Сага о халруджи. Компиляция. Книги 1-8 (СИ) - Петрук Вера - Страница 10

Драганы заметно расстроились. Поверили ли они Сейфуллаху или нет, было неясно, но больше опознавать трупы их не просили. Чужаки вдруг страшно заторопились. «Наверное, из-за солнца», – решил Арлинг, чувствуя, как первые утренние лучи касаются кожи. Еще полчаса, и светило установит свои правила игры, превратив пески в раскаленное золото, а воздух в обжигающее дыхание дневного зноя. Знали это и драганы, которые в спешке собирали оружие и разбросанные повсюду товары. Если ураган был делом рук их магов, то от него оказалось столько же проблем, сколько и пользы. Тюки с дорогими тканями были разорваны, сосуды с винами и напитками разбиты, а мешки с султанами рассыпаны на многие сали вокруг.

Похоже, что драганов все-таки интересовал выкуп. В живых оставили большинство купцов и переселенцев, которые искали лучшего места для жизни. За право путешествовать вместе с караваном Аджухам, истинный сын своего отца, брал немалые деньги. Обычные переселенцы богатством не отличались. «Интересно, чем будут платить за свою свободу они», – подумал Регарди, жалея, что потратил остаток ночи на бритье Вазира. Немного сна ему сейчас бы не помешало.

Пленников связали одной веревкой, выстроив друг за другом. Верблюдов в караване привязывали так же. Рядом послышалось возмущенное ворчание Сейфуллаха. Мальчишка был недоволен, что ему завязали глаза, однако так поступили со всеми пленными. Арлинга не тронули, но тщательно проверили его повязку, будто он мог из-под нее подглядывать.

Почувствовав под ногами потрескавшийся камень вместо мягкого песка, халруджи понял, что их повели по старой дороге. Вся Сикелии была прочерчена старыми, хорошо сохранившимися торговыми путями, которые остались от Древних, когда-то заселявших пустыню. Время Древних миновало, стерев их с лица земли жарким солнцем и песчаными бурями, но руины городов и сети разрушенных дорог еще напоминали о тех, кто когда-то повелевал пустыней. Если Арлингу не изменяла память, то на многие сали вокруг был только одна дорога – та, по которой они пришли. И вела она в Балидет.

Драганы сопровождали пленных верхом на лошадях, но теперь чужаков было немного. Регарди повсюду чувствовал кучеяров, которые медленно брели под палящим солнцем. «Наверное, бандиты разделились», – решил он. Большая часть отправилась вперед, в то время как связанных пленников осталась охранять всего дюжина всадников. Арлинг еще раз принюхался, но и другие чувства его не обманывали: драганов было мало. Лезвие, спрятанное в подошве сапога, неожиданно стало горячим, и Регарди захотелось коснуться гладкой стали. Сознание услужливо нарисовало в голове картинку того, что нужно было сделать. План казался идеальным.

Сначала он освободит себя и Аджухама. Один из драганов был неподалеку. Его можно убрать ножом, забрать лук и перестрелять других всадников. Регарди слышал, как ветер звенит тетивой, робко касается лезвия топора, приткнутого к седлу, играет лошадиной гривой. Одна часть Арлинга настойчиво склонялась к мысли о том, чтобы воспользоваться шансом немедленно. Ведь на самом деле ничего не менялось. Он по-прежнему халруджи и должен защищать Аджухама. Лошадь всхрапнула едва ли не над ухом, и Регарди даже не понял, как лезвие оказалось у него в ладони. Одно движение – и его руки свободны, второе – нож в горле врага, третье – он на коне, четвертое – Сейфуллах рядом с ним. Но другая часть халруджи – та, которая родилась здесь, в Сикелии, – оказалась сильнее. Осторожно спрятав лезвие в рукаве, Регарди решительно отбросил мысль о побеге. Он подождет. Его учили ждать.

Тем временем, идти стало труднее. Солнце пекло невыносимо, и Арлинг глубоко пожалел, что так беспечно подарил свой головной платок буре. Пленники шли медленно, но их никто не подгонял. Более того, драганы проявили милосердие, выдав им по порции воды и вяленого мяса. Решив, что доверять бывшим соплеменникам не стоит, Регарди ограничился тем, что смочил губы водой. Он слышал, что рабам часто подмешивали в воду наркотики, которые притупляли чувства, делая людей похожими на баранов.

