"Фантастика 2024-92". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Головнин Вячеслав Владимирович - Страница 14

— Я хочу эту магему поставить не только комбригу, но и его женщинам, — заявил я.

— Учи плетения, — коротко ответил Ян.

Комбрига звали Дмитрий Иванович. После небольшого раздумья я решил скачать для себя его память. Мне совершенно не лишними будут военные знания именно этого времени. Это позволит мне легче общаться с военными, лучше понимать их решения, так как я буду знать, на чём они основываются. При необходимости легче будет спорить с ними, отстаивая свою правоту. Основы военных знаний мне Ян для изучения уже ставил, и я их выучил до первого ранга. Поскольку комбриг воюет с 18 лет, то есть ровно половину всей своей жизни, то его память даст мне не только чисто военные знания, но и поможет лучше понять время, в котором я живу. Здесь и германская война, и революция, и гражданское противостояние белых и красных. Здесь и становление Красной Армии и самого государства СССР. Ведь я в этой жизни как инопланетянин, появился здесь ниоткуда 17-ти лет отроду. Что я знаю и помню из прошлой жизни? Как гусей пасти? Так мне даже этого не доверяли.

Дмитрий Одинцов, после гимназии поступил на физико-математический факультет Санкт-Петербургского императорского университета, который окончил в 1914 году и ушёл волонтёром на начавшуюся Германскую войну. Вот, начиная со времени его учёбы в гимназии, я и скачал его память, очистив её, как мог от излишних бытовых подробностей. Весь его гимназический блок пригодится при составлении учебной базы за курс средней школы, а университетские курсы физики и математики, и знания, полученные в военной академии РККА имени Фрунзе, которую он окончил всего 4 года тому назад, не помешают уже мне лично. О его боевом опыте я уже говорил. Кстати, в прошлом году Одинцов окончил военную академию механизации и моторизации РККА, программу которой он усвоил за два года.

Магему исцеления 1-й ступени (её также называют малой магемой исцеления) я осваивал почти всё оставшееся время до Москвы. Время поджимало, пришлось заниматься по ночам. Однако, я все же успел и поставил её не только Дмитрию Ивановичу, но и Маше и Татьяне Владимировне. Моих запасов магической энергии хватило на эту операцию впритык.

Результаты стали заметны через пару часов. Старшие Одинцовы посвежели, повеселели, слегка даже помолодели. Много шутили и смеялись. Мария не отставала от них.

Я тоже был рад проверить свои способности в реальной обстановке. Да и дело хорошее сделал и знания свои пополнил и людей отблагодарил.

— Ян, а ты можешь поставить ему учебные базы диверсанта и разведчика, хотя бы в объёме первых двух рангов? Он всё-таки профессиональный военный, ему навыки диверсанта и разведчика явно лишними не будут.

— Поставить их сможешь и ты. Вот только есть одна проблема — языковая. Все доставшиеся тебе от Хари Ланса учебные базы выполнены на общем языке Содружества (он называется ещё почему-то общеимперским). Поэтому легче научить твоего комбрига общеимперскому, чем переделывать хотя бы одну учебную базу на русский язык.

— Так поставь ему базу и по общеимперскому языку Содружества, в чём проблема?

— В том, что ты тем самым подставляешь себя. От него к тебе ниточка потянется. А тебе пока нельзя показывать свои необычные способности, тебе учиться нужно.

— Ладно, я понял. А давай мы хотя бы некоторые учебные базы, что у нас есть, переведём на русский язык, мало ли они нам понадобятся именно в таком качестве. Ты же сможешь это сделать?

— Хорошо, ученик, только это будет не быстро. Думаю, что базу диверсанта перевести на русский язык будет проще всего. Думаю, что за месяц я справлюсь. В крайнем случае, такие базы можно будет выдавать за секретные методики преподавания во сне, разработанные нашими учёными.

— А как я смогу эту базу ему поставить?

— По своей метке на нём. Она ещё с год простоит, пока развеется.

— Сколько времени ему понадобится для её усвоения?

— Как обычно, 1-й ранг усвоится за два дня, 2-й — за неделю.

