Адвокат из Голливуда - Серова Марина Сергеевна - Страница 25

– Татьяна Иванова, частный детектив. Я бы хотела побеседовать с вами, Ирина, по поводу смерти вашей подруги, Валентины Смирновой. Полчаса назад я говорила с ее мамой, и она сказала мне, что вы довольно близко общались.

– Ах вот что… – выдохнула Ира. – Так бы и сказали… Хорошо, давайте поговорим.

Она наконец вышла из-за турникета, и вместе мы покинули офис. Здание выходило фасадом прямо на проезжую часть, поэтому из-за шума машин и непрерывно снующих туда-сюда пешеходов говорить было невозможно.

– Здесь нам неудобно будет разговаривать, – сказала я. – Может, зайдем в кафе? Или, если хотите, поговорим в машине. А потом я могу подбросить вас до дома.

Мы зашли в какое-то кафе и заказали себе по стакану сока. Чувствуя, что Ира все еще испытывает какое-то напряжение относительно меня, я не стала сразу задавать вопросы, которые меня интересовали, а какое-то время беседовала на нейтральные темы – о работе, об оплате и т. д.

Наконец, напряжение немного спало, и я решила, что могу перейти к вопросам, более интересным для меня. Но Ира меня опередила. Она стала расспрашивать меня о моей работе, о том, почему я выбрала этот род деятельности, о том, интересная ли это работа…

– Для кого как, – отвечала я ей. – Сам процесс расследования часто бывает интересным, даже иногда захватывающим, но когда сталкиваешься с некоторыми фактами… такими, например, как это самоубийство…

– Самоубийство?.. – как-то странно взглянула на меня Ира. – А вы точно уверены в том, что это самоубийство?

– А разве нет?

Я старалась сохранить на лице простодушие, хотя сама от вопроса Иры чуть не подпрыгнула на стуле. Ведь подруга Вали не могла видеть кусочков краски и дерева под ногтями, значит, у нее есть какие-то реальные факты, указывающие на то, что это не самоубийство. «Ну говори же, говори!» – вопило все внутри меня, тогда как внешне я спокойно сидела за столиком и с легким недоумением смотрела на свою собеседницу, которая почему-то сомневается в таком, казалось бы, очевидном факте.

– Видите ли… но, впрочем, не знаю… может, это и не связано…

– Что «это»?

Ира еще раз очень пытливо взглянула на меня и наконец все-таки решилась.

– Видите ли, в последнее время Валя стала получать какие-то письма с угрозами… От нее чего-то требовали, но чего именно, она мне не говорила. Но, видимо, она не могла это выполнить… или не хотела… В общем, письма не прекращались, а потом стало случаться кое-что и посерьезнее…

– Например?

– Например? Ну, например, однажды она пришла какая-то вся встрепанная, взъерошенная и явно не в себе… А она, знаете, по жизни не очень-то разговорчивая была, а уж когда стали эти письма приходить – и вообще замкнулась… Короче, еле-еле я ее допытала и выяснила, что, оказывается, ее по дороге на работу чуть машина не сбила. Причем явно специально, потому что, как она говорила, пока она по тротуару шла, эта машина ехала медленно, а как только стала дорогу переходить, резко прибавила. Короче, Валька еле успела увернуться. А недавно вообще…

Ира снова замолчала, и я вопросительно посмотрела на нее.

– Вы знаете, я сначала подумала, что и вы тоже… тоже из этих… Так странно сказали: «Выйдем, поговорим…» Что? Зачем? Короче, сначала я даже испугалась. Поэтому и расспрашивала вас о работе. Хотела убедиться… а то… мало ли…

– Понятно. Но теперь-то вы убедились, Ира?

– Ну, теперь… пожалуй… да.

– Чтобы развеять ваши последние сомнения, могу сказать, что в настоящее время я действую в интересах Андрея Звягинцева, бывшего одноклассника Вали. Его обвиняют в убийстве, и сейчас он находится в тюрьме. А насколько мне известно, Валя была, как бы это сказать… неравнодушна к Андрею. Валина мама считает, что ее дочь выбросилась из окна из-за Андрея. Из-за того, что он оказался в такой безвыходной ситуации.

– А что, там и правда все так плохо?

– Я как раз пытаюсь это выяснить.

