Адвокат из Голливуда - Серова Марина Сергеевна - Страница 23

На столе лежала худенькая девушка с длинными русыми волосами и очень приятной наружностью. Хотя нельзя было сказать, что Валя выдающаяся красавица, но наверняка при жизни ее считали добрым человеком.

Лицо ее не было обезображено. Нигде не было ни ссадин, ни гематом. Очевидно, Валя упала на спину.

– Она упала на спину? – спросила я у патологоанатома.

– Да, перелом основания черепа. Мгновенная смерть…

– А нельзя ли… вы не поможете перевернуть?

Совместными усилиями мы перевернули труп на живот, и стало очевидно, что вся сила удара действительно пришлась именно на спину. Тут уж не было недостатка ни в ссадинах, ни в гематомах, а на затылке зияла огромная кровавая рана.

От этого зрелища мне стало не по себе, и я поспешила перевернуть тело обратно.

Ничего необычного не было, все признаки указывали на то, что смерть наступила в результате падения с большой высоты.

Но тут мое внимание привлек какой-то странный след в области солнечного сплетения. Это было что-то напоминающее по форме круглый синяк. Он не был очень выраженным и оставался почти незаметным на теле, уже начинавшем покрываться трупными пятнами, но выделялся своей странно правильной округлой формой. Что бы это могло быть? Какой предмет мог оставить такой след, да еще в таком уязвимом месте?

Синяк заинтересовал меня, и я снова стала изучать труп. Внимательно, сантиметр за сантиметром, я осматривала лицо Валентины, грудь и живот в поисках еще чего-то похожего на синяки или какие-то другие следы постороннего воздействия. Но больше ничего не было.

Наконец я стала осматривать руки. Нет, на них тоже ничего не было. Но что это такое белое под ногтями? Ногти были без маникюра, не накрашенные, и поэтому какие-то ярко-белые частицы под ними были заметны.

Я попросила у патологоанатома скальпель и с его помощью извлекла частицы вещества из-под одного ногтя себе на ладонь.

Кроме мелких белых крошек, под ногтем оказались еще какие-то волокнистые, почти прозрачные, похожие… похожие…

И тут меня осенило. Да это же белая оконная краска и частицы дерева от рамы!

Что это может означать? Впрочем, как это – что? Только одно – девочка вовсе не собиралась ниоткуда прыгать. Наоборот! Она из последних сил цеплялась за раму, но, видимо, удар в солнечное сплетение оказался сильнее.

А ведь это – еще одно убийство, дорогие товарищи… Тут я вспомнила свою хотя и не обоснованную, но очень твердую уверенность в том, что убийца на свободе. Смерть Олега и Вали – без сомнения, между собой связаны. Это точно.

Если человек, убивший Олега Нестерова, и тот, кто столкнул из окна Валю Смирнову, – одно лицо, то… отыскав убийцу Вали, я найду и убийцу Олега. И совершенно очевидно, что это будет не Андрей Звягинцев, ведь он сейчас находится в тюрьме.

Главное на данный момент – добиться детального вскрытия. Ведь все уверены, что это – самоубийство, да и раны слишком характерные, никто не будет особенно старательно доискиваться других причин…

– Вы обратили внимание на частицы краски и древесные волокна под ногтями девушки? Похоже, она не так-то уж и хотела прыгать, – с самым простодушным видом обратилась я к патологоанатому.

– Какие еще частицы? – недовольным голосом спросил он.

– А вот – я совершенно случайно обнаружила – смотрю, лака вроде на ногтях нет, а тут что-то такое белое… А потом вы еще дали мне скальпель… так любезно с вашей стороны… я из-под одного ногтя ковырнула, смотрю – какие-то частички мелкие. Думала-думала, что бы это такое могло быть, а потом догадалась – наверное, краска и дерево. Или, может, не дерево? Не хотите ли сами взглянуть, у вас все-таки опыта побольше.

Моя дипломатия имела успех, и патологоанатом хотя и нехотя, но все-таки согласился «взглянуть».

Разумеется, он пришел к тем же выводам, что и я.

– Неужели это не самоубийство? – старалась я навести его на мысль.