Всех бандитов, живых и мёртвых везли до Омска, где их благополучно сгрузили, а на поезд сел следователь убойного отдела милиции Омской железнодорожной дороги. Мне совсем не хотелось светиться своими умениями, и я слёзно просил комбрига прикрыть меня. Он военный человек, его воинские умения никого не удивят, в отличие от меня. Дмитрий Иванович, вошёл в моё положение и согласился.

С Одинцовыми я не просто подружился, я с ними можно сказать породнился. Дмитрий Иванович, то ли в шутку, то ли всерьёз предложил усыновить меня и попросил жену и дочь высказаться по этому поводу. Татьяна Владимировна сразу сказала, что она за, а Маша, покраснев как спелый помидор, сказала, что она против, но не потому, что я ей неприятен, а потому, что как раз наоборот. Тут она окончательно смутилась и спряталась за маминой спиной. Все дружно посмеялись.

Расставались мы тяжело. Женщины обнимали меня, целовали и плакали. Говорили, что я непременно должен приехать к ним в гости. Мы с Одинцовым обменялись адресами. Я попросил писать мне в Новосибирский почтамт до востребования, а Татьяна Владимировна написала мне их ленинградский адрес, по которому жили её родители. Дмитрий Иванович ожидал нового направления на службу, говорил, что скоро это прояснится и тогда он мне обязательно напишет с нового места службы. Я сказал, что буду ждать их письма и отвечу сразу же.

Глава 4

Новосибирск

Вернувшись на станцию Озерки, я обнаружил, что лишился жилья. Оказалось, моя квартирная хозяйка выходит замуж и переезжает к мужу, а дом продаёт. Я отпросился на работе съездить домой, повидаться с матерью. Это была моя вторая с ней встреча после того, как ко мне вернулся разум. Первая прошла тяжело. Как ни странно, мать не приняла меня здоровым. Она помнила и любила своего прежнего деревенского дурачка, а меня нынешнего дичилась. Перед разговором мать обрызгала меня святой водой и перекрестила. Не знаю, что уж она обо мне думала, но увидев, что её действия не повлияли на меня, она дала мне поцеловать серебряный крестик и икону с ликом Николая Чудотворца. После этого немного успокоилась и, хотя бы поговорила со мной. Отчим, тот вообще мне руки не подал и даже разговаривать не стал. Односельчанам было интересно, конечно, каким я стал, но их интерес быстро угас, общих интересов, как и общего прошлого у нас не было. Со сводными своими братьями и сёстрами, которых во множестве нарожала мать моему отчиму, я также не сошёлся. Они слишком привыкли к своему превосходству надо мной, слабоумным, и принять меня таким, каким я стал, не смогли или не захотели. Впрочем, они были слишком малы, чтобы винить их в этом.

Вот и в этот раз моё свидание с мамой мало отличалось от предыдущего. Я переночевал и утром, попрощавшись с матерью, ушёл, не оглядываясь. Эта часть моей жизни окончательно ушла в прошлое. За околицей у меня состоялась ещё одна встреча, с девушкой, которая в моей прежней жизни приходила иногда ко мне по ночам, когда я спал на чердаке в коровнике. Она окликнула меня и, подойдя вплотную, с минуту всматривалась мне в глаза.

Мне нечего было ей сказать, я даже имени её не знал. Что-то видать, поняв для себя, она повернулась и ушла прочь, ни разу не оглянувшись. Последняя ниточка, связывающая меня с родными местами, была разорвана.

Мои виртуальные наставники, обучавшие меня диверсионному делу, тут же оживились и погнали меня бегом. Это был мой первый не виртуальный, а самый что ни на есть реальный марш-бросок. До станции Озерки было километров пятьдесят. Добрался я до неё к вечеру едва живой, после чего уснул в своём старом вагоне, в котором работал вместе с Михалычем, без единого сновидения. Они как раз сегодня вернулись домой. Значит, послезавтра я поеду в Новосибирск, но нужно поговорить с начальником станции, который меня брал на работу. Скорее всего, мне придётся здесь уволиться, а где вновь поступать на работу, я решу позднее.