АтакА & Исключительная - Dar Anne - Страница 14

Радиоприёмник, стоящий на столе впритык к стене, вдруг издал резкий звуковой плевок. Томирис сразу же усилила звук. Это была трансляция канадских новостей! Я узнала её по вступительной мелодии – первые ноты гимна… Мы замерли в напряжении, и мужской тембр, прорываясь сквозь сильные помехи, наконец заговорил: “…Европа пала от… Сталь-и… В эти непростые… Свирепствует… Сталь… <сильные помехи, Томирис стукнула приёмник> Большие жертвы… Траур наций… Комендантский… Не выходить из своих домов… Не покидать… Хоронить умерших по мере их появления, не дожидаясь специалистов… Позже будут произведены эксгумаци-и… И… Экспертизы… Повтор информации… Хоронить умерших по мере их появления, чтобы снизить уровень опасности распространения чум… Заражения…”. Приёмник резко заглох, категорично давая понять, что никакие шлепки его уже не воскресят.

– Он сказал про опасность заражения?! – округлившиеся глаза Томирис впились в меня. – Это заразно?!

В моих мыслях зазвучало пугающее эхо вчерашней давности: “…за корчащихся от боли никто не заступится – все сочтут их зараженными, а значит, захотят их изолировать и даже уничтожить…”. Я нервно сглотнула, предчувствуя опасность для Бриджит:

– Нет… Не думаю, что это может быть заразным. Скорее всего, он имел в виду эпидемии, способные возникнуть при несвоевременном захоронении останков.

– Они боятся начала чумы или чего-то вроде, а значит, жертв очень много, – быстро сообразила моя собеседница. – И при этом ни слова не сказали о природе происходящего. – Я заметила, как сжались её кулаки.

Радиоприёмник неожиданно снова ожил, только на сей раз громким писком – Томирис быстро крутанула громкость, чтобы заглушить неприятный звук, и в следующую же секунду Бриджит, истерично схватившись за уши, упала со стула на пол и, крича диким зверем, забилась в угол!

Томирис резко вскочила на ноги и, отпрыгнув от стола, остолбенела, а я сразу же бросилась к матери. Я держала её в своих объятиях на протяжении пятидесяти пяти секунд, которые длилась эта Атака, но ей никак не помогали мои объятия, от которых она пыталась отбиться не меньше, чем от глушащего её ультразвука…

Когда всё закончилось, я не почувствовала облегчения. Я почувствовала самое худшее из всего, что могла почувствовать в это время – беспомощность.

У Бриджит вытекала кровь из ушей, и я уже знала, что это не в последний раз…

Обшарив подвал и одну из примыкающих к дому пристроек, теперь я с Томирис сидели в гостиной, напротив деревянного журнального столика, на котором было разложено всё имеющееся у нас оружие: один стандартный и один продвинутый пистолет (вторым ещё неизвестно, как пользоваться), одно охотничье двуствольное ружьё, одна вскрытая коробка всего лишь с двадцатью патронами, три ржавых капкана, пара добротных охотничьих ножей. Неплохо. Особенно с учётом того, что Джером, как подтвердилось, не только меня всерьёз обучал стрельбе из ружья и метанию ножей – Томирис он тоже, исходя из её слов, хорошо поднатаскал: десять из десяти попаданий по пустым банкам на расстоянии пятидесяти метров, попадание в цель ножом на расстоянии двадцати шагов.

Мы всё пересчитали, всё почистили и, наконец, надо всем этим замерли, не желая представлять, в каких случаях и с какими целями нам может всё это пригодиться. Тишина оглушала. Казалось, ещё чуть-чуть, и я услышу не только тиканье старых часов в прихожей, но и сопение Бриджит в соседней комнате. Мы уложили её на постель Джерома – она сразу же отключилась, стоило только её голове соприкоснуться с подушкой. Мне на эту ночь доставался диван, а за Томирис оставалась её спальня. Что ещё мы не решили или не учли? Да практически всё. Может быть сегодня даже не стоит пытаться думать об этом бесконечном списке нерешенных проблем и задач ближайшего будущего. Но об одном конкретном пункте я никак не могла прекратить размышлять: что, если и вправду начнутся облавы на тех, кто подвержен Атакам? И без того уязвимая перед этой ультразвуковой пыткой Бриджит окажется в смертельной опасности. Значит, её уже сейчас нужно спрятать.

