Позывной «Оборотень» - Трофимов Ерофей - Страница 8

Вернувшийся лейтенант открыл дверь, жестом указав ему, что майор может войти. Одарив жеманного сопляка мрачным взглядом, в котором легко читалось огромное желание придушить наглеца собственными руками, Хан вошёл в кабинет и, коротко козырнув, доложил:

– Господин генерал, майор Хан…

– Знаю, что ты Хан. Заходи и закрой как следует дверь, – устало усмехнувшись, приказал генерал Чу.

Такой тон не предвещал ничего хорошего. Зная это по опыту, майор молча вошёл в кабинет и, плотно прикрыв за собой дверь, подошёл к столу. Подчиняясь молчаливому жесту начальника, Хан опустился на стул и, подвинув к себе пепельницу, достал из кармана сигареты. Внимательно наблюдавший за ним генерал, усмехнувшись уголками губ, одобрительно кивнул:

– Похоже, мы слишком долго работаем в одной упряжке. Ты знаешь, что подобный тон означает долгий и серьёзный разговор, а я, глядя на твои приготовления, понимаю, что ты это уже знаешь.

– И что должна сказать мне эта преамбула? – настороженно спросил Хан.

– Только то, что когда мы с глазу на глаз, ты можешь смело говорить мне, что думаешь, а не то, что я хотел бы услышать. Кури, а я прикажу сварить нам кофе, – не меняясь в лице, ответил генерал, протягивая руку к селектору.

Дождавшись, когда адъютант вкатит в кабинет сервировочный столик с роскошным сервизом, генерал собственноручно разлил напиток по крошечным чашкам и, пригубив, одобрительно кивнул:

– Отлично! Если откровенно, я этого молодца только и держу за умение варить настоящий кофе. А в остальном туп как пробка. Да ещё и слухи разные из-за него среди офицеров бродят.

– Не проще тогда его задвинуть куда подальше? – пожал плечами Хан.

– Проще. Но какое мне дело до слухов? Или ты так не считаешь?

– Считаю. Главное не то, что думают другие, а то, что знаете вы, – кивнул Хан.

– Вот и я так думаю. Ну, а теперь давай поговорим о деле. Что удалось узнать о нападающем звере?

– Немного. Самое неприятное, что ни один эксперт не может назвать подходящую тварь. Но я уверен, что рядом с этим зверем стоит человек.

– Откуда такая уверенность?

– Пропало всё оружие. Даже штык-ножи. А уж такое дерьмо ни один уважающий себя боец подбирать не станет.

– Ты не очень высокого мнения о нашем оружии, – усмехнулся генерал.

– Я стараюсь быть объективным. Без идеологической шелухи.

– Слова опасные, но для офицера разведки вполне приемлемые. Но почему ты решил, что оружие не было забрано после? Другими людьми?

– Собаки взяли только один след. К тому же мои информаторы не сообщали о какой-либо военизированной группировке. Пусть даже маленькой.

– Ну, это ещё ни о чём не говорит. В этих местах дивизию можно спрятать, и ни одна собака не догадается, что она здесь вообще есть. Никогда не понимал, зачем одной стране такая огромная территория. Особенно если учесть, что её никто не осваивает.

– Русские оказались прозорливыми. Большая часть лесного массива планеты приходится на Россию и Южную Америку. Уничтожь они её, и мы давно бы уже задохнулись от выхлопных газов. Лес и запасы пресной воды, вот то, ради чего мы все казались здесь. Но сейчас против нас действует кто-то один. Возможно, это просто талантливый дрессировщик, а может быть, кто-то старательно делает вид, что имеет в помощниках зверя.

– Зачем?

– Люди глупы и доверчивы, генерал. И всегда готовы верить во всякие небылицы. Тот, кто делает всё это, очень точно рассчитал, что сможет таким образом запугать поселенцев.

– Он своего добился, – мрачно кивнул генерал. – Из поселений уже начали уходить. Пока только одиночки, но если так пойдёт и дальше, то скоро побегут семьями. Солдат удерживает только военное положение. Даже трусам не хочется быть гарантированно расстрелянными за дезертирство. Что собираешься делать?

