"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Джордж Маргарет - Страница 81

Тяжело отдуваясь, прелат нависал надо мной. Неужели я, не поморщившись, проглотил то, что он сказал? Как у него язык повернулся назвать Анну глупой простушкой! Однако я заметил, что кардинал не сводит с меня глаз.

— …без дозволения своего батюшки. Я заявил… — тут он вытянулся в полный рост, надувшись, как свиной бурдюк, — вот что: «Ваш отец будет страшно разгневан, поскольку он, как мне известно, уже сговорился о другой, гораздо более подходящей для вас помолвке». Тут парень побледнел и смутился, как ребенок… Ваше величество, вам дурно?

Уолси озабоченно бросился ко мне, но я, невзирая на головокружение, сумел дойти до ближайшего кресла и опустился в него.

— Нет… Прошу вас, продолжайте, — отрывисто проронил я.

— Да, да. Мне пришлось пристыдить его, но в конце концов он признал мою правоту. Пришлось даже пустить в ход угрозы. Он сказал, что они с леди Болейн… минутку, лучше я точно воспроизведу его слова: «Наш роман зашел столь далеко и о нем знало так много достойных свидетелей, что я не представляю, как можно теперь отказаться от нее, не погрешив против совести». На что я возразил…

Неужели он овладел ею? Не этот ли грех Уолси имел в виду? Я с силой вцепился в резные подлокотники, и их острые завитушки больно впились мне в пальцы.

— …«Вам, безусловно, известно, что мы с королем легко справимся с таким мелким делом. Ведь нам приходилось вести переговоры с императором и составлять документы…»

— Понятно, Уолси. Ближе к делу…

Он явно расстроился, что ему не дали напомнить о своих дипломатических победах. Но я, в отличие от бедняги Перси, мог запретить Уолси пускаться в бесконечные похвальбы. На мгновение я даже посочувствовал юнцу.

— Генри распустил нюни. Заявил, что любит простушку. Утомительное поручение, ваше величество. Он продолжал нудить о любви и готовности во что бы то ни стало жениться на своей избраннице. Пришлось послать за его отцом. Вот так-то! — Он усмехнулся, потерев рукой щеку. — И этого оказалось достаточно! Граф прибыл из Нортумберленда и отчехвостил отпрыска прямо в моем присутствии. Не вспомню точно всех выражений, но, главное, он пригрозил лишить сынка наследства, ежели тот будет настаивать на таком мезальянсе. Он называл Генри «заносчивым, самонадеянным и наглым распутником», который «злоупотребляет собственным положением»… и тому подобное.

— Но что же далее?

— Да ничего особенного, отец забрал его домой, — сказал Уолси, пожав плечами.

Он прошел в дальний конец кабинета, но уходить не собирался и взял грушу из серебряной вазы с фруктами. Смачно надкусив сочную мякоть, кардинал вернулся на место с самодовольной улыбкой. Грушевый сок вытекал из правого уголка его рта и струился по подбородку.

— Госпожа Болейн, — продолжил он, чавкая переспелым плодом и проглатывая слоги, — жутко разозлилась. После отъезда Перси она позволила себе закатить несколько неподобающе бурных сцен, показав свой дикий нрав. Посему я приказал ей покинуть двор. — Он изящно положил огрызок на серебряное блюдо. — И отослал домой. В Хевер.

Анна уехала! Ее здесь нет!

— Понятно, — пробурчал я.

— Она угрожала мне, — усмехнулся Уолси. — Извергая проклятия, заявила, что если когда-нибудь я окажусь в ее власти, то она сумеет отомстить. Какое дитя! — Он вдруг умолк, явно встревожившись. — Ваше величество! Не правда ли, смешно подумать, что какой-то соплячке взбрело в голову говорить…

— Да, да! — резко прервал его я. — Очень смешно!

Что она за женщина? Я уже понял, что госпожа Болейн не ребенок.

— Забавно… — повторил я, поднимаясь с кресла и не зная, что еще сказать.

Почему-то мне вдруг стало важно, чтобы Уолси ничего не узнал, чтобы он ничего не заподозрил…

— Вы отлично справились с моим поручением. Я благодарю вас. А теперь обсудим письма венецианских купцов…

После его ухода я начал бродить по комнатам. Анна в Хевере. Хевер находился в наших охотничьих угодьях, в дне езды от Лондона. Я поеду туда. Завтра! Нет, надо хорошенько подготовиться. Тогда послезавтра.