– Как обстоят дела с автомобилем отца? – неожиданно даже для себя самой прервала тягостную тишину я.

– Я была на машине в центре города, когда это начало происходить. Машину у меня угнал прохожий громила, – совершенно спокойным тоном выдала Томирис.

– Не пострадала?

– Он разбил окно водительской двери у меня на глазах – я только бежала к машине, так что он меня не тронул и даже не заметил. На него, как и на меня, не действовала Атака, – после этих слов она немного помолчала, а потом вдруг решила поинтересоваться: – Почему ты называешь происходящее Атакой? Нас кто-то атакует? Это война?

– Я не знаю, что это… Но я знаю, что нам нужны продукты. И лекарства. Значит, нам нужно в город…

– Отсюда три с лишним мили, назад три с лишним мили, плюс ещё намотаются мили по городу…

– Есть велосипеды?

– Есть вариант получше. Соседи, семья Агилера, занимаются коневодством: у них конюшня с дюжиной лошадей. Можем попробовать одолжить у них пару коней.

Больше десяти лет назад я с отцом каталась на лошадях этой фермы, так что я знала о её существовании, хотя с течением времени и позабыла о её обитателях. Уже в своём городе, на протяжении одного года – с четырнадцати до пятнадцати лет, – я занималась конной ездой, тогда бывшей доступной для меня только благодаря стараниям благотворительного фонда, спонсирующего занятия детей из малоимущих семьей, а повзрослев и собственноручно сколотив себе финансовую безопасность, пару раз в год я выбиралась на длительные конные прогулки, так что в седле я держусь более чем уверенно. Спрашивать Томирис о том, как себя в седле чувствует она, было не к чему: она утверждает, что умеет стрелять и, судя по тому, как она обращается с ружьём, это чистая правда, и она же сама предложила вариант с верховой ездой. Эта девчонка не пропадёт. По крайней мере, я очень на это надеюсь.

– Завтра с утра пораньше пойдём к соседям, – уверенным тоном заключила я. – Поставь будильник на шесть часов. И постарайся поспать. Нас ожидает сложный день.

Глава 12

И я, и Томирис проснулись ровно в шесть. У меня получилось заснуть до полуночи, Томирис призналась, что ворочалась до часа ночи – мы обе проспали меньше положенного, но при этом обе были настолько бодры, что после пробуждения совсем не испытывали сонливости. По очереди поспешно умывшись и почистив зубы, мы позавтракали остатками бутербродов и выпили по кружке чая, запасов которого в этом доме, к моему удивлению, оказалось предостаточно: целых пять упаковок по пятьдесят пакетиков, все разных сортов.

Закончив с завтраком, я зашла в спальню, чтобы проверить состояние Бриджит. Ночью она не корчилась от Атак и ни разу не просыпалась. Значит ли это, что Атаки случаются только днём? Или, быть может, вчера всё же была последняя волна…

Ей что-то снилось. Во сне она бормотала про свои уникальные скульптуры и, кажется, общалась с образом Пегги. Бедняжка Пегги, неужели её тело всё ещё лежит на газоне перед нашим домом, и никто не собирается хоть что-то сделать с этим?.. Выходя из спальни, я аккуратно прикрыла дверь. На часах было шесть тридцать – не самое удачное время для похода в гости. Так было прежде. Теперь же: чем раньше или чем позже – тем лучше, потому что безопаснее.

Направляясь к ферме семьи Агилера, мы с Томирис, не сговариваясь, двигались быстро, чуть ли не на полусогнутых ногах. Чтобы никого случайно не напугать, охотничье ружьё, вместе с холодным оружием, мы спрятали в подвале, в тайнике, встроенном в кирпичную кладку стены, а с собой взяли только малогабаритные пистолеты: на свой пояс я повесила привычное мне оружие, а Томирис отдала продвинутое. Я заметила, как она “на всякий случай” аккуратно припрятала один из охотничьих ножей под своей лёгкой чёрной толстовкой на молнии. Моя уверенность в том, что эта девчонка не пропадёт, продолжает прогрессировать.