– По-хорошему, нужно было бы вызвать сюда отряд спецназа и как следует прочесать все окрестные развалины. Заодно и фильтрационные лагеря пополнили бы. Посылать туда обычную пехоту бесполезно. Они уже напуганы, и не сумеют сделать всё, как надо.

– Ну, так давай вызовем, – усмехнулся генерал.

– Если только вы сами направите в штаб такую бумагу. Мои требования будут бродить из кабинета в кабинет года два, если не больше, – грустно усмехнулся майор.

– Да уж. Наша бюрократия от создания мира всегда была на высоте, – кивнул генерал. – Давай попробуем обойтись армейским спецназом. На это хватит и моих полномочий.

– Согласен. Главное, чтобы это были не местные солдаты и не обычная серая скотина.

– Ты думаешь, что там кто-то по-настоящему опасный?

– Человек, способный столько лет подряд уничтожать наших солдат и ни разу не попасться, просто должен быть опасным, по определению. Особенно если вспомнить, сколько человек было уничтожено при последнем нападении.

– Пожалуй, тут ты прав, – подумав, кивнул генерал. – Значит, на этом и остановимся. Начинай разрабатывать ход операции и порядок действий. Этой операцией командовать будешь ты.

Понимая, что разговор окончен, Хан одним глотком допил остаток кофе и, погасив в пепельнице сигарету, решительно поднялся. Задвинув на место стул, на котором сидел, майор коротко бросил руку к виску и, развернувшись, вышел из кабинета.

Каждый божий день на базе для новичков начинался неожиданно. Прапорщик Степаныч давно уже стал для них олицетворением всего самого плохого на этом свете. В очередной раз услышав его рёв, курсанты вздрагивали и дружно посылали в его адрес такие выражения, что трава под ногами жухла. За проведённую на базе неделю нормально, в постелях они ночевали только один раз.

Всё остальное время они ночевали в поле. Точнее, там, где нормальному человеку и в голову не придёт устроиться на ночь. Как выяснилось, полигон – это обнесённые забором из колючей проволоки пятьдесят квадратных километров земли, на которых можно было найти всё. Лес, болота, реку, скалы, даже подземные тоннели.

Исхудавшие, с ввалившимися от усталости глазами, небритые и нечёсаные, курсанты напоминали бледные подобия себя самих. Еле переставляя от усталости ноги, они плелись выполнять очередное задание, тихо проклиная собственную глупость и упрямство. Хотелось только одного. Упасть лицом в хрусткую, мёрзлую траву и уснуть, забыв про приказ и задание.

Но установленные на дороге ловушки и засады не позволяли расслабиться. То и дело, словно чёртик из табакерки, выскакивал неизвестно откуда один из инструкторов и, быстро внеся необходимые коррективы, так же бесследно исчезал. Попервости курсанты даже пытались определять, откуда появится инструктор в очередной раз, но очень скоро бросили это занятие. Слишком велика была усталость.

Уже трижды до нужной точки не мог добраться ни один из группы. Людей теряли каждые два-три часа. То кто-то подрывался на мине ловушке, то кто-то, упав, получал очередную вводную о сломанной ноге, то… В общем, всех причин отсеивания бойцов было и не перечислить. Доходило даже до анекдота. Отправившиеся по нужде в кустики девушки, в количестве двух штук, забыли оружие и были внезапно атакованы стаей одичавших собак. В итоге группа сократилась ещё на две единицы.

Понимая, что всё это не дурная фантазия инструкторов, а вполне возможное развитие событий, курсанты пытались анализировать свои ошибки, но, не имея нужного опыта, вынуждены были только тяжко вздыхать, признавая откровенный проигрыш. Внимательно наблюдавший за ними полковник только мрачно качал головой и кривился, видя их неуклюжесть и бестолковость. Наконец, не выдержав этого издевательства над собственной психикой, Иевлев вызвал к себе Степаныча и, кивая на монитор, решительно спросил:

– Как думаешь, есть смысл на них вообще время терять?

– Так ведь других-то всё равно нет, – пожал могучими плечами прапорщик.

– Наберём команду поздоровее. Может, хоть физически до наших ребят дотянутся, – горестно вздохнул полковник. – Сил моих нет на это безобразие смотреть. Не бойцы спецназа, а стадо баранов. Даже под ноги не смотрят.