Всеми правдами и неправдами - Фомичев Алексей Сергеевич - Страница 22

– Утром узнаю.

– Лады. Пусть работает подставным. Два боя. А там поглядим.

Они переглянулись. У обоих на губах играла усмешка. После второго боя подставу раскусят. Но денег от этого меньше не станет…

После обеда боевики устроили стрельбу на берегу реки. Побросали в воду два десятка бутылок и стреляли из автоматов, «кипарисов» и пистолетов. Взлетали фонтанчики, звенело стекло, тонули осколки. Пива и патронов было много, крики звучали все громче. Бабы из поселка недовольно поджимали губы: все дно в стекле, ноги изрежешь.

Виконт на робкие укоры населения равнодушно махал рукой – невелик урон. Глеб одобрительно кивал: хоть так повышают уровень подготовки. Наладить нормальный процесс подготовки невозможно, бандиты наотрез отказались бегать, прыгать, ползать… Проще попивать пивко, пожирать жаркое и на спор пулять по бутылкам. Простейшие приемы знают, когда припрет, что-то изобразят, и хватит.

Глеб недовольно хмурился, но заставить не мог. Вольница. Надоест, уйдут к другому, кто не так достает. И Виконт не удержит. Главари терпели такое отношение и каждый по-своему поднимал боеспособность своих головорезов.

Глеб плюнул на увещевания, сам отобрал бойцов, сколотил из них группу, старшим поставил Дижа. И время от времени проводил с ними занятия. Виконт не мешал, его помощник был одним из немногих, кто разбирался в военном деле. А группа Дижа чаще других ходила на боевые и больше получала.

Каждая банда Зоны состояла из групп по десять—двадцать человек. Во главе ставили преданного, проверенного боевика, пользующегося авторитетом в отряде. Он отвечал за своих братков головой. Но и имел двойную долю…

В тесной каморке было душно, несмотря на открытые окна. Нэд вытер ладонью пот со лба, провел рукой по штанине. После тренировки его слегка пошатывало – вымотался до предела.

Он скинул пропыленную, насквозь промокшую спецовку, подхватил полотенце и пошел к душу. Скрипнула входная дверь, и на пороге возникла Лада.

– Привет! Тренировался?

– Ага.

Лада подошла ближе, чмокнула в серую от пыли щеку и взъерошила грязные волосы.

– Хрюшка. Где так извазюкался?

Нэд осторожно освободился из ее объятий, буркнул:

– В роще.

– Не напрыгался еще? Как мальчишка скачешь. Смотрю, «забой» тебе по нраву.

Он искоса посмотрел на нее, не зная, что ответить. Еще не привык, что своевольная дикая кошка стала его любовницей.

…Она сама пришла к нему на следующую после возвращения ночь. Благо в гараже никого уже не было, механики разошлись. Нэд мялся, не решаясь даже подойти ближе. Лада первой обняла его и почти повалила на койку. А потом тихо лежала рядом, гладя по груди и шепча глупости.

Нэд почти не дышал, еще не веря глазам. Сумасшедшая рубка «забоя», ночь с той девчонкой, пыль дороги, и вот она…

– А Казимир? – только и хватило ума спросить утром.

– Кто? Этот дебил? – Лада выгнулась, пышная грудь тронула его живот. – Меня он не колышет. А тебя не тронет. Струсит. Теперь струсит. Он только против слабых герой. А Виконт за тебя голову оторвет.

– Почему? – тупо спросил он.

– А ты деньги приносишь. Хорошие деньги. Больше, чем Казимир со своими кретинами вместе взятыми.

Столь откровенное объяснение обескуражило Нэда, а потом Лада прильнула к нему, и стало не до рассуждений…

…Широкий подъезд к воротам гаража раскис после ночного ливня. Колея заполнена мутной водой, колеса то и дело выплескивают ее на обочину. Кроссовки переступили грязную дорожку и пошли по траве, намокая от росы.

– Как ты здесь?

– Ничего. Привыкаю. Я вообще-то с машинами дело почти не имел. Даже свою не трогал, жена больше понимала в ней.

Мечислав ударил носком кроссовка по цветку, осторожно тронул левое плечо, поморщился.

– Болит? – спросил Нэд.

– Да… так. Изредка колет. Врач сказал, пройдет недельки через две. Резко махнешь – больно, а аккуратно – ничего.

Они зашли за угол гаража и пошли по узкой аллее с растущим по краям кустарником. Мечислав изредка посматривал по сторонам – опасался лишних глаз. Нэд заметил, насмешливо бросил:

– Чего смотришь? Кому ты нужен.

– Да так… привычка.

