"Фантастика 2024-92". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Головнин Вячеслав Владимирович - Страница 28

Можно было уходить. Уходить я решил тем же путём, что и пришёл. Выйдя из дома, включил у себя ночное зрение, иначе ни зги не видно. Время уже подходило к десяти вечера. Уличного освещения практически не было. Проходя мимо бани, заглянул туда. Баня была пуста. Пора было будить кухарку, и я, настроив на неё инфоканал, послал сигнал побудки. Когда я завернул на улицу, то увидел, как открылась дверца сторожевой избушки, из которой выбежала Ульяна и, припустив вдоль по улице, скоро скрылась из виду. Вслед за ней и я покинул этот дом, уже успевший пропахнуть запахом смерти.

До общежития мне удалось добраться незамеченным. Пару раз набрасывал на себя чары невидимости.

Дверь в общежитии была открыта. Время как раз было 23–00. Пора закрываться. Но сегодня воскресение и можно было ожидать, что будут задержавшиеся. Я подключился к своей, сегодня созданной системе слежения и выяснил, что задержавшиеся действительно есть и они оба находятся в одной четырёхместной комнате за номером 29.

Сегодня дежурил Макар Петрович. Пройдя в общежитии под куполом невидимости, я прошёл в свою комнату, снял верхнюю одежду и сменил обувь. Потом вернулся на вахту, чтобы вахтёр смог кому угодно подтвердить, что я вышел к нему из своей комнаты в 23–00, чтобы проследить за закрытием входной двери, которую запер самолично, после чего вернулся обратно.

Затем я пошёл к Людмиле Ковалёвой в 22-ю комнату. Людмила, увидев меня, расцвела и обрадовалась. Ушёл я от неё только в 6 часов утра, довольный, как нагулявшийся мартовский кот. Пролистав свой журнал посещений за воскресенье, я выяснил, что, уйдя рано по утру, Люда вернулась к обеду и больше из общежития не выходила. Куда она ходила с утра я допытываться у неё не стал. Выбрав удобный момент, я её усыпил и внедрил ей ложные воспоминания о том, что сегодняшний вечер мы провели вместе в её комнате. Вместе ужинали, долго занимались любовью, спали. А к себе я вернулся уже рано утром, когда Люде нужно было собираться на работу.

Кабинет следователя, товарища Лопатина Алексея Ивановича, в отделении милиции железнодорожного вокзала города Новосибирска. Кроме следователя присутствует милиционер Еременко из этого же отделения и гражданин Сидоров Пётр Игнатьевич.

Следователь протянул Сидорову лист бумаги и карандаш.

— Прочтите и распишитесь, вот здесь внизу видите написано: "С моих слов записано верно". Вот здесь и распишитесь, и дату поставьте, сегодня среда, 10 октября 1934 года.

— Так гражданин следователь, неграмотный я, ни читать, ни писать не умею.

— Хорошо, вот товарищ Еременко прочитает, заодно и проверит, правильно я записал или нет.

Сидоров замахал руками:

— Да верю я вам, верю.

— Положено так, товарищ Сидоров. Вы, кстати, можете тоже ко мне обращаться «товарищ», а не «гражданин». Вы по этому делу проходите, как свидетель.

Следователь передал милиционеру листок и попросил:

— Читай, товарищ Еременко. Да, шапку-то не читай, переходи сразу к сути свидетельских показаний.

— Так, сейчас, ага, вот отсюда, — бормотал Еременко, водя по строчкам пальцем…

— Я отодвинул доску и просунул голову в дыру, образовавшуюся в заборе. На тропинке, между забором и железной дорогой друг напротив друга стояли четверо парней. Тот, который стоял спиной ко мне и справа, матерился и размахивал большим гаечным ключом. Он его поднял, размахнулся и со всей силы ударил парня, стоявшего напротив него. Тот сразу упал. Его приятель вытащил наган и выстрелил, но попал почему-то не в того, который был с гаечным ключом, а в его соседа. Тот тоже упал. Парень бросил гаечный ключ и достал из кармана нож. Потом закричал: «Я убью тебя», и кинулся на парня с наганом и всадил ему нож прямо в глаз. И в этот момент наган выстрелил и оба упали. А я убежал.

