Постовой - Путилов Роман Феликсович - Страница 37

Соседний дом был более старый, а так как не выходил на главные магистрали города, то и содержался маленько похуже. Покрутившись среди пахнущих кошками подъездов, я нашел вход в жилой полуподвал. Дверь в нужную мне квартиру была самой ободранной. Звонок отсутствовал, даже проволочки из побеленной известью стены не торчало. После долгих ударов ногой в дверь там обнаружились признаки разумной жизни: меня послали на **й. Я удачно ответил в рифму и продолжил долбить. Наконец дверь распахнулась, на пороге стоял огромный и похмельный медведь-шатун, по ошибке напяливший на себя трусы и сетчатую майку-алкоголичку. Я ойкнул и побежал к выходу из подвала. Охотники учат туристов не бежать от встреченного медведя. Даже если мишка не имел в отношении встреченного человека желания его покушать, увидев спину жертвы, он погонится за вами, и, следуя древнему инстинкту, обязательно догонит и сделает больно. Мой медведь инстинкту следовал с ревом «убью!», он бежал в нескольких шагах позади меня, задевая длинными руками стены. К счастью, бежать нам было недалеко. Возле лестницы, идущей наверх, было складировано хозяйство местного медведя. Я выбрал лопату для снега, широкую, из толстой фанеры, с рабочим лезвием, обитым жестью. В принципе, я никого не бил, просто рассматривал рабочий инструмент, когда медведь, не пытаясь даже затормозить, на всей скорости солнечным сплетением соприкоснулся с гнутым металлом. Упав и согнувшись на полу, в судорожных попытках вздохнуть, медведь как-то уменьшился в размерах и стал, наконец, похож на местного дворника.

– Тебя как зовут?

– Витя, – прозвучало между судорожными вздохами с пола.

– Денег хочешь?

Растрепанная голова, зажатая между коленями, вскинулась, на меня уставились любопытные глаза:

– Каких денег?

– Ты за нерусскими убираешь, у дома двадцать по улице имени Первого Вождя?

– Ну да, по утрам.

– Сколько они тебе платят?

– …

– Сколько платят тебе нерусские, Витя?

– Пять рублей в день.

– Теперь слушай внимательно. Завтра-послезавтра, или чуть попозже, к тебе подойдут и предложат убирать за ними вечером, около шести часов. Ты скажи, что согласен, но за пятнадцать рублей в день, так как тебе очень неудобно еще раз выходить на работу вечером. Тебя, естественно, пошлют подальше, скажут, что ты и свои пять рублей перестанешь получать. Эти ребята начнут сами свои вонючие ящики таскать к тебе во двор, складывать их у помойки. Относи их обратно. Потом, наверное, на тебя наедет участковый – нерусский такой, их земляк. Не поддавайся и звони сразу вот по этому телефону, скажи, что Витя звонит, я тебя сразу найду. Если все мы с тобой сделаем правильно, то тебе будут платить не пять, а пятнадцать рублей в день, пять будешь отдавать мне. Ты все понял? Согласен?

Витя, в голове которого уже завертелась праздничной каруселью пара дополнительных ящиков крепленого вина, радостно закивал головой.

– Ну, тогда пока.

Шагнув на лестницу, я остановился:

– Витя?

– А?

– У тебя квартира служебная?

– Да, а что?

– Забухаешь или меня обманешь – буду тебя каждый день в трезвяк сдавать, попадешь в ЛТП[10], вылетишь с работы и из квартиры. Не бухай, а лучше на мотоцикл копи. Купишь себе «Яву» красную или «ИЖ Спорт», все бабы твои будут. Ты же красавец, с квартирой, только зубы начни чистить и футболку новую, что ли, купи. Давай, до встречи.

Я уже ушел, а Виктор все стоял соляным столбом, от накрывших его с головой радужных жизненных перспектив.

За неделю мы провернули подобные операции, в той или иной версии, еще три раза. Остальные дворники были вменяемыми женщинами, поэтому бить их снеговой лопатой не пришлось. Естественно, что южные братья, под руководством своего вождя с лейтенантскими звездами, на наши мирные инициативы забили. Мы с Димой добросовестно, каждый вечер, сдавали командиру по четыре протокола за антисанитарию в отношении руководителей местных жилищно-эксплуатационных участков. Статья сто сорок четыре КоАП в журнале учета работы роты ППС была, поэтому наше рвение у командиров вопросов не вызывало.

А во вторник, после заседания административной комиссии исполкома Дорожного района все началось.

Глава двадцать четвертая. Пустые хлопоты

Август одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года

Когда я открыл дверь своим ключом, с кухни меня «поприветствовали»:

– Пока не заходи сюда!

– Привет. Ну и ладно.

Освежившись в ванной, я покладисто спросил:

– Уже можно зайти?

– Нет, еще пять минут не заходи, пожалуйста.

