Сквозняки - Фомичев Сергей - Страница 2

Выхожу на Кропоткинской. Перед носом громадина ХХС. Беру правее, на бородатого мужика. Памятник то ли Марксу, то ли Энгельсу — не понять, потому что поверх настоящего имени масляной краской выведено «Пётр Кропоткин». Мне плевать на бородатые разборки, иду мимо. Оглядываюсь. Мои недоброжелатели шустро перебегают дорогу на красный свет. И ни одного чёртова гаишника поблизости, ни одного нувориша на бронированном мерсе, чтоб раскатать наглецов по асфальту.

Быстрым шагом иду по Остоженке в сторону «Парка культуры». Оба преследователя спокойно идут вслед за мной. Бомж давно скинул лохмотья и теперь больше похож на инженера. Проныра то и дело лазит рукой за пазуху. Проверяет пистолет? Похоже. Будет стрелять? Среди старой застройки прохожих не много. Может и будет. Перехожу на бег. Ещё немного…

Сбавляю лишь в толчее подземного перехода. Здесь не разбежишься — народу полно, да и внимание привлекать не стоит — остановят менты, начнут прописку спрашивать, билеты требовать. А где я их возьму, билеты-то?

Проныра стрелять не рискует. Однако, что делать дальше?

Пятнадцать лет — хороший возраст. Уже нет доверчивого ребёнка, но ещё и не вылеплен системой забитый, загнанный на кухни и в курилки человек страха. У меня хватило ума сохранить обретённое знание в тайне от всех, и не достало осторожности тут же о нём забыть.

Правда корысти от открытия оказалось не много. Разве что экономия на билетах. Но не будешь же к родственникам каждый день ездить — подозрение вызовет, да и зачем? Ну так, катался на «квадрате» погулять — в Волгограде тусовка поживей смотрелась, не то что в Саранске. Тусовался — да, но близко ни с кем не сходился. Ни там, ни дома.

Я обладал сокровенным знанием и это накладывало отпечаток на мои отношения с людьми. В школе я превратился из общительного, настырного и бойкого мальчишки в угрюмого замкнутого индивидуалиста. Во дворе и вовсе перестал появляться.

Тайна встала между мной и сверстниками, она варилась внутри меня, ломая прежние черты характера… Но она же дисциплинировала, заставляя следить за словами и поступками. Магнитофонные катушки, спортивные сборы, соревнования, игры, книги перестали иметь значение. Впрочем, нет, книги остались, но отстранившись от прежних друзей, я перебрался в читальный зал городской библиотеки, где и поглощал томами научную фантастику в полном одиночестве. Приятели не заметили потери, а девушки тогда ещё не слишком интересовали меня.

Всё эти изменения в себе я, конечно же, осознал значительно позже, а тогда мне просто казалось, что я взрослею.

Года через два я настолько свыкся с существованием лазейки в пространстве, что перестал принимать её за чудо. Это как с моим первым кассетником. Сколько я копил, сколько ждал покупки. И вот она, «Легенда 404» — чёрное совершенство, на моём столе. Первые дни я ложился спать и вставал с мыслями о ней. Но прошёл всего месяц и обладание магнитофоном стало чем-то обыденным. Воротами я наслаждался дольше, но всё равно — приелось. Приелось чудо. А вот характер так и остался нелюдимым.

Когда я стал чуть постарше, феномен открытых мною ворот начал интересовать меня, так сказать, с научной точки зрения. Я пытался познать их тайну. Физика, доступная моему пониманию, хранила гордое молчание. Я увлёкся психологией, эзотерикой, мистикой, восточной философией…

Впрочем тогда многие увлекались подобной лабудой, время было такое: Союз распался, сбережения пропали, запахло безработицей, нищетой… плодились секты.

Я посещал собрания каждой секты, что добиралась до нашего города, мотался в Волгоград. Я слушал проповеди и искал в них ответ. Ответа не находилось, а спрашивать напрямик я остерегался. Возможно поэтому ни одна из сект меня в свои лапы не получила.