Когда халруджи поделился опасениями с Сейфуллахом, тот лишь фыркнул, проглотив и его порцию тоже. Если Регарди просто хотелось спать, то каково было Аджухаму, которого должны были терзать рана на ноге и жуткое похмелье. Мальчишка шел впереди на расстоянии саля, и халруджи чувствовал, какой неровный у него шаг. Если рану не обработать, как следует, она загноится. А в жарких условиях Сикелии это верный способ стать калекой. И будет их двое. Одноногий господин и его слепой слуга.

Регарди было жаль Сейфуллаха. Что бы ни случилось с ними дальше, на деловой репутации молодого купца лежало несмываемое пятно позора. Захват каравана был самой большой неудачей, которая могла настигнуть кучеяра. Гильдия не прощала провалов. Если их выкупят, Рафика, скорее всего, отошлет сына из города, и Сейфуллаху придется уступить право наследства своему дяде, Сокрану Аджухаму, который пользовался поддержкой фермеров и военной верхушки Балидета.

Они все шли и шли, и мысли Арлинга переметнулись к иману. Вот по кому он действительно скучал все эти месяцы. Школа учителя стала его семьей – второй по счету. Правда, если из первой он сбежал сам, то из второй его прогнали. «Опять ты преувеличиваешь, Лин», – сказал бы иман, если случайно подслушал бы его мысли. Но учитель был далеко, в Балидете, а халруджи, как никогда, нуждался в его совете.

– Эй! – закричал он всаднику, который, казалось, уснул, уморившись в доспехах под палящими лучами солнца.

На него обратили внимание не сразу.

– Чего тебе? – буркнул драган, подъезжая ближе.

– У юноши ранена нога, – сказал Регарди, указывая на притихшего Сейфуллаха. – Он не сможет долго идти. Разрешите ему ехать в обозе.

Халруджи почувствовал на себе сердитый взгляд Аджухама, но у мальчишки хватило ума не вмешиваться.

– А может его лучше отпустить? – хмыкнул драган. – Что думаешь, господин Заботливый?

Арлинг счел за лучшее промолчать, изобразив испуг и покорно опустив голову. Если драган захочет причинить Сейфуллаху зло, то только облегчит выбор халруджи. Однако всадник и сам заметил, что мальчишка хромает, замедляя движения всей группы. Спешившись, чужак приблизился. Пальцы халруджи привычно обхватили рукоять ножа. Регарди стоял на расстоянии вытянутой руки от драгана и внимательно слушал его движения. Любой неверный жест и…

Чужак склонился над ногой Сейфуллаха. Так пастух проверяет раненую скотину, размышляя отдать ее мяснику или отвести к знахарю.

– Я тебя развяжу, будешь держаться за мою лошадь, – наконец, проворчал он.

Драган был явно раздосадован, но Арлинг услышал в его голосе странные нотки. «Ты извиняешься перед нами», – с удивлением подумал Регарди, ломая голову над непонятным поведением всадника. Наверное, из-за похмелья Сейфуллах выглядел действительно жалко.

– Обозы ушли вперед, мы их не нагоним, – как бы в оправдание добавил драган, чем убедил Арлинга в двух вещах. Во-первых, стало ясно, что идти им еще долго, а во-вторых, складывалось впечатление, что пленники нужны были разбойникам живыми, и, очевидно, их хороший вид имел немаловажное значение.

Солнце давно вошло в зенит, а присыпанные песком камни под ногами все не кончались. Халруджи чувствовал, как Сейфуллах подволакивал раненую ногу, повиснув на лошади драгана, как тяжело дышал купец, идущий сзади, как обливалось потом его собственное тело, которое больше всего на свете хотело окунуться в сладкое озеро сновидений. Иногда ему казалось, что он засыпал на ходу, так как звуки и запахи неожиданно обретали иную плотность, превращаясь в зыбкие фантомы дрожащих под раскаленным солнцем песков.

Наверное, Регарди все-таки уснул на ходу, потому что не заметил, как безмолвие пустыни сменилось лавиной разнообразных звуков, среди которых выделялся один, сразу привлекавший внимание.

Балидет шумел, словно встревоженный улей. Они были еще далеко, но Арлинг узнал его. Ни с чем несравнимый аромат человеческой жизни – такой притягательный и отталкивающий одновременно – цеплялся за барханы, словно спустившийся с гор туман. Балидет звенел и шептал, вторя ветру, который, играя с флагами и вымпелами, свободно носился над городскими башнями. Регарди много раз рисовал в воображении возвращение домой, но даже в худшем кошмаре не мог представить, что это произойдет именно так.