По дороге пролетели три джипа, за поворотом затормозили, послышался визг шин. Следом проехал грузовик. Мечислав проводил их злым взглядом, презрительно цыкнул сквозь зубы. С губ слетела ругань.

– Чего ты?

– С-суки! Руками порвал бы. Жаль, не могу.

– Не любишь?

– А ты?

Нэд пожал плечами, глянул на дорогу:

– Не знаю… Я не помню, как относился к ним раньше. А сейчас… Кров есть, кормят до отвала. Вроде даже свободен. Не мешают. Деньги есть.

– Быстро ты привык. Понравилось быть бойцовской собакой?

– Почему собакой?

– Ну, псом. Они на тебе бабки делают, на смерть посылают. А ты и рад.

Нэд нахмурился, зло бросил:

– Ты тоже на ринг выходил. Чего же не отказался?

– Ну да! Прибьют.

– Ну, вот и я… чтобы не прибили…

Мечислав глубоко вздохнул, скривил губы. Нэд внимательно посмотрел на него. Сегодня он какой-то странный.

– Что с тобой?

Мечислав поглядел по сторонам, нервно сглотнул слюну, приблизил лицо к Нэду и выдохнул:

– Я бежать хочу!

Нэд опешил.

– Ты же сам говорил, что нельзя.

– Много чего нельзя, но если очень хочется, то можно. Хватит пуп рвать на сволочей. Они всю Зону залили кровью, засыпали наркотой. Заповедник страха!.. Пора домой. Ты со мной?

Нэд молчал. О побеге еще не думал, да и не знал куда. Где его дом?

– Когда?

– Завтра. Я узнал, подслушал случайно, днем уходят машины в Стурун. Диж со своими. Виконт с парнями Георга катит куда-то на север. Велимир стережет плантации, фабрику, Эрик с группами в поселке. Уйду через лес, а дальше к морю. Здесь сто с лишним кэмэ, никто не подумает, решат, что рванул к Ругии. За три дня дойду до берега. А там… как повезет. Берег сейчас ничей, всякого барахла много, лодку найду или плот сделаю. Доплыву до границы, там пограничные катера ходят, подберут.

– Расчет на случайность и авось… Мечислав, кем ты был до плена?

Тот понурил голову, потом глянул на Нэда. В глазах сталь и лед – взгляд нетипичный для невольника Зоны.

– Я жил в Ругии, в центральном регионе. Медвенск. Свою редакцию имел. Журнал «Стресс», не слыхал?

Нэд качнул головой.

– Название странное.

– Самый знаменитый журнал, тираж больше пяти миллионов. «Горячие» новости, фотографии и репортажи почти одновременно с событиями… Ругия, Европа. Даже из Зоны успевали новости доходить. – Мечислав замолчал, потом глухо добавил: – Все в прошлом.

Видя, что Нэд ждет, договорил:

– Надоело падальщиком быть. Хотя премий целый вагон, слава… Жена на восьмой год ушла – дома, мол, только о тираже и говоришь. Сына неделями не видел. Плюнул на все и решил на полуостров съездить. Хотел проверить, смогу ли здесь выдержать… себя найти. Нашел… – Он махнул рукой, матюгнулся. – Хотел в боевые части пойти, потом передумал. Не готов, да и возраст… в сорок лет начинать службу поздновато. А тут узнал, что к форпостам ходят караваны. Баранку крутить – дело нехитрое, знакомое. Все сто километров – за час доедем. Думал, доедем… В тот раз охрана была меньше. Обычно армейцы взвод выставляют и полицейские на двух-трех бэтээрах.

– А разве… Я думал, водители у военных тоже военные.

– Да-а! – махнул рукой Мечислав. – Текучка такая, хоть марсиан сажай.

– Уходят?

– Гибнут. Документы оформил, контракт на пять поездок подписал, на довольствие встал, и вперед. Шли в Ностар, маршрут накатанный, парни все знают. В небе две «вертушки», прикрывают. Мне водилы говорили, последние двадцать верст самый мрак. После Конска лощина и рощица, а потом сразу холмы. Местность мерзкая, пересеченка. «Вертушки» поднялись на две тысячи: там по ним постоянно ПЗРК лупили. Только мы за холм заехали, предпоследняя машина на мину налетела. А там горючка. Полыхнуло, словно адский огонь. Мой грузовик последним шел. По кабине влупили с двух сторон. Боевики охрану отгоняли, других не трогали. Брали мою машину, знали, суки, что медикаменты везу. А там наркотики… Армейцы вперед ушли на прорыв, у них приказ – подбитые машины бросать. А полицейские пытались ко мне подойти, БТР потеряли.