Армия не сделала из меня коллективиста. Оба года я успешно пересидел на глухой таёжной точке — единственный срочник среди трёх офицеров и прапора. Нечего и говорить, что четыре начальника беспробудно пропили весь мой срок, оставив на меня заботы по обороноспособности страны. Что ж, я в накладе не остался — освоил редкие в те времена компьютеры и системы спутниковой связи.

Мне стукнул двадцать один год, когда я понял, что всё это время валял дурака. Вместо того, чтобы искать другие ворота, я раскрывал природу единственных известных мне. Да чёрт с ней, с природой! Какая мне разница, как это работает…

Идея, что ворота могут быть не одни, родилась у меня в магазине за разглядыванием модного органайзера на форзацах которого помещались схемы метрополитенов. В разных городах станции носили одни и те же названия: Комсомольские, Автозаводские, Пролетарские, Московские, Пушкинские, Парки Культуры… «А что, если…» — подумалось мне и я поспешил заплатить за дорогую игрушку.

Мне не терпелось побыстрее опробовать новую гипотезу и я собрался в дорогу. Ближайших к Саранску мегаполисов обладающих подземкой было два: Горький и Куйбышев. Но в Куйбышеве метро только-только начали строить и три его действующие станции, расположенные к тому же на самой окраине города, не вызывали у меня энтузиазма. В Горьком метро начиналось от вокзала и было раза в три длиннее. Сделав выбор, я поспешил на вокзал.

Поезд «Куйбышев-Ленинград» неспешно полз по задворкам империи, вставая на каждом разъезде, а я всю ночь ворочался в духоте и пыли плацкартного вагона.

С десяти утра и почти до самого вечера я катался туда-сюда по единственной ветке горьковского метро, но у меня ничего не получалось. Я был слишком взволнован, ожидая чуда, и не мог настроиться на переход. Но стоило мне решить что идея не больше чем бред, как я оказался в Москве.

— Получилось! — заорал я в восторге посреди переполненного вагона, следующего куда-то на Ждановскую.

Действительно получилось. Я прыгал из Горького в Москву, из Москвы в Ленинград, в Новосибирск… Вот это да! Не случайная дыра между Саранском и Волгоградом — здесь открывались совершенно иные перспективы.

Метро всё же было далеко не везде. Зато троллейбусов и трамваев сколько угодно. Я принялся скупать в магазинах транспортные схемы городов. В те годы их продавали в избытке и единственное чего нельзя было найти, так это схему своего города. Но Саранск я и без того знал неплохо.

Продавцы, принимая меня за молодого, но уже чокнутого коллекционера, стали подсказывать места книжных развалов и сообщать о новинках.

Итак, я обложился картами, вырвал из тетради разворот. Наивный! Лист закончился через минуту. Названия остановок во всех городах поражали однообразием: больницы, Ленины, школы, Гагарины, универсамы… Мне не составило труда найти навскидку пары в двух любых городах.

Пространство расползалось передо мной, как передержанная в хлорке простыня.

3.

Решаю, что сброшу хвост на кольцевой линии — трое ворот там следуют плотно друг за другом, и это даёт мне возможность маневра. Гоблинов, а именно так я окрестил своих преследователей, всего двое, так что если даже им известны все мои отнорки, пусть попробуют угадать в котором из них я скроюсь.

Втискиваюсь в переполненный поезд, прислоняюсь к бортику у входа. Бомж с Пронырой устраиваются в соседнем вагоне, их хорошо видно через стекло. Однако я поворачиваюсь к ним спиной. Главное сейчас не расслабляться, не впадать в привычный лёгкий транс, что помогает мне пробивать пространство. Сейчас нужно, напротив, зацепиться взглядом за реальность, за окружающих, не то вынесет не туда. Со мной не раз так случалось, когда я неожиданно проваливался в другие ворота. Это как мимо своего дома в задумчивости пройти, или этаж перепутать. Бывает.

За хмурые лица пассажиров цепляться неохота. Выбираю красивую девушку, что стоит напротив меня и читает. Стараюсь думать только о ней. Красивая. Что она там читает? Вот хорошо бы отдохнуть с ней на море, лучше на Адриатическом. Умная. Не детектив читает, не любовный роман, судя по обложке что-то философское. Фигурка — ах, ах, какая фигурка. Студентка? Молоденькая…