– Да-а… похоже, что нет, – все еще не слишком уверенно промычал патологоанатом, рассматривая краску и дерево под увеличительным стеклом.

– Наверное, вскрытие позволит более точно установить причины смерти? – продолжала я осуществлять свой тайный план. – Там ведь делается такой серьезный анализ… химический состав крови, например, и все прочее… ну вам-то, конечно, лучше знать…

Однако эта маленькая лесть вдруг разбудила в душе патологоанатома большое самомнение, и он заупрямился, как перегруженный осел.

– Да что вы мне голову морочите! Причина смерти… Вы же видели рану на затылке, по-вашему, этого недостаточно? Нужны какие-то еще причины?

Пришлось снова пустить в ход дипломатию.

– Но ведь не всегда бывает так, что наиболее очевидная причина смерти и является настоящей. Наверняка в вашей обширной практике встречались случаи, когда человека, например, сначала отравили, а потом отвезли куда-нибудь на загородное шоссе и представили дело так, как будто бы он попал в аварию. Припомните, ведь наверняка было что-то подобное.

– Да-а… бывало… всякое, – замычал патологоанатом, окончательно убедив меня в том, что теперь-то уж вскрытие он будет производить со всем возможным вниманием.

Однако, не довольствуясь этим, я решила зайти к Мельникову и сориентировать его в нужном направлении. Бутылку коньяка я все-таки с собой захватила. Должна же быть в бочке дегтя хоть ложка меда.

– Ну, Татьяна! Ну, Татьяна! – Возбужденный Мельников бегал из угла в угол по кабинету и не находил слов. – Ну вот что ты со мной сделала, а? Мне через неделю дело в суд сдавать, а ты тут… Да еще самоубийство это… или как там теперь… убийство. Ну просили же тебя не лепить одно к другому.

– Но что же делать, Андрюшечка, если эти дела сами друг к другу липнут? Ведь если Андрей не виноват, значит, улики ему подбросили, а если подбросили, значит, кто-то хотел его подставить… Его подставили, а девушку, которая была к нему неравнодушна и, кто знает, возможно, знала что-то такое, что могло бы ему помочь, убрали. Как же тут не лепить? Ведь не просто так ее из окна вытолкнули. Ведь была же какая-то причина, наверное. Если…

– Если, если… У тебя одни «если». А факты где?

– Дай срок – будут и факты. Кстати, я вот хотела с матерью ее поговорить – не подскажешь адрес? Или хоть телефон?

– Да я тебе вообще больше ничего говорить не буду! Только сам себе проблемы создаю…

Но в конце концов нужный мне телефон я все-таки получила, в чем, собственно, и не сомневалась, несмотря на все вопли и ругательства, которые пришлось мне выслушать. Кроме того, я взяла с Мельникова твердое обещание, что он лично даст указание, чтобы вскрытие было проведено самым тщательнейшим образом, со всеми анализами, какие только могут осуществляться в таких случаях. Так что с этой стороны моя душа была спокойна. Оставалось только дождаться результатов.

Следующим пунктом моих круто изменившихся планов должен был быть разговор с матерью Вали. Но я понимала, что тут необходимо проявить максимальную деликатность. Ведь эта женщина только что узнала о смерти дочери. Наверняка она сейчас в шоковом состоянии. Однако, с другой стороны, основную часть информации, которая мне необходима, я смогу получить только от нее.

Я набрала нужный номер.

– Здравствуйте, могу я услышать Нину Николаевну?

– Да, я слушаю.

– Я бы хотела побеседовать с вами относительно… вашей дочери.

– Вы из милиции?

– Н-не совсем… Видите ли, я – частный детектив, в настоящее время занимаюсь расследованием дела, по которому обвиняется Андрей Звягинцев, одноклассник вашей дочери. А поскольку Валя… ей была небезразлична судьба Андрея, то я бы хотела более подробно узнать об их взаимоотношениях. Если этот разговор не будет вам в тягость, я была бы очень благодарна, если бы вы согласились встретиться со мной.

В телефонной трубке возникла небольшая пауза, после которой женщина на том конце провода, тяжело вздохнув, сказала: