Слишком поздно - Гувер Колин - Страница 8

Прогоняю мысли о нем и смотрю на Слоун. Раз этот день вполне может стать последним для меня, то я возьму от него все.

– Я должна тебе кое в чем признаться, – смущенно произносит Слоун.

– В чем же?

Она пристегивается и кладет руки на колени.

– У меня нет денег.

Я чуть не смеюсь, но если честно, то мне ее даже жаль.

– Угощаю, – говорю, потому что угостил бы ее в любом случае. – А если бы я не повел тебя обедать, как бы ты тогда поела?

Она пожимает плечами.

– Обычно я не обедаю. Обед стоит денег, а с деньгами у меня пока что негусто. Коплю на одно важное дело.

Сказав это, она отворачивается и смотрит в окно. Ясно, значит, объяснений, на что именно она откладывает деньги, не будет. Давить не стану. Впрочем, знать, почему ей не на что есть, я хочу.

– А чего у Эйсы денег не попросишь? У него-то есть. Спорим, он бы не дал тебе голодать.

Слоун качает головой.

– Не нужны мне его грязные деньги. Лучше уж голодной быть.

Я не отвечаю. Не хочу напоминать, что я для нее подельник Эйсы, а значит, и угощу ее на те же грязные деньги. Поэтому меняю тему, решив поговорить о чем-нибудь легком.

– Расскажи о брате, – прошу я, направляя машину в сторону автомагистрали.

– О брате? – переспрашивает Слоун. – О котором? У меня их два было.

– О том, у которого аутизм. Я про эту болезнь мало знаю. В Сакраменто по соседству со мной жил парнишка, который ею страдал. Я думал, это не лечится, но ты говоришь, что у твоего братишки был аутизм… То есть все прошло?

Слоун опускает взгляд, сцепив руки на коленях, и тихо произносит:

– Такое правда не лечится.

Но ведь она сказала «был аутизм». Или… ее брата больше нет. Вот я баклан. На хрена вообще заговорил об этом?

– Прости. – Я порывисто стискиваю ей ладонь. – Соболезную.

Слоун снова кладет руку на колено и откашливается.

– Ничего страшного, – вымученно улыбается она. – Это было давно. И потом брат, к несчастью, страдал не только аутизмом.

Тем временем мы подъезжаем к рестику. Останавливаюсь на парковке и глушу мотор. Сидим неподвижно. Слоун, наверное, ждет, что я первым выйду из машины, но чувство такое, будто я испортил ей настроение.

– Ну вот, я взял и обломал все веселье, – говорю. – Не знаешь, как мне загладить вину?

Слоун тихонько смеется.

– Выведем игру в писанину на новый уровень, – предлагает она. – Попробуем немного развеяться. Пока едим, можно не писать, а говорить что-нибудь, не думая.

Я киваю и жестом указываю на рестик.

– После вас, – говорю. – Моржовые бивни затуманивают мне взор, как шоколадный пудинг.

Слоун со смехом открывает дверь.

– Одноногие тигровые акулы полезнее овощей.

Глава восьмая

Эйса

– Джон!

Мобила чуть не ломается – так сильно я ее стиснул. Я вдыхаю через нос и выдыхаю ртом, пытаясь успокоиться и не пороть горячку.

– Джон!

Наконец он с грохотом поднимается ко мне по лестнице. Входит и говорит:

– Какого хрена? Уже посрать нельзя…

Я смотрю на экран телефона с данными GPS.

– Что за адрес: 1262 по Рикер-роуд?

Джон смотрит в потолок, барабаня пальцами по косяку.

– Рикер-роуд, – бормочет он себе под нос. – Там кафешки вроде. – Потом вбивает адрес в поисковик у себя на смартфоне. – А че? Еду заказал?

Мотаю головой.

– Нет, просто там сейчас Слоун.

Джон вскидывает голову.

– Тачка сломалась? Ее забрать оттуда?

Я закатываю глаза.

– Не надо ее забирать, дебил. Она торчит на Рикер-роуд, а должна быть в кампусе. Хочу знать, какого хера она там забыла и с кем она там.

До Джона наконец доходит.

– Вот бля. Сгонять, проверить? – Он ищет еще что-то у себя в телефоне. – Это итальянское заведение. «Ми аморе» какое-то.

Бросив телефон на кровать, я встаю и принимаюсь расхаживать по комнате.

