"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10 (СИ) - Джордж Маргарет - Страница 7

Страдая от тирании нового правителя, многие бежали и присоединились к отцу в Бретани. Вскоре у него образовался приличный двор. А в Англии недовольство выросло до такой степени, что мятежники попросили отца вернуться и заявить свои права на корону.

Первую попытку он сделал в 1484 году; но судьба обернулась против него, и Ричарду удалось захватить и казнить нашего главного сторонника, герцога Бекингема. В следующем году опять сложилась подходящая обстановка, и отец решил больше не медлить, опасаясь ослабления поддерживающих его сил. Он приказал поднять паруса, пересек пролив и высадился в Уэльсе с армией всего в две тысячи человек — против десяти тысяч Ричарда III.

Что побудило его пойти на такой шаг? Я отлично знаю семейную легенду, однако не менее хорошо мне известны предельная пассивность и осторожность отца, его подозрительность и медлительность. И все же в свои двадцать восемь лет он не побоялся рискнуть всем — и главное, собственной жизнью — ради того, что представлялось безнадежным предприятием. Две тысячи против десяти тысяч.

В Уэльсе его встретили с восторгом, к нему начали стекаться толпы людей, увеличив число приверженцев Тюдора до пяти тысяч, хотя силы Ричарда по-прежнему превосходили их вдвое. И все же отец спешно повел своих солдат в поход по золотистым августовским полям, и в итоге противники сошлись в нескольких милях от Лестера на поле Босворта.

Там произошла ожесточенная битва, причем часть войск Ричарда не подоспела вовремя. И без них сражение было проиграно. Ричарда убили, причем множество ран нанесли ему предавшие его сторонники, когда он устремился в атаку на отца.

Говорят, в пылу сражения с головы Ричарда слетела корона и упала в колючие кусты утесника, а отец под восторженные возгласы «Король Генрих! Король Генрих!» извлек ее оттуда и водрузил на свою голову. Я сомневаюсь, что все произошло именно так, но как раз подобного рода истории распространяются с завидным упорством, и в результате все начинают в них верить. Незатейливые байки нравятся людям, и они, не желая вникать в сложную суть событий, предпочитают давать им простое и обнадеживающее толкование. Им хочется верить в то, что кто-то стал королем благодаря знамению, а не из-за нерешительной или неудачной атаки. Так и попала наша корона в кусты.

На самом деле отцовский путь к престолу был тернист. Несмотря на победу в Босвортской битве и корону, по вмешательству высших сил упавшую в заросли, многие смутьяны могли попросту не признать Генриха Тюдора. Да, в его жилах текла королевская кровь, он укрепил свое положение браком с дочерью покойного монарха из дома Йорков, но твердолобых йоркистов было нелегко умиротворить. Они желали, чтобы на трон взошел чистокровный Йорк (хотя таковых уже не осталось), и никто другой их не устраивал.

Так начался период заговоров и предательских убийств. Изменники надеялись «воскресить» задушенных сыновей Эдуарда IV (братьев моей матери). Они не посмели «оживить» старшего, Эдуарда; даже им не хватило наглости. И остановили свой выбор на младшем, Ричарде. Каждая заговорщическая фракция подобрала изрядное число светловолосых парнишек, намереваясь выдать кого-либо из них за наследника Йорков.

Первым стал Ламберт Симнел. Ирландцы короновали его под именем Ричарда IV. Отца это позабавило, и он спокойно отнесся к самозванцу. Разбив мятежников в 1487 году в битве при Стоук-Филде, он отправил Симнела поваром на королевские кухни. У горячих печей его амбиции быстро растаяли.

Следующий, Перкин Уорбек, оказался менее забавным. Его приветили шотландцы и обеспечили высокородной супругой. Отцу пришлось казнить его.

И тем не менее восстания не прекращались. В стране еще оставалась бездна заговорщиков и мятежников. Что бы отец ни делал, всегда находились недовольные, тайно стремившиеся свергнуть его с престола.

