Всеми правдами и неправдами - Фомичев Алексей Сергеевич - Страница 57

Тишину ночи вспорол резкий звук пулемета. Далеко за рекой вспыхнул и угас огненный шар. За соседней стенкой кто-то завозился, разбуженный взрывом. Дора испуганно охнула, прижалась плечом к Нэду.

– Мы ведь там недавно проезжали… может, нас ищут?

– В темноте следы протектора плохо видны. Идти по следу ночью немыслимо.

От его плеча шел странный жар. Он проникал в нее, обволакивал, расслаблял. Сведенные судорогой напряжения мышцы обмякли, стало приятно и тепло.

Дора с недоумением отметила, что совершенно не боится его, словно он не отъявленный бандит, а нормальный парень, каких много в любом городе Ругии.

«Расслабилась, дура… размечталась. Коль вытащил из переделки, сразу в объятия падать?..»

– Иди спать, красавица. Завтра силы пригодятся.

Он так и не понял, почему репортерша недовольно хмыкнула, резко встала и молча ушла, не сказав ни слова. Вздохнув, сел поудобнее, привалился к стене и закрыл глаза. До утра сна не будет. Вместо него чуткая дрема и постоянная настороженность. Иначе в Зоне нельзя.

С утра у Мечислава поднялась температура. Лоб огненный, губы пересохли, глаза сверкают нездоровым блеском. Рана немного вспухла, края воспалены.

Дора перетряхнула аптечку в «днапре», скормила Мечиславу несколько таблеток и положила на голову мокрую тряпку. Мечислав с трудом доковылял до джипа, сел назад и откинулся на сиденье. Его начало трясти.

Тим и Рэм ушли за водой – на соседней улице отыскали чудом уцелевшую колонку. Оскар недовольно осматривал «маног» и озабоченно пинал колеса. Нэд заглянул в салон «днапра». Дора вертела в руках видеокамеру.

– Снимать собралась?

– А? Да так… Тим хочет проехать в центр города, посмотреть. Никогда еще здесь не были, а сказок про Дологон ходит… Хоть что-то из этой поездки выжать…

– Выжать… Вам бы выжить.

Дора глянула на Нэда. Мрачное лицо, сурово сжатые губы, недобрый взгляд. Чувствуется усталость от постоянного напряжения.

– Ты хоть отдохнул?

– С вами отдохнешь. Один храпит, как паровоз, второй ворочается, третья стонет. Что Мечислав?

Дора спрятала камеру в футляр, откинула запястьем прядь с лица. Вздохнула.

– У него воспалительный процесс. Если не найти врача, начнется гангрена.

– Где тут врачи?.. Ругия в сорока километрах, форпосты – в пятидесяти. До Ламакеи еще дальше. В Зоне врачи есть, но они на базах бандитов.

– Он может умереть.

Нэд передернул плечами и отошел от машины. Собственное бессилие раздражало. Погибает друг, а он не может помочь. Еще эта теледива смотрит на него как на врага. Словно он что-то должен…

Когда вернулись Тим и Рэм, возник небольшой спор. Тим хотел обследовать центр города, а потом пробираться к Ругии. Оскар настаивал на поездке в Кахов. Обещал, что Виконт репортеров не тронет и поможет вернуться домой. Да и Мечислава следовало как можно скорее отвезти к врачу.

– Как хочешь, Оскар, но рабом я больше не буду! – Мечислав то и дело облизывал губы. По лицу текли капли воды с тряпки, что едва держалась на лбу.

– Если Виконт дает человеку оружие, значит, тот свободен. Подумаешь, не объявил при всех. И так ясно! Я слышал разговор Дижа с Виконтом. Даже Глеб согласен… Ничего с тобой не будет.

– Надо переждать день, а ночью двигать к Ругии. Днем засекут, а в темноте проскочим, – предложил Тим.

– Дурак ты, парень! – сплюнул Оскар. – Только и знаешь болтать невесть что. Ночью самая охота. По всей Зоне пошел гон! Знаешь, что это такое?

– Ну… – замялся Тим, – слышал что-то…

– Это значит, что каждый, кто держит свой кусок трассы, на ночь минирует его. Три-четыре тээмки[15] с самоликвидатором. Утром, если не сняли, – рвет. Для своих есть сигналы, карты. А чужой взлетит. Если начался передел, минируют точно. Ну а ты чего молчишь?

Нэд глянул на распаленного спором Оскара и пожал плечами.

– В Кахове есть врач, это сейчас самое главное. А потом разберемся, кто куда.