– Нет, – говорю. – Туда ехать слишком долго, пробки. Она уже свалить успеет.

Делаю глубокий вдох и, зажав переносицу пальцами, пытаюсь успокоиться.

Если Слоун мне изменяет, я это выясню, и тогда ей пиздец. Козлу, с которым она пежится, повезет еще меньше.

– Ладно, разберусь. Вечером.

Глава девятая

Слоун

Картер открывает передо мной дверь. Давненько я не ходила по кафешкам. Успела забыть, как вкусно в них пахнет.

Изо всех сил напоминаю себе, что это просто обед, он ни к чему не обязывает, однако страх того, что Эйса все выяснит, меня не покидает.

Хостес берет два меню и улыбается нам.

– Столик на двоих?

– Да, спасибо, – говорит Картер. – Бананы любят кипяток в Рино, – невозмутимо произносит он потом.

Я громко смеюсь. Хостес смущенно оборачивается и, покачав головой, приглашает:

– Следуйте за мной.

Картер берет меня за руку, причем переплетает свои пальцы с моими и улыбается, отчего сердце начинает колотиться, как бас-барабан.

Боже мой, так нельзя, нельзя, нельзя.

У столика Картер отпускает меня, и груди становится больно. Мы проскальзываем в кабинку и садимся, кладем на столик локти. Я смотрю на руку Картера, на ту, которой он только что держал мою. Рука как рука, поразительно, как простое прикосновение может взволновать душу. Что в нем, черт побери, такого особенного?

– В чем дело? – спрашивает Картер, и я словно выныриваю из омута. Картер смотрит мне в глаза, чуть склонив голову набок. Смотрит пристально, как будто старается прочесть мои мысли.

– А что? – спрашиваю я, делая вид, что не понимаю, о чем речь.

Он откидывается на спинку диванчика и скрещивает руки на груди.

– Так, хотел узнать, о чем думаешь. Ты так на мои руки глядела…

Щеки наливаются жаром, однако смущаться я отказываюсь. Откидываюсь на спинку и подвигаюсь к стене, лишь бы не сидеть прямо напротив Картера. Задираю ноги на сиденье рядом с ним и скрещиваю их. Устраиваюсь поудобнее.

– Задумалась просто, – отвечаю.

Он повторяет за мной, пристроив ноги у меня под боком. То ли и ему так удобнее, то ли он просто дразнится.

– Я знаю, что ты задумалась, вот и хочу знать, о чем именно.

– Ты всегда такой любопытный?

Он улыбается.

– Если речь о сохранности моих конечностей, то да.

– Ну, успокою: я не думала о том, как бы отрезать тебе грабли.

Он смотрит мне в глаза, расслабленно упершись затылком в стенку кабинки.

– Расскажи.

– Ишь, настырный, – говорю я, заслоняясь меню. Под пронзительным взглядом темных глаз Картера отказать трудно, так что лучше в них вообще не смотреть.

Зацепив пальцем верхнюю кромку меню, он заглядывает ко мне. Так и ждет ответа. Я со вздохом откладываю меню на столик.

– Картер, личные мысли неспроста личные.

Он прищуривается и подается вперед.

– Мне что, не стоило тебя за руку брать? Ты из-за этого разозлилась?

От звука его бархатистого, чувственного голоса у меня в животе бабочки. Говорю себе, что это просто от голода.

– Да не злилась я, – вру, стараясь уйти от ответа. Беда в том, что мне понравилось, как он держал меня за руку. Очень понравилось.

Открываю меню. Не хочу видеть реакции Картера и в неловкой тишине просматриваю названия блюд. Однако молчание невыносимо: я чувствую на себе взгляд Картера, он прямо вынуждает меня посмотреть на него.

– Можно мне уже пиццу? – сменив тему, нарушаю я тишину.

– Заказывай какую хочешь, – говорит Картер и наконец сам открывает меню.

– Пеперони с луком. – Бросаю меню на стол. – И воды. Я пока в туалет.

Выход преграждают ноги Картера. Хочешь не хочешь, а на него посмотришь: Картер сидит, уткнувшись в меню, но вот наконец медленно, по очереди опускает ноги на пол, и при этом с его губ не сходит легкая улыбка. Я ухожу в туалет, там запираюсь. Приваливаюсь спиной к двери, закрываю глаза и позволяю себе наконец выдохнуть.

Черт бы его побрал.

За то, что сел на паре со мной.

За то, что пришел ко мне в дом.