почему. Вот что значит вырасти вместе. Просто он хочет услышать ответ от меня.

– Потому что появился мой отец, и я запаниковала. Вот и все. – Перебираю бусины на запястье. – Я не подумала. – Отвожу глаза, потому что не хочу видеть, как у Сэма вытягивается лицо.

– Верно. – Он покачивается на босых, в одних носках, пятках. – Да, если кому-то из нас и суждено говорить правду, это, наверное, буду я. Тебе же хуже. – Сэм протягивает мне руку. – Сара, выглядишь ты ужасно. И если не хочешь попасть на допрос к своей маме, мой тебе совет – умойся здесь.

– Спасибо, Сэм. – Я сцепляю пальцы.

Сэм машет рукой, как будто не случилось ничего особенного, но я вижу, как он направляется прямиком в кухню, подальше от ванной, и все понимаю. Взбегаю по лестнице – и сразу в ванную комнату. Заперев дверь, опускаюсь на пол и плотно обхватываю колени. Пытаюсь угомонить разбегающиеся мысли, но в голову лезет только «искренне пытаюсь действовать» и «последствия».

Даже здесь мне не убежать от слов падара.

Дышать. Не хвататься за все сразу. Включаю душ как можно горячее и скидываю одежду. Обжигающие потоки воды струятся по волосам, плечам, рукам. От горячей воды вроде бы должно быть больно, но я ничего не чувствую. Поднимаю голову, зная, что лицо покраснеет. Выкидываю из головы разговор с падаром, втаскиваю на его место последние слова Малики. Рука невольно тянется к тому месту, где меня тронула за локоть биби-воспоминание. Плотно зажмуриваюсь, сосредотачиваюсь только на событиях той ночи. Вспомнить Малику. Вспомнить, как она кружилась около биби, словно охотник вокруг добычи. Как они танцевали – почти как падар, мадар и я. Танец под нескончаемую песню, которая не идет у меня из головы.

«Свет сердца моего, – тихо слышится мелодия в потоках воды. – Без тревог. Без печали».

В этот непостижимый миг я сворачиваюсь в клубочек и наконец даю волю слезам.

Наваждение проходит, я выключаю воду и вытираю лицо. Протираю запотевшее зеркало и внимательно рассматриваю себя. Всматриваюсь в пространство между мной и отражением. Смотрю, пока взгляд не проясняется. И только когда удается спрятать все эмоции под надежный замок, вспоминаю Малику и начинаю думать о том, как превратить «потерялась» в «нашлась».

Глава 9

Иногда, когда душевные силы истощаются до предела, я перевожу часы назад и перематываю пленку. Именно на этом я ловлю себя сейчас. Возвращаюсь во времена детства, когда я капризничала, не желая ложиться спать, а падар рассказывал мне сказку о любви. Сначала приносил себе и мне по чашке горячего ромашкового чая с корицей и мое любимое пушистое одеяло. Я укутывалась и смотрела на мерцающие звезды, которые мы с мадар приклеили к потолку прошлым летом. Это было еще до домика на дереве, самого трогательного момента в моих воспоминаниях, когда мир был идеален.

Падар рассказывал:

«То ли было это, то ли не было. Жила-была красивая девушка по имени Лейли и ее лучший друг Меджнун. Они любили друг друга с самого детства, с той минуты, когда впервые встретились».

Меджнун во всеуслышание объявил о своей горячей привязанности к Лейли, но, как и во всех великих историях любви, судьба уготовила им иную участь. Влюбленные расстались. Навсегда.

В детстве история Меджнуна и Лейли наполняла меня благоговением. Я держалась за эту сказку, когда часы возобновили свой ход, когда я стала старше и жизнь утратила совершенство, заметно усложнилась. Я держалась при каждом взлете и падении хоровой партии, при каждом обрыве строфы. Держалась, даже когда это причиняло боль.

Тогда, давным-давно, мне казалось, эта история означает: никогда не расставайтесь с любимыми.

А теперь мне думается, что главный смысл сказок падара полностью ускользнул от меня. Что, если это был урок? Предостережение о том, что такое любовь или чего ожидать, если тебя кто-то любит, не важно кто – отец или мать, брат или сестра.