Ополченец (СИ) - Криптонов Василий - Страница 4

Охотник ошибся в одном: я не рухнул. Сила твари усвоилась так же легко, как стакан кефира. И когда мы вернулись в деревню, я чувствовал себя так, будто был готов хоть сейчас принять участие в атлетическом троеборье.

* * *

Я и прежде догадывался, что с моим пребыванием в родительском доме что-то нечисто. Как и с самими типа-родителями. Нежных чувств ко мне явно никто не испытывал, моё присутствие здесь просто терпели. А теперь, утром, после очной ставки, наконец стало ясно, почему.

Никаким кровным родством здесь действительно не пахло. Меня, младенца, им просто втюхали на содержание. И за свои хлопоты они получали неплохую, по деревенским меркам, плату.

— Два мешка муки в год, — повторил я. — И отрез полотна. Что ж, если когда-нибудь возникнет вопрос о цене моей жизни, я смогу точно на него ответить… Так, ну на дворе у нас май. Расплатились с вами в начале года, следовательно, муку вы истратили ещё не всю. А полотно и с прошлых лет лежит про запас.

— На чёрный день, — всхлипнула типа-мать.

— Да. Я понял. Что ж, претензий к содержанию не имею. Вы ко мне, надеюсь, тоже. Счастливо оставаться.

Я вышел из затхлой приземистой избы. Чтобы никогда больше сюда не возвращаться.

Вышел, в чём был — крестьянской рубахе и штанах, подпоясанных верёвкой. Обуви у меня не было. Логично, в общем-то — для чего лежачему обувь? Штаны выдали, и то ладно.

— Ну что, готов? — спросил охотник, ждавший меня во дворе.

— Готов, — пробурчал я. — Слушай, тут, говорят, усадьба за лесом… Не по пути?

— Нет, — покачал головой охотник. — Нам в другую сторону. А на что тебе та усадьба? Знаю я её, граф Давыдов там живёт.

— Вот этот самый граф Давыдов меня во младенчестве в деревню и сплавил, как выяснилось. Хочется с ним потолковать.

Охотник хмыкнул. Пальцы побарабанили по кожаным ножнам.

— Ну, тут уже сам решай. Сила тебя позвала, отметила охотником. А теперь тебя мирское зовёт.

— А охотники что — все как один бессребреники, живут как монахи?

— Нет, — отчего-то смутился охотник. — По-разному живут. Но если пойдёшь сейчас в усадьбу — мне в другую сторону, и искать я тебя не стану. Дальше — сам.

— А ты-то куда?

— Я к ближайшему оплоту Ордена. Хабар сдать, присмотреть чего…

Охотник потряс мешочком, который висел у него на поясе. Там зазвякали кости. Я задумчиво потряс своим заплечным мешком. Там ничего не звякало, потому что помимо костей типа-родители на дорогу мне выдали — точнее, экспроприировал сам — половину каравая хлеба и четыре печёные картофелины. Подумав, прихватил ещё нож, которым типа-отец резал скотину. И глиняную посудину, выглядевшую покрепче. И огниво — спички здесь то ли ещё не изобрели, то ли для крестьянской семьи это слишком большая роскошь.

— И далеко этот оплот?

— Если пешком, то за полтора дня дотопаем, — почему-то улыбнулся охотник.

— А варианты? На лошади?

— Есть у меня одна лошадь… Только ты уж решай, со мной сейчас идёшь, или сразу в усадьбу?

— Уболтал, — вздохнул я. — Пошли, рабочие вопросы порешаем. А потом уж можно и графу в глаза посмотреть.

Кивнув, охотник в несколько взмахов руки изобразил очередной знак, который я на всякий случай запомнил — так же, как два предыдущих. Этот засветился голубоватым светом, потом вспыхнул так, что аж ослепил. И мы с охотником оказались…

— Это что⁈ — обалдел я.

Первое впечатление было — мы в колодце. Но впечатление оказалось обманчивым. Сруб был составлен не из брёвен, а из вертикальных жердей, и сквозь них просвечивало солнце. Снаружи доносились голоса, крики. Судя по звукам, кипела обычная деревенская жизнь.

Над головой была крыша из таких же жердей, правда, с просмолёнными щелями — чтобы дождь не заливал. Под ногами — земля. А впереди я увидел почти незаметную поначалу дверь без ручки — видимо, её предполагалось толкать.

— Присмотрись, — сказал охотник.