В конце концов их происки измучили и ожесточили его. Теперь мне многое стало понятным в поведении отца. Непрестанные козни лишили его молодости (как он однажды сказал: «С пяти лет я жил либо пленником, либо изгнанником»), и даже когда Генрих VII, по общему мнению, завоевал свое право на спокойное царствование, его не оставили в покое. Многим хотелось сбросить его с трона, а лучше всего попросту похоронить.

Отец женился на дочери своих заклятых врагов. Он не испытывал уважения к Эдуарду IV, однако дал торжественный обет в соборе Ренна, что если его вторжение в Англию пройдет успешно, то он женится на Елизавете, дочери Эдуарда.

Почему? Исключительно потому, что она являлась наследницей дома Йорков, а он — дома Ланкастеров. Он никогда не видел будущую жену и ничего не знал о ее внешности и склонностях. Она могла оказаться горбатой, косоглазой или рябой. Однако женитьба на ней положила бы конец войнам. И только это волновало его.

Как я уже говорил, мой отец презирал Эдуарда IV. И неудивительно, ведь тот пытался убить его и вдобавок казнил Оуэна, приходившегося Генриху дедом. И все же он согласился взять в жены дочь врага… Отец понимал требования времени. Убийство некоторых людей подобно возделыванию сада: надо удалять сорняки и мелкие боковые побеги, иначе в дальнейшем они могут погубить большое дерево, что вы заботливо выращиваете.

Я положил этому конец. Теперь никому в Англии не грозит тайная смерть. Нет больше удушений подушками, отравлений или кинжальных ударов в полночной тьме. Полагаю одним из великих достижений моего правления то, что эти варварские преступления навсегда ушли в прошлое.

Но я начал рассказывать об отцовской женитьбе. Елизавету, дочь Эдуарда, вывезли из тайного убежища (где она с матерью скрывалась от яростного гнева Ричарда III) и доставили к отцу в качестве одного из военных трофеев.

Вот так Елизавета Йоркская обвенчалась с Генрихом из дома Ланкастеров. Придворные художники создали для них особый герб: красно-белую розу Тюдоров, в коей сочетались цвета обоих родов. Не прошло и года, как королева произвела на свет желанного наследника. Его назвали Артуром, дабы избежать «узаконенных» имен (Генрих у Ланкастеров, Эдуард и Ричард у Йорков) и оживить в памяти народа образ легендарного вождя бриттов. Столь славное имя не могло никого задеть и одновременно вселяло прекрасные надежды.

Потом родились и другие дети — Маргарита, названная в честь отцовской матери, затем я. (Родители сочли безопасным дать третьему ребенку родовое имя Генрих.) После меня появились Елизавета, Мария и Эдмунд. И еще одна принцесса… Я не могу вспомнить ее имя, да и успели ли окрестить младенца… Она прожила всего два дня.

Отец мой женился в двадцать девять лет. К его сорока годам в живых остались четверо детей — два принца и две принцессы, — и упрочение новой династии не вызывало сомнений.

Мне рассказывали, что Генриха VII считали красивым мужчиной. Народ любил его. В нем видели отважного искателя приключений, а в Англии всегда привечали благородных разбойников и героев. Его встретили восторженно. Но с годами восторги поутихли, подданные разочаровались в своем короле. Отец явно не оправдал ожиданий. Он не отличался ни грубоватым добродушием Эдуарда, ни суровой простотой воинствующего монарха. По образу мыслей и взглядам его с трудом можно было назвать англичанином, ведь бо́льшую часть своей жизни он провел за морем либо в Уэльсе, что пагубно сказалось на его характере. Он с излишним недоверием относился к людям, они чувствовали это, и в конце концов он потерял их любовь.

Я описываю отца, подобно любому другому летописцу стараясь отметить, как он выглядел и как правил. Конечно, будучи ребенком, я многого не замечал и не понимал. Помню, король был высок и худощав. Однако видел я его редко, а уж о разговорах с глазу на глаз не могло идти и речи. Порой ему приходило в голову нанести своим четырем отпрыскам неожиданный и неофициальный визит, и тогда он вдруг появлялся в наших покоях. Мы с трудом терпели такие посещения. Он прохаживался по нашим залам, точно генерал, инспектирующий свои войска, проверяя наши успехи в латинском или арифметике.