Еременко замолчал, а следователь спросил свидетеля:

— Товарищ Сидоров, вы подтверждаете свои показания?

— Да, подтверждаю, гражданин э… товарищ следователь.

— Тогда, вот здесь, в присутствии товарища Еременко, карандашом поставьте крестик и можете быть свободным.

— Можно считать дело закрытым, Алексей Иванович? — спросил Еременко, после того, как следователь подписал Сидорову пропуск и тот ушёл.

— Практически да, тут нам со свидетелем подфартило, — ответил следователь, — но, чтобы нас с тобой не обвиняли в верхоглядстве, давай-ка, мы с тобой поспрашиваем работников железной дороги, которые могли что-то видеть. Продавцов магазина ОРСа тоже опросим. Узнаем, кто был в магазине в это время, и опросить их. Нам для полноты картины не хватает свидетельских показаний начала конфликта. Как они появились на этой тропе, откуда пришли, через дыру в заборе или нет, вместе или по отдельности, случайная эта была встреча или они заранее о ней договорились. Причина конфликта и его мотивы нам тоже неизвестны. И, как обычно, кто оказался в выигрыше от случившегося? Пока время на расследование у нас есть, его нужно использовать с толком. Да и опознанием трупов тоже никто другой, кроме нас заниматься не будет.

Там же, через неделю, 17 октября 1934 года. Присутствует следователь Лопатин и милиционер Еременко.

— Можно подводить итоги, — говорит товарищ Лопатин. — Всех убитых опознали, трое — это чисто уголовный элемент, двое из них были в розыске. А тот, который гаечным ключом и ножом орудовал — это рабочий с нашей станции железной дороги, Миронов Степан. Известно, что у него были знакомые среди уголовников. Однако, никаких серьёзных конфликтов у него с ними не было выявлено. В общежитии, где он жил, о нем отзывались плохо. Часто выпивал, дебоширил, чуть что — угрожал своими знакомыми уголовниками.

— А что на работе о нем говорят? — спросил Лопатин милиционера.

— Да тоже ничего хорошего. С товарищами по работе дружбы не водил, со своими обязанностями справлялся, но не более. Инициативы сам не проявлял, не упускал ни одного случая, чтобы увильнуть от работы. Была у него девушка, Зинаида Саблина. Встретился я с ней, поговорил. Она утверждает, что никогда не считала себя его девушкой, что Степан распространял про неё разные сплетни и рассказывал всякие гадости и в то же время всем говорил про неё, что она его девушка. Тогда я спросил у неё, где она с ним познакомилась.

— И где? — заинтересованно спросил следователь.

— Оказывается, Зинаида Саблина и Степан Миронов родом из одного села. Я нашёл ещё одного их односельчанина, Виктора Фролова, который это подтвердил. Фролов работал вместе со Степаном в депо. Они приехали в Новосибирск вместе после окончания семилетней районной школы, куда каждый день пешком добирались. Пять километров до школы, пять обратно, до дому.

— Показания оформил?

— Конечно, товарищ следователь.

— Ну, не обижайся Иван, что ты как маленький. Рассказывай дальше.

— Ну, значит, за день до убийства у Миронова был конфликт с комендантом общежития, товарищем Берестовым. Официально он помощник коменданта нашего общежития, а фактически — комендант его женской половины.

— Подожди, там же женщина была комендантом?

— Она в декрет ушла, и Берестова поставили временно вместо нее. Две недели никого на это место найти не могли, а Берестов согласился.

— Выяснил почему?

— Почему никого найти не могли или почему согласился?

— Почему согласился.

— Он ещё школьник, учится в 10-м классе, но ему уже 18 лет исполнилось, недавно, на прошлой неделе. А после учёбы исполняет обязанности помощника коменданта на женской половине общежития. Ему это выгодно, тут ему и жилье, и деньги платят и свободный график работы.

— Так, он что, без родителей живёт? — удивился следователь.

— Да, сам он из Озерского района, из какой-то глухой деревни.

— Подожди, подожди, а не тот ли это Берестов, про которого недавно в газете писали, он там помог одному командиру Красной Армии бандитов задерживать?

— Он самый, — ответил милиционер, — я эту статью в библиотеке нашел. Вася Берестов, комсомолец, он тогда проводником работал.