Через пять минут меня допустили к месту приема пищи. На столике стояли две тарелки с мясом «по-французски», рыбная нарезка и запотевшая бутылка болгарского «шампанского», с большой красной звездой на белой этикетке и рубиновым содержимым. Я довольно крякнул:

– О, Настя! Ну ты дала. А что за повод?

– Я аванс получила! Я тебе говорить не хотела, я уже неделю работаю, а сегодня аванс дали! Правда, я молодец?

– Ну, конечно, ты молодец и умница. А куда устроилась?

– На почту почтальоном. На полставки. У меня на участок часа три времени выходит. Я, наверное, когда учеба начнется, все равно буду работать, я уже с начальницей разговаривала, она не против. Буду после учебы выходить, почту разносить. Правда, здорово?

– Ну, конечно, здорово. И сколько платить обещают?

Радости у девушки заметно приуменьшилось:

– Немного, шестьдесят пять рублей.

– Ну, с учетом того, что у тебя до этого было ноль рублей, так это хорошая прибавка. Правда?

– Ну да, правда.

– Давай садись, я сейчас шампанское открою. Давай за твою первую зарплату.

Утолив голод и налив по второму бокалу, я спросил:

– Много потратила?

– Много, почти все. Сдача там, в комнате на подоконнике лежит.

– Насть, давай ты больше не будешь на еду эти деньги тратить, если только себе захочешь что-то вкусненькое купить. Договорились? Пусть они у тебя остаются, хорошо?

– Паш, ну ты же говорил…

– Я помню, что говорил. Что не хочу тебя кормить только кашей и картошкой. И сейчас то же самое скажу. Ты, если что-то захочешь, то себе купишь, а на обычную еду я буду продолжать давать.

Меня обхватили за шею, горячо поцеловали, а потом прошептали в ухо:

– Спасибо, спасибо. Знаешь, что я себе с зарплаты хочу купить?

– Нет, не говори! Купишь – потом покажешь, пусть будет сюрприз. Угу?

– Угу!

Интерлюдия

Двое мужчин сидели на переплетенных под собой ногах друг напротив друга и руками ели плов по-фергански. Один, во всем сером и красных носках, беспокойно ерзал, что-то постоянно бормоча под нос. Второй, босой, так как был тут хозяином, по-отечески улыбался своему гостю, но его глаза, прячущиеся под кустистыми бровями, иногда пугали собеседника своим безжалостным блеском.

– Итак, уважаемый Анзор-бей, что вы скажете…

Лейтенант Аслямов непроизвольно вздрогнул. Как-то упустил он ситуацию из-под контроля. Когда месяц назад к нему подошли несколько смуглых парней, он принял их очень радушно. Участок его в «Тихом центре» был небольшим и не очень прибыльным. Старый жилой фонд, мало людей. Ни рынков, ни магазинов. Очень плохой район для молодого, предприимчивого офицера. Так что парни из Средней Азии, попросившие разрешение на торговлю с нескольких точек фруктами, стали добрыми вестниками финансового благополучия молодого участкового. Вроде бы такая торговля была запрещена, но власти, устав бороться с тотальным дефицитом всего, смотрели на это стихийное выражение нового мышления сквозь пальцы – если ничего скандального не происходит, то и нехай, пусть торгуют. Договорившись с начальниками жилищно-эксплуатационных участков, чтобы те не препятствовали подчиненным дворникам, за денежку малую, убирать мусор, оставшийся после ежедневной торговли, Анзор посчитал свою миссию выполненной и приготовился получать заслуженные дивиденды. И все у них было хорошо. Раз в несколько дней, по мере необходимости, лейтенанту совали в открытую папку с документами оговоренную сумму. Пару раз, выслушав, как милиционер витиевато хвалит спелые груши или красивую дыню, ему по восточному обычаю, с поклоном, заворачивали и вручали предмет восхищения. Неделю назад парни что-то начали объяснять участковому про каких-то милиционеров, которые что-то с них требовали, но, честно говоря, у лейтенанта особо не было времени вникать в их проблемы. Пообещав разобраться с наглыми пришельцами, Анзор как-то забыл об этом, закрутившись в ежедневных заботах. Да еще и время экзаменов пришло, в далекую Сибирь рейсами «Аэрофлота» прилетели из солнечного Баку три племянника, которых надо было устроить в Институт торговли, а одного в училище внутренних войск, но там, хвала Всевышнему, у того была национальная квота. А вот четвертый племянник, честно говоря, Анзор уже не помнил, от какой ветки многочисленной семьи, он был прислан, должен был поступить в школу милиции, что было самым трудным делом. Но что делать, семья – это семья. Ведь пять лет назад самого Анзора, получившего диплом Архангельского рыбопромышленного техникума, дядя Вагиф за руку, как маленького, привел в управление кадров УВД.