– Ну, если ты так уверен… – протянул Мечислав. – Смотри, как бы не прогадать.

– По коням! – решительно заявил Оскар и сел за руль джипа.

– Но сначала в центр, – поправил Тим. – Заскочим на минуту, снимем, и дальше.

Машины с трудом проехали на соседнюю улицу и медленно покатили по разбитой дороге.

Центральная площадь – некогда самое красивое место города – теперь исчезла с лица земли. Старинный замок разрушен до основания, высотные здания по периметру превращены в груды развалин, прилегающие жилые дома потеряли половину этажей. Фигурные бассейны двух фонтанов заполнены кирпичом, мусором и ржавым железом. Мраморные статуи рассыпались под ударами бомб, красные и белые осколки густо усеяли дорожки вокруг фонтанов. Асфальт в ямах и выбоинах.

Машины встали у края площади – дальше не проехать. Тим и Дора, забрав видеокамеру, осторожно пошли к центру, то и дело спотыкаясь. Рэм шел сзади.

– Весело здесь было двадцать лет назад, – задумчиво проговорил Оскар, осматривая развалины. – Сколько же бомб сбросили?..

Он вылез из машины и пошел вдоль длинного здания, единственного относительно уцелевшего после бомбежки. Нэд повернулся назад, глянул на Мечислава. Тот лежал на сиденье, укутанный одеялом. Глаза были закрыты. Нэд перегнулся через спинку, тронул безвольную руку. Дыхание слабое, пульс едва-едва. Спал ли Мечислав или впал в забытье – не ясно. В аптечке осталось мало лекарств, поддержать раненого нечем. Если сегодня он не попадет к врачу, ему конец.

Громкий вскрик за спиной отвлек внимание. Нэд повернул голову. Кричал Оскар. Он стоял у арки дома и размахивал руками. К нему уже спешил Рэм, а следом бежали Тим и Дора.

…Под аркой, возле ступенек лежали четыре человека. Вернее – четыре трупа. Их расстреляли в упор, грудные клетки разворочены, на животах кровавое месиво. У каждого в центре лба пулевое отверстие – добивали контрольными выстрелами. Брюки, остатки маек и жилетов залиты кровью. Огромная красная лужа вокруг тел успела высохнуть. Трупный запах витал над телами, привлекая мух.

– Ой, мама! – Дора взвизгнула и отвернулась, прижав руку ко рту. Ее тошнило.

– Да-а… покрошили ребят.

Оскар присел возле ближнего трупа, морща нос, осторожно тронул голову, повернул к себе.

– Убери руки, – сказал подошедший Нэд. – Трупный яд.

– Это же… – потрясенно произнес Оскар, – Биток… А тот – Гнус. Из команды Тивера. Что они здесь делали?

Нэд тоже присел у трупа, подобранной палкой отвел в сторону задубевший от крови край жилета и осмотрел живот. Месиво. Застывшая кровь скрыла развороченные внутренности, и только выше, на груди, видны осколки ребер, выпирающих из раны.

– По крайней мере сутки. Или чуть меньше. При такой жаре разложение идет быстрее.

– На кого они нарвались? Да еще здесь…

Нэд встал, сплюнул и сморщил нос. Вонь душила.

– Оказывается, брошенный город не так уж и заброшен.

Тим отнял у замершей возле стены Доры камеру и подозвал Рэма.

– Снимем их отсюда, а потом каждого крупным планом. Кровь тоже. – Он обошел убитых по дуге и встал с другой стороны. – Потом направь на меня.

Рэм отступил на шаг и поднял видеокамеру. Взял крупным планом стену с отметинами пуль и кровавыми следами, потом перешел на трупы.

– Тьфу, трупоеды! – ругнулся Оскар. – Еще оближите.

– Оставь, – махнул рукой Нэд. – Это их работа.

– Херовая работа!

– Ну… твоя не лучше.

Оскар остро взглянул в глаза Нэду, набрал воздух в грудь, но смолчал, не ответил. Они вышли из-под арки, оставив репортеров одних.

– Надо сваливать отсюда. Не нравится мне эта тишина, – сказал Оскар.

Они отошли в сторону, встали у здания, неподалеку от машин. Оскар закурил, глубоко затягиваясь. Нервно стряхнул пепел.

– Давно говорят, что Кват хочет взять Дологон себе. Тайники устраивает, базу готовит.

– Зачем ему развалины?

– Не знаю… Но действует он вместе с Гравом. А тому Арзана мало. Он сюда, на восток, тянет руки. Больше никто здесь устраивать бойню не станет.