Я посмотрел, куда он указывает. На жердях изнутри были выжжены многочисленные знаки. Все они были похожими, с небольшими вариациями, но видно, что выжигали разные люди.

— Однажды и твой знак тут появится, — сказал охотник. — Если доживёшь.

— То есть, я смогу сам перемещаться вот так? — дошло до меня. — Это и есть твоя «лошадь»?

— Если доживёшь, — повторил охотник. И толкнул дверь.

Ну, тут он зря беспокоился. Помирать у меня в планах на ближайшую сотню лет не значится. Да я жить только начал! У меня ту-ду лист на тысячу лет вперёд заполнен. Если я в этом мире и помру, так только глубоким старцем, в личном дворце, в окружении как минимум десятка рыдающих юных красавиц.

Мы вышли из таинственной нуль-Т кабины в деревню, подобную той, где я жил. Только здесь народ явно был побогаче, дома смотрелись прилично, и их даже язык не поднимался назвать избами. Этакий коттеджный посёлок, с поправкой на эпоху.

Охотник решительно двинулся в направлении ближайшего одноэтажного строения. Над входом висела дощечка с грубо намалёванной хвостатой звездой.

— А это что за народное творчество? — поинтересовался я.

— Это знак нашего Ордена, — сказал охотник. — Орден падающей звезды.

— А чего сразу падающей?

— По преданию, охотники появились после того, как с неба упали звёзды, — объяснил охотник. И постучал в дверь. — Ну что, готов к посвящению?

Глава 3

— Всегда готов, — пожал я плечами.

Посвящение, надо сказать, торжественностью не отличалось. Процедура была скорее рядовая, дежурная.

Для начала дверь открыл ворчливый дядька с повязкой на одном глазу, который, видимо, до сих пор спал.

— Егор, ты, что ли? — буркнул он, увидев «моего» охотника. — Принесла нелёгкая.

— Я, Прохор, — усмехнулся обзаведшийся наконец именем охотник. — А ты чего тут скучаешь?

— Дежурство, — зевнул Прохор. — Устал, как собака, в дальних угодьях охотился. Так поди разбери, кто на кого! На одном восстановлении неделю без роздыху — думал, сдохну. Ещё и почтивесь хабар там бросить пришлось. Заходите, чего встали. Это кто с тобой?

— Новичок, — хлопнул меня по спине Егор. — Нашёл в дальней деревне, почувствовал. Представь, ему сила подчинилась без посвящения. Знак Меча дала.

— Новичкам везёт, — не слишком впечатлился Прохор. — Ты, юнец, не задавайся — дольше проживёшь.

— Да я вообще молчу, — пожал я плечами.

— Звать-то тебя как?

— Владимиром.

— Ишь, ты! — Вот тут Прохор остановился посреди сеней и как-то странно переглянулся с Егором. — В деревне, говоришь, нашёл?

— Там… непросто, — признал Егор. — Но нас-то ведь оно не касается?

— Твоя правда. Ну, идём.

Моих познаний хватало на то, чтобы понять: абы кого здесь Владимиром звать не будут. Ну так и я, как оказалось, не абы кто, а имею некое отношение к некоему графу Давыдову. И что-то подсказывает — вряд ли этот граф меня на помойке нашёл. Чую, тут отдельная интересная история закопана.

Строение состояло из нескольких смежных помещений, явно рассчитанных на единовременное пребывание как минимум десятка людей. Как я понял, нечто среднее между штабом и клубом. В одной из комнат, самой большой, стояли широкие лавки с соломенными матрасами, а на полу лежали тюфяки — здесь мог заночевать целый отряд в случае необходимости. В следующем помещении, которое являлось смысловым и физическим центром, находились русская печь и длинный стол с лавками по бокам. Здесь кашеварили и столовались.

И, наконец, в третьем помещении была устроена бухгалтерия. Шкафы с бумагами, стол с письменными принадлежностями и почему-то пнём.

Серьёзно, на столе с краю стоял самый натуральный пень. Может, пресс-папье такое, антуражненькое? Чёрт бы его разобрал…

Прохор уселся за стол. Открыл здоровенный гроссбух и, макнув перо в чернильницу, начал писать.

— Давайте с хабаром сперва.Чего у вас?

Егор вывалил на стол десяток костей из мешка.

— Угу, — не удивился Прохор и вывел в книге десятку. — Деньгами хочешь?