Не смея прекословить, Уолси не сообщил мне последней подробности, о которой я узнал много позже: Анна проклинала меня так же, как кардинала. Она испытывала к нам одинаковую ненависть.

XXXIII

Обычно, отправляясь на охоту, я брал с собой несколько слуг. Но в тот раз решил отказаться от большой свиты и взять только Уильяма Комптона и двух грумов. Желая, чтобы все прошло хорошо, я загодя — на целый день раньше выезда — распорядился на конюшне насчет лошадей и снаряжения.

Утром я проснулся задолго до рассвета. Лежа в кровати и глядя на светлеющее небо, я возблагодарил Господа за то, что Он послал нам ясный день. Я лежал и думал об одном: «Сегодня я увижу ее. Сегодня поговорю с ней. Сегодня привезу ее обратно».

Я не размышлял о том, что скажу Анне, не заучивал фраз. Обычно дар слова не покидал меня, при случае я всегда находил нужные выражения и не любил заранее готовить речи, поскольку они могли оказаться неуместными. Я представлял себе лицо Анны, когда она узнает, что ее приглашают ко двору. Как она будет рада! А потом… по возвращении… она станет моей любовницей. Ее черные волосы раскинутся на подушке, и я зароюсь в них лицом… Радость бушевала в моем сердце. Матерь Божия, когда же взойдет ленивое солнце? Я не смел подниматься раньше времени, боясь разбудить Генри Норриса, слугу, спавшего на тюфяке за моей кроватью. Моя постель будто держала меня в плену.

Наконец пробило шесть. В этот час, как обычно, появились камердинеры, чтобы развести огонь. Затем пришли гардеробмейстеры и принесли мою одежду, должным образом согретую. Норрис зашевелился на своем тюфяке и, поднявшись, сонно побрел к двери. Новый день вступал в свои права.

К восьми часам, после завтрака, я уже был в седле. Меня сопровождали Комптон и два грума. Мы рано выехали, однако прибудем в Хевер только во второй половине дня. А по пути придется сделать остановку и для вида поохотиться, что может досадно задержать нас.

Несмотря на июль, день обещал быть прохладным. Над нами сияло безоблачное небо, под легким ветерком волновались травы и трепетала листва могучих дубов.

Какой свежестью дышало все кругом! Обильные дожди последних двух недель оживили поля и рощи, подарив им вторую весну. Зеленела густая трава, солнце с трудом пробивалось сквозь многослойные кроны больших деревьев, его лучам удавалось лишь окрасить их в изумрудный цвет. В лесу стоял влажный туман, а когда мы скакали по лугам, его сменяла ясная прохлада.

И вот я поднялся на холм над Хеверским замком и глянул на него сверху. От замка в нем было одно название, на самом деле моему взору открывался укрепленный, но небольшой манор. Его окружал ров шириной футов в десять, который подпитывала речка. Вода журчала и поблескивала на солнце. В поместье я никого не увидел. Может, хозяева уехали? Я помолился, чтобы это было не так. Но по мере приближения к особняку я все больше падал духом. Дом выглядел совершенно нежилым. Видно, зря я проделал этот путь. Однако предварительное уведомление о визите короля повлекло бы за собой званый прием и прочие нежелательные церемонии.

Подъездной мост был опущен. Проехав под аркой, мы попали в пустой, вымощенный булыжником двор.

Я пригляделся к окнам. За стеклами не наблюдалось никакого движения. Из открытой боковой двери появился большой серо-рыжий пятнистый кот и неторопливо прошествовал вдоль стены. Мы оказались в затруднительном положении. Наши лошади били копытами и беспокойно прохаживались по каменной вымостке, поднимая изрядный шум. Но он, похоже, никого не обеспокоил.

— Комптон, — наконец велел я, — выясните, дома ли виконт Рочфорд.

Я понимал, однако, что если бы он был дома, то уже давно выскочил бы во двор с бурными изъявлениями радости по поводу нашего приезда. Уильям спешился и постучал в щербатую дверь главного входа. Дверной молоток издал печальный звук, но открывать не спешили. Повернувшись ко мне, слуга беспомощно развел руками и направился к своему коню. Тут дверь со скрипом отворилась. Оттуда выглянула старуха. Комптон живо подскочил к ней.