– Не знаю… Про этого Андрея своего Валька мне тоже говорила, хотя как всегда – намеки да экивоки. Но, в общем, было понятно, что она к нему не ровно дышит. Не знаю… Я лично не думаю, что Валька могла решиться на самоубийство. Она у нас была девушка уравновешенная… даже чересчур. И с этими письмами тоже… «Я разберусь, я разберусь»… Вот и разобралась… Если бы была немножко поэмоциональнее, по крайней мере, за помощью бы обратилась… хоть к кому-нибудь. А то… даже мне толком ничего не говорила. Чего от нее хотели, как теперь узнать? И кто?

– Ира, вы, кажется, упомянули о каком-то случае, происшедшем недавно?

– А, ну да. Приходит как-то, смотрю – трясется вся. Она последнее время вообще дерганая была, да и неудивительно… Ну вот, а в этот раз прямо из ряда вон. «Что такое?» – спрашиваю. Мялась, мялась, но потом все-таки рассказала. «Утром, – говорит, – просыпаюсь, ну умылась там, причесалась, иду на кухню завтракать. А на кухонном столе вместо завтрака дохлая мышь и записка: „Не сделаешь, что говорят, в следующий раз подбросим героин и наведем ментов“». Представляете? То есть это пока она спала, к ней кто-то в квартиру залез! И это пока она дома была… А представляете, что было, пока она работала? Да там что угодно могли сделать, в этой квартире. Поэтому я и думаю, что самоубийство тут ни при чем.

– На каком этаже у нее квартира?

– На шестом. Я думаю, это по балконам залезли. У нее балконная дверь как раз на кухню выходит. Там ведь до пятого – вообще легко, по пожарной лестнице, ну а на шестой, думаю, тоже можно… чего там – один этаж. Считай, только балконный бордюр перелезть.

– А что, лоджии ни у кого не застекленные?

– Не-а. Да какие там лоджии? Балкончик маленький. Так, для вентиляции только.

– А мама Вали знала об этих письмах?

– Нет, конечно. Валя мне-то еле рассказала, а уж матери… какой там! Но, в общем-то, тут я с ней согласна – чего зря расстраивать? Помочь она все равно, думаю, не смогла бы, а только ходила бы да переживала. Зачем это надо? И без этого проблем хватает… Они ведь с матерью вдвоем жили, без отца. Денег никогда не было, чуть что – самый небольшой экстренный расход, – сразу целая проблема. Это только в последнее время Валька по деньгам более-менее выбиваться начала. Начальство тут ее заметило, стали продвигать. Ну и зарплата, соответственно, выросла. Хоть приоделась… Да вот квартирку эту себе сняла.

– Вы упомянули, что Валю в последнее время стали продвигать по работе… У нее были какие-то выдающиеся способности?

– Да нет, не то чтобы способности… Да ее ведь и не на руководящие должности выдвигали, а на такие… вспомогательные, так сказать. Там, где надо все знать и все помнить, а решения принимать не разрешается – не тот статус, извините. Но, впрочем, с оплатой у нас таких специалистов не обижают, хотя и меньше начальства они получают, но и те ведь не дураки – понимают, что без этих незаметных «винтиков» вся работа встанет. Ну вот, а Валька, она по жизни такая аккуратистка – просто дальше некуда. Все чтобы у нее было по полочкам разложено, да пронумеровано, да по регистрам, да по шифрам… Такую сделала систему – лучше, чем любой компьютер, работала. Нужна там, допустим, информация, сколько у какого-нибудь Васи Иванова было задолженности за ноябрь позапрошлого года, – не проходит и минуты, как вот он, Вася Иванов, весь как на ладони. Ну вот, а кто же не захочет в делах порядок иметь? Это если какие-то, допустим, левые фирмы – им, конечно, чем запутаннее, тем лучше, а у нас компания легальная, махинаций нет, нам порядок только на пользу. Ну вот. Валька сначала в одном отделении порядок навела, потом в другом, ну а потом взял ее зам по клиентуре. То есть официально он называется вице-президент, но мы тут между собой их обозначаем по профилю – кто по финансам, кто по клиентам, кто по поставкам. А с клиентурой, сами понимаете, больше всего мороки. Во-первых, и информации там больше, а во-вторых, и язык за зубами держать приходится. Клиенты – они ведь разные бывают, кто и попроще, а кто и… покруче. Но, впрочем, я уже говорила, приступами болтливости Валька никогда не страдала, наоборот, иногда клещами из нее слова не вытащишь. Я даже думаю – может, это у нее какую-то информацию о ком-то из клиентов требовали? В письмах-то этих? Но теперь-то, конечно, не узнаешь…